- Отпусти. - слегка успокоившись, отталкивает меня и быстро покидает ванную комнату, бросает на последок: - Входная дверь знаешь где, а кухня... Через зал и направо. 

Вот вроде бы и выгнала, а вроде и нет... Как понять, что в голове у голубоглазого ангела? 

Чего я от неё хочу? На этот вопрос мне трудно ответить. В моей жизни женщины не задерживались. Никогда не возникала мысль, что я хочу видеть одну женщину рядом с собой на постоянной основе. Да и дом я покупал с призрачной надеждой на семью, не думая об этом в серьёз. 

После исчезновения Ники мне не было дела до серьёзных отношений, только секс: без привязанности, без обязательств. Меня все устраивало, а сейчас же... 

Сейчас меня накрывает приступом гнева только об одной мысли о том, что к Анюте может прикоснуться другой мужчина. За эту неделю моя жизнь здорово изменилась и пора признаться, что я не равнодушен к девушке. 

Хрупкая внешне, но такая сильная внутри. 

Не знаю, как она смогла пережить то, что сделал её родной отец. Я убивал, отрезал пальцы, но никогда не брал девушку против её воли. А когда речь идёт о педофилии... 

Сука, это твой ребёнок! Твоя дочь! Как можно...? 

На кухне кроме бабушки Анны никого не было. Она сидела за обеденным столом и пила кофе. Кухню, собственно, я нашел по аромату, разносившемуся всю квартиру. 

Надо признать, квартира очень ухоженная, светлая, просторная, со свежим ремонтом. В нем нет каких-то яркий и вычурных деталей, все стены и мебель выдержаны в одном стиле, чувствуется лёгкая женская рука. 

- Долго вы. - окинула меня взглядом женщина и усмехнулась. - Кофе, чай? 

- Кофе, пожалуйста. - она кивает на место рядом с собой и подходит к навесному шкафу. 

- Вы бы аккуратней с Аней, она пережила многое. - ставит передо мной кружку с ароматным напитком. -  Если хотите поиграть с молодой девчонкой несколько недель и забыть, то уходите сразу. Не стоит ломать ребёнку психику еще больше, я Вас прошу. 

- Виктория Степановна, я в курсе некоторых событий из жизни Анны. Не стоит пускать в диалог воду и пытаться поставить меня в неловкое положение. 

Женщина, крутя в руках кружку, пристально рассматривает меня. Впервые я знакомлюсь с родственниками своих спутниц и, надо признать, это напряжное занятие. Мне не двадцать лет, но относятся в данный момент как к молодняку. Оно и понятно, у Анюты, насколько я знаю, кроме бабушки никого нет. Но это не точно... 

Где, мать твою, этот Самойлов, с нужной мне информацией на девчонку? 

- В наших с Анной отношениях много трудностей и недопониманий, но я стараюсь работать над этим. Скажите, - делаю глоток и отворачиваюсь к окну. - Девочка... Как Анюте дается воспитание дочери? 

- Анюта, значит... - снова усмехается женщина и откидывается на спинку стула. - Аня души не чает в Златке, но она также сильно и остерегается её, боясь причинить вред. 

- Какой вред? - непонимающе спрашиваю и нахмуриваюсь. Аня не похожа на того, кто может ударить ребёнка. 

- У неё бывают срывы. В такие моменты она не может себя контролировать. Бывает, что внучка просто кричит и никого к себе не подпускает. Бывает, что падает в обмороки. А бывают случаи, когда её внезапно накрывает приступ паники и чтобы защититься, она пытается отгородиться ото всех. Ане кажется, что ей хотят причинить вред. Мы пытались это лечить, но за последние несколько лет она ни разу не сходила к врачу. Я как медик Вам говорю, что невозможно полностью излечиться от морального уродства. Да, можно купировать приступы, но эта дрянь сидит внутри и она это понимает. 

- Как родной отец... - я не успеваю закончить фразу, как женщина поднимает руку, прерывая меня. 

- Мы не обсуждаем эту тему, но...  - довольно резко отвечает и дергает правым плечом. - Я бы собственными руками отрезала все лишние конечности племянничка и заставила бы съесть на завтрак. Вот только есть сердобольная Анька, что заступается за родителей. Она не сможет себя простить, если отца посадят, а мать останется одна, как бы не старалась их ненавидеть. - Виктория Степановна делает паузу, а потом добавляет: - Я удивлена, что Вы в курсе, Демьян. 

