Он медленно кивнул, замечая, как она высматривает в его лице признаки лжи.

— И… ты расскажешь мне о своей болезни.

Драко почувствовал, как натягиваются все мышцы. Мозг взорвался маревом из боли и грязи, и на секунду Малфой подумал, что теряет контроль над всем, что есть в его теле.

— А если я и сам не до конца понимаю, что это такое? — сумел выдавить он, напрягая челюсти.

— Расскажешь всё, что понимаешь, — Гермиона подумала, что её слова прозвучали слишком жестоко, но вскоре опомнилась и вцепилась в Малфоя резким выразительным взглядом. Он размышлял, хоть и не сводил с неё застывшего взгляда. Грейнджер чувствовала, что едва способна балансировать на грани отчаяния и неприязни, и поэтому прятала дрожащие руки под складками мантии. — И, Малфой… — она беспомощно оглянулась по сторонам, — твои видения и сны действительно бесконтрольны? Я имею в виду, они никак не связаны с твоими фантазиями или…

— Нет, — резко, почти злобно выпалил он и, заметив возмущение, скопившееся в складке меж её бровей, добавил: — Как я уже говорил, это не зависит от моей воли.

— Да, да, — она словно стыдилась того, что спрашивала. — И то, что ты видишь, не доставляет тебе удовольствия?

— Грейнджер, — он оборвал её невнятное бормотание, с ужасом понимая, что вынужден дать ответ, который не был понятен ему до конца. Поэтому Малфой решился на единственную правду, которая всё ещё могла ему послужить. — Меня тошнит каждый раз после того, как я вижу сны.

— Конечно, — она постаралась сделать вид, что удовлетворила своё любопытство, но что-то странное, засевшее в чертах его лица вместе с глубокими тенями, источало тревогу. — Значит, мы договорились?

— Я согласен.

Она кивнула и нелепо покачнулась. Гермиона ощутила это так остро, словно пол под её пятками разверзся, обнажая огромную чёрную пропасть. Факел на стене зашелестел пламенем чуть ярче, и Грейнджер испуганно обернулась. Ей было жутко в этой части замка, и Драко понял это быстрее, чем она смогла себе в этом признаться.

— Уже поздно, — твёрдым тоном сказал он. — Обсудим всё завтра.

Рвано кивнув, Гермиона обняла себя за плечи, зажгла «люмос» и быстрым шагом направилась прочь.

— Грейнджер, — окликнул он в тот момент, когда она уже готовилась свернуть в массивную арку в конце коридора. — Ты спасла мне жизнь.

Гермиона замерла, и овал её лица бледным пятном вспыхнул в полотне темноты.

— Не преувеличивай! Это просто совместное задание.

Рванув капюшон вниз, Гермиона нахмурилась и скрылась за поворотом. Ей казалось, что стены замка уставились на неё с тоской и презрением.

15

Наступили на редкость крепкие морозы, и весь замок покрылся коркой инея. Потирая руки от холода, студенты принимались за выпускные проекты. Малфой вёл себя тихо, говорил только по делу или когда Гермиона о чём-то его спрашивала. Они вставали в пару на занятиях у Слизнорта, молча и слаженно работали, а потом расходились в разные стороны. Никто не шептался, но Гермиона чувствовала, как к ней липнут косые взгляды.

Макгонагалл приподняла брови и откашлялась, когда увидела их вдвоём, перепрыгивающих через разрушенные ступени крыльца.

— Добрый вечер, профессор.

Гермиона вздрогнула. Было что-то ужасающее в гипсовой улыбке и тоне Малфоя, и это питало пружинистую тревожность в теле.

— Мисс Грейнджер, постойте, — Минерва нахмурилась, небрежно кивнув Драко. — Я поговорила с профессором Слизнортом, и он пообещал подумать над тем, чтобы позволить вам выполнять задание индивидуально. Как и мистеру Малфою.

Драко развернулся вполоборота и дёрнул крыльями носа. Кулаки в карманах брюк сжались.

— О, — Гермиона нахмурилась. — Но мы уже неделю работаем над зельем.

— Я не сомневаюсь, что вы в силах закончить его самостоятельно.

Драко усмехнулся, и Минерва наконец взглянула на его заострённый профиль.

— Это было бы нечестно, профессор, — он наклонил голову и искоса посмотрел на Гермиону. — Не так ли?

