— Да он ещё держится, сильный мужик, после того как ему оказали первую помощь, он ни разу не скулил и не терял сознание, — уверенно произнёс он.
Утвердившись в провале своих беспокойных опасений, направился в грузовик, где уже поубавилось народу, и я мог спокойно посидеть с девушкой и узнать, не пришла ли она в себя. Когда-то в округе творилась полная неразбериха: все бегали, помогали друг другу, крики и стоны раненых пронзали воздух насквозь. Повсюду лежали трупы, кровь и тысячи гильз, трещавшие под ногами. В настоящее же время громкие звуки исчезли, уступая благоприятной тишине: паника утряслась и люди успокаивались.
— Ты уже очнулась, ну, как ты милая, как ты себя чувствуешь? — смяв её руку в своей, шептал я.
— Всё болит, и я плохо помню происходящее, помню только… помню только…
— Ты в порядке, это главное, неважно, что…
— Помню только…. что мы все погибли…
— Что? — в тревоге опешил я, не понимая, из-за жара это всё или ранений. Или антибиотиков, что ей дали?
— Мы погибли. Их было слишком много. Мы с тобой остались одни, забрались под танк, но меня кто-то схватил за ногу и потащил. Мы крепко взялись за руки, но нас разняли. Тебя заживо сожгли на моих глазах, а затем мне, — всхлипнула она, — мне…
— Леруня, прелесть моя, ты о чём? Ты жива, и я живой. Алексей тоже, как и большинство людей. Всё с нами хорошо, — осознав радужность своей реплики, я добавил уже с сомнением: — В какойто степени.
— А? — Непонимающе посмотрела Рязанова мне в глаза. — Что, я что-то сказала?
Я не в силах был понять, что с ней. Она бредила или ей приснился ужасный сон, вроде моих, как все мы погибли? А главное, не признак ли это ухудшения состояния? Её слова заставили задуматься над всем. Если уж мои сны такие реалистичные и несли в себе какойто потаённый смысл, то и её сон, быть может, видение иной нашей судьбы?! Неужели мы и в правду могли погибнуть?! Просто кошмар!
Обняв её, и уверив в том, что всё происходящее сейчас правда, и оно более радужное её выдумок, я хотел быть всё ещё уверен в том, что они проживут счастливую жизнь. Оставил её отдыхать, а сам не загадывал даже, доеду ли до безопасного места или смогу вот так нежно обняться с любимой ещё раз.
В это время рядом с танком на раскладном столе Алексей уже лежал весь перебинтованный. Он задремал, чтобы сэкономить силы и энергию или из-за лекарств. Часть уцелевших отдыхала после в панике производимых спасательных действий, другая — горевала, третья — копала могилы для павших. Если мой мираж по имени Володя Горький и был реальным, то он всё равно сейчас залёг на дно братской ямы, что не отозвалось во мне ни каким-либо тревожным, ни - радушным из чувств. На погорелом грузовике, высящийся над всеми, младший лейтенант Князев медленно читал по именам погибших и называл их профессии или звание. Вокруг образовалась мрачная траурная обстановка, хотя небо было неподходяще ярким и солнечным, а пролетавшие по округе птицы, несведущие о земном горе, увлечённо щебетали.
С танка, на котором я разместился, было видно весь лагерь и всех оставшихся живчиков после сражения с целой толпой монстров, сравнимой по масштабам с военной баталией. Я не знал никого из них, но тяжесть собственного бремени убийцы их возможных родных была невыносимой. Жгла, тлела. Нужно было покончить с собой, вдали ото всех, чтобы никто не заметил, как только смогу убедиться в безопасности всех и каждого из этих людей. Рука тем временем слабыми неуверенными движениями потирала рукоятку пистолета в кожухе. Надо же! Только-только устраивал психотерапевтический сеанс майору Градову, убеждая в ценности жизни как самого главного счастья, и спустя время стремлюсь сам уйти во тьму! Какой из меня советчик, если не прислушивался к собственным советам?! Или у меня всё же внештатная ситуация, и мой поступок - благо, раз не склонял к этому других? Вполне возможно. Убеди я других покончить с собой из-за наличия “бомбы замедленного действия” в их лагере, при этом не сообщив кто именно, стал бы кем-то похуже дьявола. Впрочем, вряд ли бы кто-то послушал меня…
— Ну как вы, ребята? — спросил знакомый голос.
