— Как вы думаете, мистер Битти, какой свободой в ругательствах и унижении моего достоинства вы располагаете, прежде чем я выстрелю? — нервной речью, торопящей слова, угрожает Харон и наклоняет голову вбок, нацепив кривую улыбку на равнодушное лицо. Парна испытывает к нему крайнюю степень омерзения, её разве что не трясёт, она сжимает кулаки, сдерживаясь от опрометчивого поступка.
Колкое заявление вынуждает утихомирить пыл и проглотить все недосказанности. Тишина впервые наведывается в хижину и решает задержаться. Сюда же заглядывает яркий свет широкого фонаря, завидев который Кевин заметно воодушевляется:
— Возможно, уже давно пора поставить зазнаек на место, наказать за плохое поведение.
Он приподнимает кольт на уровень головы и прицеливается в Сэма. Тот замирает в нерешительности и испуге, язык мгновенно становится тяжёлым и прилипает к гортани, даже не пытаясь помочь своему обладателю примириться с вооружённым психом. Сэмюэль сглатывает, и этот горловой звук отражает всеобщее напряжение.
Только не это, мужик, ради всего святого в мире, прошу тебя, не вычёркивай никого из жизни нашего славного квартета. Мы же так много пережили вместе, ты представить не можешь! Не стреляй! Неужели я сказал это в уме? Адская канитель, а ведь я даже не помогу своему другу? Не успею предотвратить трагедию?
Йерема рядом тяжело дышит. Она могла бы встать напротив и загородить намеченную цель, но понимает, что это способно повлечь за собой другие разрушительные последствия. То, что она уже сделала, изменило их судьбу, вмешиваться ещё раз, значит поставить под сомнение жизненные законы. Духи заставят её поплатиться за это, она знает. Йереме в данный момент хотелось верить Кевину, но губы уже предостерегающе шептали:
— Нет, не надо, — плаксиво выдавливает она, но выстрел, вопреки просьбе, всё же оглушает её.
Она закрывает ладонями уши. Верещат в отрицании женские голоса. Сэм валится на этажерку с дрожащими мячиками позади, дыша так тяжело, как будто выныривает из глубокого водоёма. Пуля едва не задевает его ухо и прошивает бамбуковую стенку хижины проката спортинвентаря.
— Следующим не промахнусь, — хитрец улыбается так широко, что обнажает зубы, едва не смеётся.
— Кароно! — звучат картавые мужские голоса с пляжа, встревоженные выстрелом.
— Я здесь, в хижине! Будьте осторожны, со мной заложники! — предостерегает своих друзей агент на незнакомом большинству языке.
— Сраный ты угрёбок, как же ты меня напугал, — внезапно приливает губительная смелость на Сэмюэля.
— Чёрт возьми, заткнись ты уже! — доносятся с двух сторон до Сэма женские упрёки. Только тогда он слушается и начинает смиренно молчать, что в жизни у него, наверняка, выходит крайне редко. Йерема приоткрывает глаза и рот в радостном удивлении.
Мне же хочется улыбнуться. Не подвёл, промазал! В таком убийце, как он, есть сострадание? Может я и вычеркнул его из списка союзников, но не рано ли вписываю в перечень злейших недругов? Безусловно, если ещё придётся иметь дела с мразями и ублюдками, предпочту, чтобы мне противостоял только он. Воу, ну и откровения. Не ожидал от себя такого. Глубоко выдыхаю напряжённый воздух и ощущаю болезненное сердцебиение. И почему меня не тревожит скорое появление его дружков? Потому что мы встретим их полным командным составом, а это чертовски поднимает боевой дух?!
— Полагаю, мы всё между нами уже выяснили, — сочувственно смотрит Харон на не отошедшего от страха чернокожего верзилу, жмущегося у стены. — Отойдите дальше, дайте проход моим коллегам! — группа беспрекословно выполняет указание, медленно ступив назад. Кроме Сэма, тот и так почти слился с этажеркой в одно целое. — Моё время здесь подходит к концу, так что… — Он страстно желает произнести «Пандора», выданное прозвище, позлить четвёрку, но вовремя осекается: — Йерема, — ласково обращается к спутнице, — одевайся и выходим.
