Маша с боссом почти не общалась. Он лишь отдавал короткие приказы, преимущественно посредством селектора, или что-нибудь спрашивал. А секретарша исполняла и докладывала.

Единственное отступление от нового порядка общения – были обеды. Ещё в первый же день, после «революции», Мария Валентиновна, собираясь уходить, вошла в кабинет начальника и решительно спросила, какие у того будут пожелания насчёт меню.

Дмитрий, конечно, попытался, было, от обеда вообще отвертеться, но Маша была строга и настойчива, поэтому мужчина, тяжело вздохнув, сказал, что поест, но выбор блюд оставляет на вкус секретарши.

Зато, когда Мария накрыла на стол и попыталась, прямо скажем, по-тихому смыться, тут уж босс был вполне категоричен, объявив, что компромисс – это, когда обе стороны идут на уступки, а не когда кто-то один «прогибается», а второй – диктует условия.

Диктатором Маше быть не захотелось, поэтому у них выработался новый ежедневный ритуал: девушка каждый день расставляла перед боссом разносолы, а потом с ним в компании их же и ела.

Обедали они всегда молча, но это был как раз тот случай, когда тишина не тяготила ни одного из участников. Каждый из них улучал момент, чтоб исподтишка с замиранием сердца понаблюдать за «партнёром» и помечтать, как было бы хорошо, если бы…

Эти недолгие минуты – были сладкой мукой для обоих, поэтому каждый из них очень этого времени ждал, а потом, когда всё заканчивалось и они «разбегались по своим углам», и один, и вторая мучили себя и, в то же время, наслаждались воспоминаниями – кто из них как посмотрел, чуть улыбнулся или нахмурил брови…

***

Душевный настрой Дмитрия Олеговича был довольно-таки необычен для его характера, темперамента и образа жизни. Про себя и свои чувства он давно уже всё понял, хотя, первое время, конечно, делал попытки оправдывать свои терзания или несвойственные ему мечты долгим отсутствием секса, завалом и неприятностями на работе и даже вспоминал про мужской климакс.

Однако, в конце концов, ему, всё же, пришлось признать, что прятаться от самого себя – по меньшей мере, глупо.

Всё хорошенько обдумав и заключив, что Маше он весь такой совершенно не нужен, что справиться со своими чувствами сейчас ему не под силу, и что надо как-то попытаться жить с этим, Дмитрий решил просто плыть по течению, смакуя каждый миг встречи, каждый взгляд, каждое слово.

На работе держать себя в руках и изображать равнодушие становилось всё сложнее и сложнее, поэтому он просто ограничил для себя возможность общения, сведя всё к разговорам через селектор.

Лишь иногда, когда становилось совсем невмоготу, мужчина выходил из кабинета и делал вид, что ему что-то надо: ручка, блокнот, стакан минералки… А потом стоял и млел от звуков её голоса, внимания и даже какой-то заботы.

Обеды – единственное послабление, которое он мог себе позволить. И то, только потому, что длились они недолго, и Маша сидела от него через стол. Не было риска, что в один прекрасный момент он сорвётся и набросится на несчастную и ничего не подозревающую девушку со страстными поцелуями…

Ночи его проходили ужасно. Он ворочался с боку на бок почти до утра, мучаясь невозможностью перестать думать или просто отвлечься.

Забывался ненадолго коротким тревожным сном, а утром усталый и изнурённый, сломя голову, мчался на работу, чтоб в очередной раз услышать такое прекрасное и долгожданное «доброе утро».

В общем, за эти несколько дней, Дмитрий Олегович осунулся, помрачнел больше обычного, под глазами его залегли тени, а темперамент стал апатичным и вялым. Его ничто не радовало извне, ничто не могло захватить его внимание и интерес полностью.

***

Наступившие выходные стали для Дмитрия Олеговича настоящим мучением. Он пол субботы неприкаянно помыкался по квартире, а потом, плюнув на всё, оделся и махнул к её дому…

Он долго уговаривал себя выйти из машины и просто подняться и пригасить Машу куда-нибудь. Да, вот, хотя бы просто покататься по городу. Но постоянно находились какие-то препоны, которые он сам себе выдумывал, чтобы не ходить.

