— Заблудился? — прозвенел гулким эхом насмешливый женский голос, и Драко остановился в метре от фигуры. — О первородные маги, какие глаза!

Драко молчал, наблюдая, как невысокая бледная женщина, одетая в потрёпанную бархатную накидку, медленно шагает к нему, слишком явно покачивая бёдрами.

— Ты совсем замёрз, — она посмотрела на него снизу вверх лукавыми раскосыми глазами, а потом взяла за запястье и ловким движением просунула его руку под свою одежду. Драко почувствовал под ладонью горячую обнажённую плоть и тут же с отвращением отдёрнул руку. — Ну-ну, мальчик, не будь таким грубым, — она надула губы. — Я могу дать тебе то, что ты хочешь.

Драко решительно шагнул в сторону, и рождённое из тишины эхо донесло до него зловещим насмешливым голосом:

— Я могу дать тебе того, кого ты хочешь.

В борделе было душно, пахло навязчивыми цветочными духами и влажными телами. Из всех углов доносились хихиканье и приглушённый шёпот, а за тонкими дверьми закрытых комнат, мимо которых шёл Драко, слышались звуки сношения. Женщина в накидке долго вела его по узким, плохо освещённым коридорам, пока они наконец не оказались в крошечной комнатке с грубо сколоченной кроватью, маленьким окошком под потолком и неестественно яркой красной ширмой у стены.

— Я должна её увидеть, — сложив руки на груди, проститутка выжидающе приподняла бровь.

Драко, до этого внимательно разглядывающий комнату, спокойно перевёл на неё холодный взгляд и вторгся в чужое сознание. Женщина вскрикнула, глаза заволокло мутной дымкой, и в её голове, насилуя сознание, вспыхнули образы, картинки и отдельные фрагменты. Всё закончилось так же быстро, как и началось, и женщина поникла, как будто ниточки кукловода, до этого держащие её прямо, вдруг ослабли.

— Паршивец, — прошептала проститутка, мотая головой и пытаясь прийти в себя. В её глазах блеснула осторожность. — Деньги вперёд.

Не произнеся ни слова, Драко достал из внутреннего кармана свой рождественский подарок и швырнул его на хлипкий табурет около кровати. Монеты неприятно звякнули, проститутка удовлетворённо улыбнулась и, раскрепостившись, скомандовала:

— Располагайся. Я буду готова через несколько минут.

Драко не двинулся с места. Он внимательно проследил за тем, как женщина скрылась за ширмой. Зашуршала одежда, звякнуло стекло. Драко сжал зубы и подумал, что лучше было бы убраться отсюда прямо сейчас.

— Мне раздеться? — деловито спросила она.

— Нет…. Нет, и… — машинально ответил он, сжимая руками края мантии. Ладони вспотели, и виски обдало холодком. — И… молчи.

Драко почувствовал, как с каждой секундой ему становится всё жарче, и затянутая у горла мантия вдруг начала душить. В комнате не было часов, но Малфою казалось, будто он слышит оглушительный грохот секундной стрелки. Наконец из-за ширмы показалась бледная тонкая нога, выглянувшая из выреза тёмного атласного халата. Драко задержал дыхание, а когда поднял взгляд — понял, что он вряд ли когда-то нуждался в кислороде менее, чем сейчас.

Она смотрела на него тёмными глазами, и их разрез, форма и цвет были идеальны. Волосы — более пышные, пожалуй, чем обычно, — вились чуть ниже плеч, и тонкие кисти покоились на груди, там, где через тонкую ткань угадывались очертания сосков.

Тяжело сглотнув, Драко сделал шаг навстречу и окинул её фигуру взглядом. Чувство гадливости уступало болезненному восхищению. Да, Гермиона Грейнджер никогда не могла оказаться в этой убогой комнатушке низкопробного борделя, но её глаза, её лицо, её ноги и руки — всё это было слишком материальным. И Драко поверил. Он обошёл её кругом, не смея прикоснуться, и только поправил волосы, откинув их за спину. Лицо, наполняющее все его кошмары и мечты, казалось непроницаемым. Загнутые ресницы трепетали около щёк, и Драко поднял руку, чтобы едва ощутимо провести по покрасневшей скуле. Она откинула голову, с наслаждением прикрыв глаза.

— Прикоснись, — хрипло пробормотал он и увидел замешательство в её глазах. — Прикоснись ко мне.