- Анне стало плохо в моем доме. - не выдержав пристального взгляда, начинаю рассказывать. - Подумала, что я хочу запереть её в комнате и... В общем: потеря сознания, слёзы, крики во сне. Тогда-то она рассказала. Но, самое интересное, что про это, - выделяю интонацией последнее слово. - Она смогла рассказать, а про дочь - нет. 

- Потому что Злата - это не твоё дело, Демьян. - на кухне появляется хмурая Аня в джинсовых шортиках, облегающих бедра и свободной розовой футболке, заправленной в нижнюю часть одежды. Волосы она собрала в высокий пучок, чтобы не мешались. 

- А ты не груби гостю, Анна. - одергивает Виктория Степановна девушку и хлопает ладонью по столу. 

- Ба, может не стоит лезть не в своё дело? - скрещивает руки на груди и опирается на косяк девушка. - С Демьяном мы сами разберёмся. 

- Ты и со своим отцом разобралась! И с отцом Златки! - не выдерживает женщина и повышает голос. 

Девушка вздрагивает, словно её ударили по лицу и с силой сжимает кулаки. 

- Всё сказала? Может ты... 

- Анюта, прекращай. - я поднимаюсь со стула и подхожу к раскрасневшейся девушке, обхватывая её лицо ладонями. - Ты сейчас на нервах и можешь наговорить лишнего и, раз причиной твоей нервозности стал я, предлагаю бить скалкой, опять же, меня. 

- А можно сковородой? - задумавшись, спрашивает и слабо улыбается. 

- Можно, Анюта. - облегченно выдыхаю и целую в нахмуренный лоб. - Тебе можно всё. 

Она - ребёнок, которому пришлось многое пережить. Трудно подстраиваться под социум, когда всё время находился в пузыре, который тебя сдерживал, ограничивал, унижал. 

Я уверен, что семейка Ани не только спустила козлине этот низкий поступок с рук, но и закрывала глаза на остальные, не менее ужасные вещи. У девчонки на теле куча шрамов. Со временем они побелели и потеряли свою чёткость, но сути дела это не меняет. Я не раз обводил каждый из них пальцами, представляя, что сделаю с гнидой, которая причиняла вред собственному ребёнку. 

Анюта замечала мой интерес к побелевшим отметинам, но предпочитала отмалчиваться. Как обычно. Меня выводит из себя это молчание и её недовольная мордашка, но давить на девушку сейчас нет смысла. Я и так получил сегодня много тем для дальнейших размышлений. 

- Мам, ты долго? - слышится детский голос откуда-то из квартиры, а через несколько секунд появляется и его обладательница. 

- Уже все. - Аня отстраняется от меня и принимает невозмутимый вид, будто это не она только что хотела разорвать всех на части. 

- А Вы пойдете со мной на ракушки смотреть? - девочка подходит ко мне и корчит умилительную рожицу, протягивая одну из ракушек. 

- Злат, не приставай к дяде. - одергивает дочь девушка и протягивает маленькие стеклянные банки, которые обычно используют для чая или кофе, ребёнку. - Я достала баночки для ракушек, смотри. 

- Спасибо! - громко восклицает и меня осеняет мысль: 

Она очень похожа на Нику. 

Такие же темные волосы, озорной взгляд, эта детская непосредственность... Наверное, я окончательно свихнулся, раз в каждом ребёнке теперь вижу пропавшую сестру.

Демьян

К концу дня мое состояние можно было описать одним словом: задолбался. Вторые бессонные сутки подряд дали о себе знать. Голова гудела, а в глаза словно песка насыпали. 

Дочь Анюты несколько часов одушевленно рассказывала мне про ракушки, экскурсии, на которых ей с бабушкой удалось побывать и демонстрировала свои игрушки. 

Меня нельзя было назвать ярым поклонником детей. За свои сорок я сталкивался с ними не так часто, как мог бы. Единственным ребёнком в моей жизни была Ника. 

Чаще всего мне сразу хотелось покинуть помещение, если там находились дети и их родители, но, эта девочка, Златослава, не вызывала во мне таких желаний. Она не была надоедливым ребёнком, который не знал про личные границы.