Это был майор Иннокентий Градов. Я был рад, что он не оборвал свою нелёгкую, что он всё взвешенно обдумал и решил идти по верному пути, ведя измученных войной граждан к укреплённой базе. Я спрыгнул с танка, подошёл к нему и пожал руку.
— Как вы, всё нормально?
— Да. Сергей, верно? — Я кивнул. — Спасибо, что поддержал в трудную меня минуту, уберёг от поспешного решения. Понимаю, что от такого сурового человека ты не ожидал подобного рода поведения, но я и сам не мог предположить что расклеюсь. Жестокие, давящие времена. — Помедлив и заглянув мне пристально в глаза, он добавил: — Ты на меня можешь положиться. Проси, что хочешь, и я постараюсь помочь тебе.
— Когда мы вновь двинемся в путь? — улыбнувшись ему, спросил я, на будущее смекнув об этой его услуге.
— Думаю, что уже скоро. Полчаса-час, возможно, как погребём оставшихся солдат и расположимся в транспорте. С ранеными будет тяжело, но на базе им окажут медицинскую помощь получше.
Узнав о сроках, я помог остальным совершить последние приготовления к началу пути: собрал боеприпасы и оружие, что остались во время нападения, сложил вещи, сопроводил раненых на места. Справившись примерно за час и переодевшись в более чистую форму, я заметил у себя на плече нашивку в форме прицела. Переливаясь золотым на дневном солнышке, она будто бы просила узнать о её значении, тем более что рядом находился человек, осведомлённый в данном вопросе. К тому же времени у меня осталось немного. Любопытство привело меня к майору, и я спросил:
— А что значит эта нашивка золотого цвета, что у меня на плече?
— Эта нашивка говорит о том, что человек, носящий её, стреляет метко. На высшем уровне. К этому человеку, да и ко всем, кто носит “золото” обозначения, особое отношение. У меня вот, — указал он замазанным в грязи пальцем руки на своё плечо, на котором была изображена звезда с подпирающими её верхними уголками; — автоматчик. Я его получил ещё в первый год службы в этом отряде.
Теперь на вопрос, что мучил меня с самого начала пути, нашёлся ответ. В мирное время я даже не задумывался об армии и не интересовался их наградами и значками, хоть меня всё же немного смутил внешний вид этих золотых нашивок. Я верил этим храбрым ребятам. Теперь, когда я увидел насколько отточенными навыками они обладали и как бесстрашно вступали в бой за рядовых граждан, то восхитился ими, а внезапное детское желание пересилило всю серьёзность на моём лице. Меня увлекала сама мысль оказаться среди членов отряда элитного подразделения и стать его частью. Не знаю, бредил ли я тогда или был на полном серьезе, но со временем наверняка у меня помутился рассудок, иначе как объяснить этот внезапный порыв сделать одолжению будущему мертвецу?! Мне более не выпадет шанса, и я рискнул, так как верхний сосуд с содержимым на моих часах уже почти опустел. Моя жизнь истекала. Когда я одёрнул майора, он с интересом отозвался.
— Что-то не так? — Улыбнулся он краешками губ.
— Извините за подобную дерзость, но я бы хотел воспользоваться вашей услугой, — с волнением просил я. — Нет, даже двумя.
— Уже? К чему спешка?
— Разруха, товарищ майор, толкнула меня на мысль, что хочу быть как вы, как ваши солдаты. Они вдохновили меня, восхитили своей отвагой и решительностью. Разрешите быть частью вашего отряда. – Он с одобрением помолчал, и я подчеркнул: — неофициально, конечно. Хотя бы на время.
Градов думал долго, не меняя выражение своего каменного лица.
— Только-то? Конечно, солдат. Такое я могу устроить, — к моему облегчению согласился он и отдал честь. Я поступил также. — Зачисляю тебя в отряд специального назначения, рядовой…
— Остапенко, майор!
— Рядовой Остапенко! — Убрал он стремительным движением ладонь и изрёк на выдохе: — Вольно. - Гордость и щепотка страха переполняли меня, но в конце концов мимолётное, но важное желание было исполнено. - А что за вторая твоя просьба?