То он убеждал себя, что Маша – девушка занятая и у неё, наверняка, какие-то планы… То представлял, что, вот, он пришёл, а ей просто не хочется с ним никуда идти и она пытается его как-нибудь вежливо отшить… Потом он вспомнил, что, вообще-то приходить без звонка или договорённости просто неприлично, поэтому тут же вынул мобильный и набрал её номер.

Маша ответила сразу же после первого гудка. Как будто бы сидела и ждала, что он позвонит. Дмитрий Олегович, услышав её голос, перепугался, растерялся и забыл все слова, которые подготовил, а потому, в волнении, просто сбросил вызов.

Через пару минут, когда руки перестали дрожать, сердце бешено колотиться, а в голове прояснилось, он испугался ещё больше – что после такого финта она о нём может подумать?! Он снова ей позвонил и церемонно и строго извинился за беспокойство и своё поведение объяснил тем, что сначала выбрал ошибочную позицию в телефонной книге, а потом случайно нажал не ту кнопку.

В результате объяснения он разволновался, сбился с холодного тона, стал заикаться и путаться. И, осознав, что разговаривает, как кретин, снова, не прощаясь, прям в середине своего предложения, резко дал «отбой»…

В общем, суббота прошла плодотворно. Поэтому влюблённый мужчина, ложась спать и в подробностях вспоминая, что и каким тоном она говорила, впервые за эти дни сразу заснул. И последняя сознательная мысль его была: «Завтра снова поеду!»…

Телефон разразился пронзительной трелью. Говорить ни с кем не хотелось, но человек на том конце провода был очень настойчив.

«Зачем нужны все эти домашние телефоны, когда у каждого теперь есть мобильные с бесперебойным интернетом и кучей мессенджеров?», - Мария Валентиновна с неприязнью покосилась на аппарат.

Телефон в последний раз всхлипнул и, наконец, замолк. Девушка облегчённо вздохнула и вернулась к так бесцеремонно прерванному занятию: она только что вышла из душа и теперь сушила влажные волосы.

Но ровный гул фена недолго солировал в тишине квартиры. Противный аппарат снова проснулся и, усердно скрывая номер звонившего, продолжал пронзительно намекать, что анонимы нынче пошли очень бесцеремонные.

Маша тяжело вздохнула и решила дать шанс неизвестному абоненту, наконец, проявить себя, а то не отстанет.

- Вообще-то, я хорошо целуюсь! – прогремело в трубку вместо приветствия.

Маша недоверчиво распахнула глаза.

- … Во всяком случае, до сих пор никто не жаловался! – к решительности примешивалась обида, - Не знаю, почему тебе вдруг ТАК не понравилось!

- Дмитрий Олегович, - наконец, обрела голос девушка, - Вы… с Вами всё в порядке?...

- Как со мной может быть «в порядке», если я места себе не нахожу?!

- Из-за… поцелуя? – ахнула Маша.

- В том числе… Скажи, я вправду такой старый? Ты только поэтому, да? Словно тебя жаба обнимает…

- Причём тут это? – расстроилась девушка, - Вы были больны, а я к Вам приставала… Но не специально! Честное слово!!! Я вправду должна была прослушать хрипы…

- Я тебя сейчас о хрипах, что ли, спросил? Почему ты не брала трубку?

- А почему Вы звоните на домашний?

И сам разговор, и то, что босс вдруг ей позвонил просто так, среди воскресенья, выглядели абсурдно. «Может, он пьяный? – пронеслось в голове, - Хотя, вроде, язык не заплетается… Да он так-то, кажется, и не пьёт»… Ожидая ответа, Мария Валентиновна передумала кучу вещей, но от этого ситуация не стала более понятной.

Трубка неожиданно кашлянула и дала «отбой». Всё ещё пребывая в шоке от только что произошедшего, девушка попыталась как-то организовать свои мысли, но в голове творился полный хаос. Что это, вообще, было???!!!

Через секунду в дверь позвонили. «Сегодня прямо аншлаг!», - подумала Мария Валентиновна, наклоняясь к глазку и обомлела…

Она распахнула дверь и в квартиру решительно вошёл её босс. Они оба на секунду замерли, пытаясь оценить настроение друг друга.