Она молча кивает и послушно накидывает невысохший больничный халат, нерешительно прибирая к рукам и позаимствованную Кевином у мертвеца тёмно-синюю мужскую рубашку. На несколько секунд она задумывается над последствием своего выбора, но мотает головой и прогоняет подозрения. Ничего тревожного и ужасного не произошло. Она поступила правильно. Она спасла их. Снаружи уже слышно тяжёлое дыхание мужчин, бегущих в направлении домика, пострадавшего от огнестрельного оружия.
— Поверить не могу, — голос у Парны такой печальный, что кажется, будто она плачет. — Дорогая моя, не смей манипулировать собой. Убей, уничтожь его при первой возможности! — грустная интонация, однако, не исключает серьёзность её гневного настоя. — Лучше останусь во мнении, что ты заранее спланировала осточертенно смелую диверсию и устранишь его проклятую шайку, члены которой по локоть в крови, изнутри! — на конце реплики в проходе образуются два азиата средних лет в непромокаемых куртках с капюшонами, в руках у них — высоко поднятые пистолеты-пулемёты. Они переглядываются с Хароном, приветствуют друг друга, кивнув головой. Смятение квартета вмиг усиливается.
Ловко переложив нож в руку с огнестрелом и привычно подхватив девушку в халате за плечо, Кевин двигается к выходу, напоследок остановившись перед Парной.
— Я позабочусь о ней, мисс Джексон, — хитро ухмыляется он, — будьте уверены, что она не пропадёт со мной.
Парна еле сдерживается, чтобы не ударить его или хотя бы не плюнуть. Никто и никогда в жизни не вызывал в ней ненависти сильнее этого бритого уголовника, даже педофил Джеффри Лукас[4], из-за которого она потеряла работу, сместился на второе место. Так как тот недоделыш уже умер. Смерть этого — станет следующей целью в её жизни.
— Хочу, чтобы тебя акулы съели и не подавились, мерзость, — тихо ипоследовательно выговаривает Парна, наконец обличив свою ненависть в довольно безобидное напутствие. При учёте её пылкости, конечно же.
— Эх, не взаимно. Вы мне симпатичны, — почти огорчившись, кидает Харон. — Мы уходим, друзья, — постановляет он на эсперанто и медленно бредёт к выходу, к мокрому пляжу и катеру на кровавом берегу, который, разрезая пенистые синие волны, выведет его с зелёного архипелага, где он пробыл уже слишком долго.
______________________________________________________________________________
[1] Акроним — устрашающий акт (англ. terror — ужас, устрашение и act — действие).
[2] Или Морус. В греческой мифологии существо надвигающейся гибели (др.-греч. Μόρος, — погибель, возмездие).
[3] В Китае на официальных церемониях к женщинам принято обращаться «госпожа» следом после фамилии.
[4] Подробности о персонаже можно прочитать в официальной новелле Марка Морриса «Dead Island».
========== Дарованные жизни ==========
Комментарий к Дарованные жизни
Именно эта концовка имеет продолжение в виде следующих книг.
Он только уходит со своим эскортом и заложницей за порог (хмурые ребята, лица которых не разглядеть, не забывают властолюбиво проводить нас дулами своих пистолетов-пулемётов), как сразу посеянные им «семена» всходят. Семя раздора, несомненно, зреет в Парне: я чувствую, как мысленно она водит Кевина по ею сооружённой камере пыток, выжимая из него жизненные соки. От подробных представлений меня даже передёргивает. Сейчас она разве что не гнёт руками автомат без боеприпасов, сопит, ненавидит, думает, как поступить дальше. Однако это цена — любить такую страстную женщину, терпеть её яркие проявления чувств. Возможно, она огорчена поступками Йеремы, но, как обычно в последнее время, выражает гнев. Парна не понимает её выбор — а кто понимает вообще? — и злится. По хорошему, мне бы поступить также.
Печаль овладевает хрупкой Сянь Мэй, которая выглядит ещё более беззащитной, чем за стойкой в приёмной отеля. Она подобно другим омрачена действиями Йеремы и не находит внутри себя ни крохи оптимизма, чтобы прийти в норму. Вероятно, ещё мешает боль в подвёрнутой или сломанной лодыжке, но я располагаю лишь предположениями. Напрямую спросить будет нетактично, учитывая всё ещё не сошедшую улыбку с лица. Она ведь ещё на мне?
