***

К моменту пробуждения Дмитрия Олеговича к ужину, температура не спала. Она не поднималась и выше, но уходить совсем - не хотела. Мария всерьёз обеспокоилась: значит, воспалительный процесс продолжается и она, своим лечением, его просто замедлила.

Босс был вялым и сонным, есть почти отказался. Поклевал, нехотя, что-то у себя на тарелке и послушно вернулся в кровать. Мария заставила его сначала качественно прополоскать горло и съесть ударную дозу апельсинов.

Дмитрий, было, закапризничал, но, когда девушка сообщила, что, если и завтра улучшения не будет, придётся обратиться к врачу и, всё-таки, начать лечение антибиотиками, он демонстративно съел сразу три апельсина и послушно заснул, успокаиваемый очередной «сказкой»…

Воскресенье Маша начала с очень раннего пробуждения. Вчера перед сном она качественно «накрутила» себя и была серьёзно обеспокоена никак не спадающей температурой босса.

По себе она знала, что три дня усердной «отлёжки» и интенсивная обработка гланд полосканием и люголем, на четвёртый день болезни уже полностью поднимают пациента на ноги. Остаётся лишь ещё день-два пребывания дома в щадящем режиме, и всё, ты полностью здоров.

Но с Дмитрием Олеговичем сценарий болезни протекал, кажется, иначе, и девушка корила себя за то, что сразу не обратилась к доктору. Она боялась, что своим таким уверенным «псевдо-лечением» загнала ангину глубже и что мужчине, по её, Машиной, вине грозят серьёзные осложнения.

Сразу же с утра Мария Валентиновна запланировала дотошно прослушать грудь и дыхание босса, чтобы исключить бронхит или, не дай, Бог, воспаление лёгких, а в понедельник обязательно отправит того к врачу!

Она довольно приблизительно себе представляла, как будет «прослушивать» Дмитрия Олеговича и каким образом сможет проанализировать результаты, но ей, почему-то казалось, что, если есть какие-то хрипы, она их непременно услышит.

Сначала, правда, она себя утешала, что при бронхите, обязательно должен быть кашель. Но потом, ей в голову пришла невесёлая мысль, что воспаление могло сразу опуститься к лёгким, минуя бронхи. И тогда кашель вовсе необязателен.

До самого пробуждения Дмитрия Олеговича, девушка копалась и перечитывала пугающую информацию по пневмонии в интернете, так что, к моменту, когда из спальни послышалось весёлое: «Маруся, ты где?», Мария Валентиновна уже была на грани истерики.

Размазывая слёзы по щекам она ворвалась в комнату и с криком: «Я Вас, кажется, убила!» и бросилась на грудь «умирающему» боссу.

Тот с радостью прижал девушку к себе, недоумённо размышляя, что такое страшное могло её так расстроить за ночь и попытался, как мог, её успокоить.

- Машк, ты чего? – бормотал Дмитрий Олегович, прижимая к груди вздрагивающее всхлипами тело, - что случилось, малыш? Что тебя напугало?

- Ваша… пневмония, - икая и продолжая безутешно рыдать, выдавила из себя девушка, - Ваша температура – моя вина! Надо было Вам сразу скорую вызвать!!!

- Да нет у меня больше никакой температуры! И горло совсем не болит! Смотри, я прекрасно себя чувствую, - мужчина натужно покашлял, демонстрируя, как он убедительно здоров.

Мария ещё пару раз всхлипнула, а потом жалобно, но, стараясь вернуть в голос компетентность, спокойствие и приказной тон, пообещала:

- После завтрака я обязательно Вас прослушаю… можно?

- Да слушай, хоть целый день, девочка, - босс обрадовался, что его «сиделка» начала успокаиваться, - Моя грудь – в полном твоём распоряжении!

Чтоб окончательно привести девушку в уравновешенное состояние, Дмитрий Олегович, первым делом, терпеливо измерил температуру и радостно продемонстрировал Маше утешительные тридцать шесть и шесть.

- Вот видишь, Машунь! Ты меня вылечила! Я совершенно здоров! Спасибо тебе огромное!

Мария Валентиновна с сомнением изучила термометр и потребовала, чтобы в течение дня босс, всё равно, слушался её указаний и продолжал вести себя, как больной. А именно: чтобы ел с аппетитом, полоскал и мазал, и с постели чтоб не вставал и не нервничал.

