– Ну и зря, рыбой пропахнешь.

– Рыбой, не навозом же!

– Хрен редьки не слаще. Я тоже после восьмого, как паспорт и аттестат получу, сразу слиняю из Чуны. Вчера полдня в подвале просидела. Руки как у Золушки, не отмыть. Картошку перебирали да ростки обламывали.

Вот и школа. «Пока, пока!» Разбежались по своим классам.

В конце августа поспела брусника. Отец Володи Полозова работал водителем на американском грузовике марки «Студебеккер». Предложил желающим из костромской диаспоры Нового поселка съездить на Зермокан за брусникой. Эти старые вырубки он обследовал ранее и высмотрел там огромный брусничник.

Рано утром в субботу народ собрался у грузовика. У каждого на спине огромный, ведра на три, горбовик, так называли кузовок из фанеры. В руках бельевые корзины из ивовых прутьев. «А чё мелочиться, чай в Сибири живем». Расселись на скамейках в кузове, поехали. Едем, а за машиной Вовкина дворняжка бежит, язык на сторону. Сорвалась с привязи. Решили, что устанет и вернется домой. До места километров тридцать. Студебеккер едет ходко, пыль столбом. Потеряли из виду собаку.

Приехали на место. Ягод видимо-невидимо. Крупная, спелая и сочная. Народ разбежался и давай доить. Кто руками, а кто комбайн захватил из дома. Вот и дно покрыло, такую ягоду и собирать приятно. Часа через три собрались перекусить. Кто-то крикнул: «Глядите, Найда прибежала!» И правда, бежит радостная, хвостом, как пропеллером, крутит. Подбежала к хозяину, облизала. Вовка сердитым голосом поругал её за необдуманный поступок, но потом, раздобрившись, потрепал по загривку. Наивная, язык высунула, радостная, хвостом виляет, на передние лапы припадает и преданно в глаза хозяину заглядывает. Как бы взглядом отвечает Володе: «Ругай меня, сколько хочешь, а я без тебя жить не могу». Устала, улеглась в тени отдыхать. Пошли дальше наполнять кузова. Вдруг дымком потянуло. Опытные мужики забеспокоились. Ноздрями, словно крыльями зашевелили, принюхиваются. Лесные пожары в это время года не редкость в Сибири. Ветер со стороны дороги. Мужики командуют двигаться к машине. Идем, нам навстречу дым сгущается. Повернули правее, в сторону болота. Женщины начали волноваться, жалобно причитают. Намочили из фляжек платки и нос ими прикрыли. Уже бежим. Вдалеке треск от пожара, стало слышно, как пламя пожирает верхушки сосен и вековых кедров. Мечемся в панике, ищем проход к дороге. Найда то убежит, то вернется, трется о Вовкину ногу. Дядя Паша воробей стрелянный, всю войну в танке прошел. Командует сыну: «Иди за Найдой, а мы вслед за тобой». Бежим, Найда в болото, и мы за ней. Вывела на дорогу.

Слава Богу! Спасены! Быстро в машину и домой. Найду в кузов на почетное место. Каждый норовит погладить, сует ей кусок недоеденной колбасы или сыра. Вот тебе и дворняга, маленькая собачка, но с большим сердцем!

Прозвенел последний звонок! Ребята младших классов разъехались по пионерским лагерям и бабушкиным дачам. Здравствуй, лето! Счастливая пора для школьников. И только мы – восьмиклассники и десятиклассники – засели писать шпаргалки. Нам предстояло попотеть! Выпускные экзамены!

В это лето 1967 года отцу дали двухмесячный отпуск, положенный по КЗОТ, как работнику с вредными условиями труда. Моя семья собрала наряды и подарки для многочисленных родственников и укатила на родину в костромские просторы. Меня оставили на хозяйстве и готовиться к экзаменам. Мама предусмотрительно попросила соседку, тетю Ганю, присмотреть за коровой-кормилицей.

Свобода и погода пьянили мой не окрепший разум, хотелось петь, гулять, ходить в кино и на танцы. Но судьба в очередной раз взяла меня под локоток и настойчиво привела к дружку моему Юрке Петухову. Его мать была учительница младших классов, у нее учились мои сестренки. Узнав, что я один, она приложила все силы, чтобы я не отвлекал ее сыночка на всякие глупости. Забросив все прочие дела, принялась готовить нас к экзаменам. Ну и конечно, кормила и одновременно точила наши мозги о будущем образовании.