Она, немного подумав, подняла руку и положила ему на грудь. Драко почувствовал, как всё его тело стынет, словно от удара в солнечное сплетение. Её ладошка казалась совсем крошечной. Он бережно перехватил её рукой и медленно поднёс к губам, целуя палец за пальцем. Прижавшись губами к запястью, он вновь посмотрел на её лицо и замер. Что-то внутри навязчиво скреблось, вызывая дрожь и дискомфорт во всём теле. Мысли постепенно приходили в беспорядок, мрачнели и заворачивались в смутно знакомые чёрные тени. Малфой мотнул головой и приблизился к её шее. В ноздри ударили дешевые сладкие духи, и Драко отшатнулся, неприязненно скривившись. Лицо, ещё секунду назад такое безупречное, вдруг показалось ему жестокой пародией на святыню.

— Нет, — резко выдохнул он сквозь зубы и отошёл прочь. — Нет, ты не она. Ты не она! — яростно повторил он, почувствовав себя обманутым. — Всего лишь шлюха… — и, круто развернувшись, направился к двери. Вслед ему бросился высокий заливистый смех.

— Не зазнавайся, Малфой!

Драко обернулся, сощурив глаза. В руках женщины, ещё не утратившей черт Гермионы, дымилась короткая папироса. Ему хотелось броситься на проститутку, закричать, чтобы она не смела осквернять её образ, но довольно скоро Драко понял, что надругался над ним первый, и остановился. Его яростный взгляд только веселил её, вальяжно растянувшуюся на кровати. Медленно закурив, она выдохнула и неприятно улыбнулась:

— Хочешь знать, что я думаю?

— Нет, — ответил он, но не сдвинулся с места.

— Тебе не нужно её тело, — и, глубоко затянувшись, выдохнула: — Ты хочешь сердце.

Дверь захлопнулась, и дым смешался с хриплым смехом.

9

«Ваша жертва в наших сердцах навеки» — гласила надпись на мраморном постаменте перед маленьким кладбищем на северной окраине города. После войны число захоронений здесь выросло вдвое, и Гермиона знала почти каждую свежую могилу. Она толкнула чугунные ворота, и они плавно распахнулись перед ней, впуская в обитель тишины и вечного покоя. Земля, впитавшая влагу прошедших недавно дождей, хлюпала под ногами, и эти звуки спугнули двух воронов, сидящих на надгробиях. Гермиона остановилась, проследив за тем, как они, яростно крича, взвились в воздух и исчезли в черноте ночи. Она плотнее закуталась в шарф, подаренный ей на Рождество Молли, и сделала ещё шаг.

Аппарируя в магический Лондон, она вряд ли намеревалась прийти сюда, но вид радостных лиц и ярких рождественских огней вызывал в ней больше омерзения, чем кладбищенская грязь. Стараясь не думать ни о чём конкретном, она брела по полупустым улицам и в конце концов обнаружила себя здесь. Пройдя несколько метров мимо могил, она остановилась в замешательстве: слишком много её знакомых лежало под этой землёй, слишком ко многим она была привязана, и решение о том, куда идти в первую очередь, затерялось среди старых воспоминаний. Ей было всего девятнадцать, но среди её знакомых уже было больше мёртвых, чем живых. И она чувствовала, будто часть её юности, часть самого её сердца точно так же зарыта под рыхлую землю. Порой ей казалось, что меж надгробий она когда-то найдёт то, на котором написано её имя, и это было жуткое, противоестественное чувство, от которого она бледнела и задыхалась.

Где-то поблизости снова закаркали вороны, взлетая с насиженных мест, и Гермиона машинально схватилась за палочку. В чёрном полотне ночи, кое-где нарушенном белеющими мраморными надгробиями, ничего не было видно. Сердце тревожно забилось, и она быстро огляделась вокруг. Но всё было тихо, и только шелест массивных вороновых крыльев нарушал покой мертвецов. Она повернулась к выходу, но, резко передумав, снова пошла вдоль рядов назло своему страху. Холод пробирался под одежду, и она чувствовала, как постепенно коченеют промокшие пальцы ног, но продолжала упрямо идти, считывая траурные надписи и цифры, исчисляющие чью-то жизнь. Посмотрев поверх могил, Гермиона вдруг остановилась и недоумевающе прищурилась. Невдалеке возвышался неболоьшой склеп, которого она раньше не видела. Ветер хлестнул прямо в лицо, словно прогоняя, но Гермиона только поёжилась и шагнула вперёд.