Дмитрий Олегович пообещал ей, что всё так и будет и отправился заниматься утренним туалетом…

***

Завтракали они довольно необычно: Дмитрий Олегович возбуждённо балагурил и шутил, пытаясь окончательно поправить Машино «разболтавшееся» настроение, а Мария Валентиновна была угрюма и каждый раз вскакивала, и щупала лоб босса, стоило тому только сделать какое-нибудь резкое движение.

Когда с едой было покончено, Маша, как и собиралась, попыталась прослушать бронхи и лёгкие босса. Для этого она усадила его на высокую табуретку, заставила снять футболку и очень долго и дотошно, перемежая свои действия приказом «дышите – не дышите», усердно прижималась ухом сначала к спине босса, а потом и к его груди.

От второй половины такого «осмотра», мужчина заметно напрягся и сильно занервничал. Он начал прерывисто дышать, задерживать выдох и сжал зубы до скрипа. Такая необычная реакция Марию Валентиновну напугала и нагнала в её голову страшных мыслей о том, что, всё же, босс при смерти и держится, бедный, из последних сил.

В конце концов, у Дмитрия Олеговича сдали нервы и он, заключив взволнованную девушку в крепкие объятья, впился ей в губы горячим страстным поцелуем. Маша от неожиданности сначала замерла, а потом, ведомая ураганом, сметающим какие-либо разумные мысли и поднимающим в теле горячую волну желания, обняла босса за плечи и так же страстно ответила на поцелуй…

Они целовались долго и жадно. Ни на секунду не отрываясь друг от друга и не ослабляя объятий. Руки мужчины лихорадочно блуждали по спине девушки, проникли в шортики и сжали ягодицы. Маша хрипло застонала и выгнулась, а босс, входя в раж, запустил одну руку под маечку и охватил её грудь…

Девушка вздрогнула, словно очнувшись от глубокого сна, резко отстранилась, разрывая объятия, отскочила на два шага назад и, прикрывая ладошками пылающие щёки, испугано затараторила:

- Господи, Дмитрий Олегович, что же я делаю?! Простите!!! Простите, пожалуйста!!! Не знаю, как со мной могло такое случиться?! Я правда не собиралась!!! Простите меня!!!

И, не давая ничего ответить ошеломлённому боссу, бросилась в ванную…

***

Волна нестерпимого стыда и гнева на саму себя накрыла Марию, когда она попыталась успокоиться, окатывая снова и снова лицо холодной водой. Это же стыд и позор! Тоже мне, докторша нашлась! Воспользовалась слабостью и нервной непредсказуемостью, вызванной болезнью, и набросилась на «пациента»!

А ведь он так просил, так предупреждал, что такое отношение к нему недопустимо! А у неё ещё хватило наглости тогда обидеться и его оскорбить!

Девушка лихорадочно пыталась проанализировать свои чувства: ту безграничную нежность, которую она к нему моментами испытывала, собственное умиление, когда она смотрела на него, когда он спал, ел или полоскал горло, учащённое и неровное биение своего несчастного сердечка, когда босс, смеясь, заглядывал ей в глаза или, вдруг становясь серьёзным, окидывал её своим «коронным» задумчивым взглядом…

«Ты, Машенька, влюбилась, вот что! – подвела она неутешительный итог своим размышлениям, - … КАКОЙ УЖАС!». Бедный несчастный и всеми преследуемый босс! Возможно, впервые он кому-то доверился, полагаясь на убедительные заверения, что «я к Вам – ни-ни!», а его так подло, так неожиданно подвели…

В дверь ванной послышался осторожный стук.

- Маш, выходи! Давай поговорим, девочка! Не бойся, - стараясь не напугать ещё больше свою, и без того перепуганную секретаршу, заскрёбся в двери босс, - Я прошу прощения! Сама говорила, это не я, а болезнь! Пожалуйста, выходи!... Я больше тебя не трону…

Вот так вот! Он теперь ещё и вынужден перед ней унижаться! Мария вытерла насухо лицо, отогнала, насколько смогла, свою панику, взяла себя в руки и, ведомая злостью на саму себя и такую свою внезапную подлость, открыла дверь и вышла.