Никитин пораженно присвистнул.

– Чудом потом говорить опять начала. – продолжил Марк. – а кошмары до сих пор мучают. Обычно снотворное спасает, но, когда важные даты приближаются, вроде дня рождения или дня смерти Пашки – она вообще почти не спит и с ума сходит. – он снова тяжело вздохнул и устало потер глаза: – Пашку через месяц нашли. Сказали, что озеро торфяное, и он под второе дно провалился. Долго в воде пробыл, его только по одежде и могли опознать.

Ваня пораженно хмурился:

– А почему она сейчас опять об этом вспоминать начала?

– Вот и я не понимаю, – пожал плечами Ермилин. – Заладила вдруг, что Пашка, возможно, все это время жив был. Что не утонул на самом деле, а она могла что-то важное забыть. На гипноз, вон, даже решилась, хотя боялась, как сумасшедшая.

Марк, пытаясь отогнать невеселые воспоминания, тряхнул волосами, с кончиков которых слетели несколько капелек пота, и поднялся.

– Ладно. – протянул он, потягиваясь: – Пойдем, поднимемся, сгоняем в душ и поедим что-нибудь. Я голодный, как собака.

Настроение было приподнятым. Предзащита диплома прошла на отлично, еще и отпустили на пару часов раньше, чем ожидала. Дел сегодня вечером больше не было, и я возвращалась домой, раздумывая над вчерашним разговором с Ваней. Откладывать дальше было некуда, и я твердо решила последовать его совету и рассказать обо всем Марку. Только вот чем меньше оставалось расстояние до дома, тем стремительнее таяла моя уверенность. Коленки дрожали, а я даже не могла толком объяснить себе, чего конкретно так боюсь. Знаю ведь, что Марк — это Марк. Даже если в прошлом случилось что-то ужасное плохое и виновата была в этом исключительно я, он все равно никогда от меня не отвернется, так же, как и я от него. Тогда почему язык намертво присыхает к нёбу, стоит мне только подумать о том, с чего начать разговор?

Я тряхнула волосами, чтобы отогнать тяжелые мысли. Пряди взметнулись в воздух и непривычно послушно легли обратно на плечи. Ради предзащиты я вытянула кудряшки утюжком, и сейчас очень хотелось помыть голову, чтобы вернуть обратно пусть не послушные, но легкие и привычные кудри.

Дверной замок был не заперт, значит Марк никуда не ушел. Тяжело выдохнула и зашла в квартиру. По воздуху разлетался аппетитный запах мяса, а я вдруг поняла, что сильно проголодалась. Посвистывания близнеца доносились с кухни, и я решила первым делом зайти помыть руки, чтобы сразу поесть. Вот только не ожидала, что как только возьмусь за ручку двери в ванну, она тут же прокрутится в сторону. Я отскочила на несколько шагов и с ужасом уставилась на появившегося в коридоре Никитина. Вокруг бедер парня было обернуто банное полотенце, по голой груди стекали капли воды, а потемневшие от влаги волосы блондин вытирал другим полотенцем. Увидел меня, едва заметно улыбнулся и кивнул:

– Привет.

И так спокойно сказал, словно ничего странного не происходило. А я не могла закрыть рот от шока и усмирить резко участившееся дыхание.

– Какого черта ты тут делаешь?! – мне показалось, или получилось излишне визгливо?

Ваня перебросил через плечо полотенце, которым только что вытирал голову и ладонью взъерошил мокрые пряди:

– Душ принимал.

– Д-д-душ? – я старательно не опускала взгляд ниже его лица, но щеки все равно стремительно краснели. – А дома у тебя душа нет?!

– Есть, – хмыкнул Никитин. – Но до дома далеко. А твой брат, между прочим, обещал меня еще и ужином накормить.

Я застыла на несколько секунду, а потом стремительно бросилась на кухню, громко заорав:

– Ма-а-а-рк!!!

В след послышался смех Вани, а я поняла, что готова провалиться сквозь землю от стыда и смущения. Чертово сердце начинало биться все активнее, словно я пробежала несколько километров без передышки.

– Чего орешь? – брат, тоже с влажными волосами (видимо, ходил в душ до Никитина), стоял у плиты и смотрел в телефон, что-то напевая себе под нос.

Кухню заполнял аромат жаренной картошки, а в духовке горел свет, освещая завернутую в фольгу курицу.