Кто же в 16 лет серьезно воспринимает старческие наставления почти сорокалетних родителей? Однако от занятий не удавалось избавиться, к тому же в голове иногда проскальзывала предательская мыслишка, а что, если не сдам? Конечно, тогда сбудется отцовское напутствие пред отъездом в отпуск. Оно было сурово, как приговор – «не сдашь экзамены, пойдешь лес валить, нам молодежь нужна!» Я промолчал, но подумал – «ну уж фигушки, лучше вы к нам». На экзаменах с Юркой сели за одну парту. По математике я помогал ему, он подсказывал мне по русскому.

После сдачи экзаменов за восемь классов и получив свидетельство об образовании, возник вопрос: куда дальше? Мой дружок, одноклассник Юрка Петухов, мечтал поступить в мореходку в торговый флот. Он мечтал заработать много денег, сшить замшевый кошелек и набить его купюрами. Побывать в разных странах, накупить шмоток и, приехав на побывку в Чуну, снять ресторан, пригласить весь наш класс и удивить всех за его счет. Мечта его реализовалась, я к тому времен учился в Ленинграде, приехать не смог, но мой младший брат присутствовал вместо меня на том пиру и рассказывал с восхищением, как круто все было!

Юркины уговоры меня не убедили, он уехал в Благовещенск поступать в мореходное училище, я оставался в Чуне на распутье. В это время в Чуну приехал на каникулы брат Любы Кочетовой, которая дружила с моим дружком Колькой Усовым. У нас образовалась веселая компашка. Вечерние прогулки, танцы, походы в кино и т. п. Володя, брат Любы, окончил первый курс речного училища. Морская форма сидела на нем идеально! Блестели якоря и шевроны. Тельняшка манила взоры девочек. Гюйс шикарно окаймлял его загорелое лицо. А какая походка? Это было выше наших сил, и мы с Николаем собрали необходимые документы и заказными письмами отправили их в училище. Недели через три нам пришел ответ на гербовой бумаге с круглой печатью. Нам сообщали о зачислении в училище с 1 сентября 1967 г. Володя нас инструктировал, как добраться, как себя вести с окружающим народом, и прочие тонкости жизни вне родительского дома. Это было полезно. Сам Володя учился на моториста речных судов и после каникул проходил практику на пароходе до конца навигации.

Родители вернулись из Костромы. Я показал вызов в училище. Гербовая печать убедительно подействовала на отца. Он крякнул и сказал, что придется валить лес без молодого поколения. Мама запричитала: «Да на кого же ты нас?..» Отец резко оборвал ее причитания, сказав: «Не на войну, чай, провожаем, а ума набираться!»

Проводы на вокзале проходили оживленно. Коля выглядел как жених, в черном добротном костюме с большим чемоданом. Мой спортивный, видавший виды лыжный костюм и спортивная сумка не гармонировали с ним. В царские времена меня бы приняли за денщика Николая. Слава Богу, прошли те времена. Уезжали мы втроем, с нами отбывала Колина подружка Люба (сестра Володи морячка). Она закончила семь классов и собиралась в восьмой. Но любовь Любаши к Николаю была настолько велика, что, разругавшись вдребезги с родителями, она решила продолжать образование в Томске, и жить у тети. Тетя работала завучем в школе, куда и устроила Любашу. Кроме тети, там же, в Томске, жила семья её дяди. Ехали в плацкартном вагоне. Грудь распирало от чувства свободы! Болтали, шутили, веселились. Беззаботная юность, все впереди

Романтика столь же необходима юным,

как сказки – детям.

И столь же необходима взрослым,

как детские болезни.

В те далекие семидесятые годы прошлого столетия при отсутствии Интернета и ограниченной сети информационных источников типа телевидения и радио особенно в населенных пунктах, удаленных от областных центров, сведения об учебных заведениях граждане Страны советов узнавали из специальных справочников об учебных заведениях в СССР. В этих толстых книгах сведения были сухими и скучными, и потому чаще всего абитуриенты выбирали будущую альма-матер благодаря сарафанному радио. Так случилось и со мной, нас с моим приятелем Николаем Усовым надоумил поступить в речное училище в Томске брат Николаевой подруги Любаши. Володя, так звали Любкиного брата-морячка, там учился и приехал в Чуну к родителям на каникулы. Красивая форма речного флота и увлекательные рассказы Володи определили наш выбор учебного заведения после окончания восьмого класса.