– Может, мне вас наедине оставить?! – просипела я, не в силах унять дрожь в ногах и ладонях: – Свечи не прикупить для ужина на двоих?!

Марк удивленно хлопнул глазами, пытаясь сообразить, о чем я говорю, потом глянул за мою спину и ухмыльнулся:

– Не, сестренка, – ехидно протянул, откладывая в сторону телефон. – Я тебя люблю, поэтому торжественно клянусь не отбирать твоих парней, даже если буду умирать от любви.

Он пафосно задрал подбородок и прислонил ко лбу тыльную сторону ладони, а я подавилась воздухом.

– Какая поразительная братская преданность, – раздался ехидный голос сзади. – Цени. Жертвует своим счастьем, ради твоего.

Я обернулась и уставилась на подошедшего блондина. Тот, наконец, оделся и сейчас щеголял в темной футболке и спортивных штанах Марка.

– Вы... Вы... – у меня не находилось слов от возмущения, а лицо хотелось засунуть в морозилку чтобы хоть немного остудить.

– Мы...мы... – передразнил меня Марк, прекращая наконец театральную игру и посмеиваясь: – Иди переодевайся и к столу. Через пять минут ужин будет готов.

Он отвернулся, открыл крышку сковородки и помешал скворчащую картошку, а я рванула в комнату, столкнув с пути смеющегося блондина.

Успокоилась только минут через пятнадцать, как раз когда Марк заколотил в дверь и пригрозил, что, если не выйду, ужина на меня не останется. Надеясь не упасть в грязь лицом еще раз, я запихала смущение куда подальше и, старательно изображая спокойствие, переоделась в домашние джинсы и футболку и вышла из комнаты. Иван Сергеевич уже сидел за столом, а Марк возился у холодильника. Я усиленно отгоняла от себя намертво отпечатавшееся перед внутренним взором изображение блондина в одном полотенце и надеялась, что красные щеки парни спишут на духоту.

– Так что ты тут забыл? – грубовато спросила, усаживаясь напротив Никитина и хватаясь за вилку.

Ваня поднял на меня взгляд, покосился на вилку, которую я сжала в кулаке и сжал губы, чтобы не засмеяться.

– Варя, – наконец протянул он: – ну что ты задаешь такие глупые вопросы? Сама же видишь – теперь я ем. А двадцать минут назад – мылся.

Я попыталась сдержать злобное шипение, а Марк захохотал.

– Придурки, – буркнула, утыкаясь в тарелку.

– Не кусай руку, которая тебя кормит, – протянул близнец, возвращаясь к столу и плюхаясь на свободную табуретку.

– Я тебе еще и ногу откушу, – мрачно пообещала я брату, и закатила глаза, когда тот снова засмеялся. – Так мне объяснит кто-нибудь, что здесь происходит?

– Ничего криминального, – Ваня отправил в рот очередной золотистый ломтик картофеля и пожал плечами: – Мы играли вместе в баскетбол.

Я покосилась сначала на Никитина, потом на Марка и подозрительно протянула:

– И когда вы успели спеться?

– Сыграться, – поправил близнец, придвигая ко мне вазу с овощным салатом. – Дыши уже спокойнее, хватит злиться. Как у тебя предзащита-то прошла?

– Пятерка, – буркнула я и снова уткнулась в тарелку.

Остатки ужина прошли на удивление спокойно. Я наконец расслабилась и перестала язвить, а парни, которые действительно неплохо поладили, спокойно общались, периодически подшучивая надо мной. Только когда Марк нахально сбросил на меня посуду и удалился в свою комнату поговорить по телефону, я снова смутилась. Оставаться с Ваней наедине не входило в мои планы. В голову опять полезли разные мысли, и пришлось срочно сосредотачиваться на мытье посуды, чтобы разгрузить мозг. Только вот Никитин никуда деваться не собирался. Облокотился о шкаф рядом с раковиной и не сводил с меня глаз.

– Почему ты все еще ничего ему не рассказала?

Тарелка выпала из рук, а горячая мыльная вода плеснула на светлую футболку. Я вздрогнула и подняла на парня испуганный взгляд:

– Ты... Ты же не за этим приехал сюда, да? Ты же не сказал ему ничего?

Ваня, будто проверяя мои нервы на прочность, несколько секунд стоял молча, а я с ужасом ждала ответа.