— Да, — поспешно согласилась она, переминаясь с ноги на ногу. — Мы оба потратили много времени и сил. Но спасибо, директор, — и, кивнув Макгонагалл головой, поспешно зашагала дальше. Они завернули за ряд разрушенных колонн, и вдалеке показались заново отстроенные теплицы.

— Почему ты называешь Макгонагалл профессором? Ведь она директор Хогвартса, — Гермиона посмотрела на него через плечо и скомкала последнее слово, поняв, что всё это время он не сводил с неё взгляда.

— Что-то неизменно, — он зацепился взглядом за её яркий пушистый шарф. — Как и забавный стиль вязания миссис Уизли.

Гермиона посмотрела на бледного высокого истукана, поравнявшегося с ней, с изумлением. Он был не похож на того, кто когда-либо употребляет слово «забавный». Драко попытался улыбнуться, но она посмотрела на него с враждебностью.

— Это подарок, — и они замолчали.

Гермиона думала, что всё идёт хорошо. А в ящике с воспоминаниями Малфоя не осталось места для стремительно прибавляющихся склянок. Каждая его ночь становилась бесконечным горением в бреду и желании. Каждую ночь он пытался бороться с горячим напряжённым телом и каждую ночь проигрывал, с наслаждением и отчаянием выстанывая проклятья. Он чувствовал, что близость Грейнджер утраивает долю безумия, клокочущего в его крови. Её взгляд, её волосы и её кожа испаряли яд, который он вдыхал ежедневно в безумных дозах. Но вместе с этим её присутствие поблизости вызывало привыкание, которое понемногу преображалось в зависимость. Драко знал, что каждый день обрекает себя на мучение: ему хотелось коснуться, прижаться, сказать что-то освобождающее, но он соблюдал дистанцию и не давал ей повода пожалеть об их союзе.

Они подошли к приземистому стеклянному зданию, сверху покрытому налётом мороза. Гермиона вошла первой и потёрла замёрзшие кончики пальцев, ощутив, как тёплый воздух покалывает её щёки и нос.

— Сперва отогрей руки, — Драко медленно снял перчатки и протянул ей. Гермиона прошла мимо, мрачно покосившись на него.

Вдоль правой стены тянулся стеллаж с дюжиной горшков. Там, где прежде пышно распускались дрожащие папоротники, теперь торчали скрюченные вовнутрь бледно-зелёные растения.

— Что-то не так, — она наклонила голову.

— Им холодно. А условия содержания остальных растений не позволяют повысить температуру в теплице.

Гермиона тронула растение пальцем и тут же испуганно вскрикнула: папоротник резко выпрямился, изогнулся и хлестнул её по запястью.

— Ты ничего не добьёшься своими ледяными руками, — Малфой сделал несколько шагов вперёд. — Дрожащий папоротник любит тепло, — и осторожно прикоснулся кончиком указательного пальца к изгибу ствола. Растение задрожало, но не ударило. Гермиона рассерженно насупилась и сунула руки в карманы. — Тепло и нежность.

Гермиона приоткрыла рот, но, так как Малфой даже не посмотрел на неё, продолжила наблюдать за его действиями.

— Попробуй, — он кивнул на соседний горшок. Гермиона осторожно протянула руку и, закусив губу, прикоснулась к растению. Папоротник шевельнулся и замер. — Прикасайся к нему так, как прикасаешься к своему любимому.

Гермиона возмущённо покосилась на руку Малфоя. Он продолжал гладить растение, постепенно подбираясь к листьям с семенами. Она не смогла понять, было ли в его словах и движениях что-то неприличное, но благодаря совету спустя минуту её папоротник раскрылся.

— У тебя же есть любимый, Грейнджер?

Она постаралась не дрогнуть.

— Это не то, о чём я собираюсь с тобой говорить.

Драко промолчал, достал из кармана бумажный пакет и ссыпал туда семена, которые ему удалось незаметно собрать.

— Но мне бы хотелось с тобой говорить, — он осторожно протянул ей пакет.

— Тогда мы могли бы обсудить то, что с тобой происходит.

Драко мгновенно замкнулся — она поняла по его моментально окаменевшему лицу.

— Здесь?

— Почему нет? — Гермиона чувствовала страх, но старалась говорить ровно. Она избегала этой темы в течение всего времени, а Малфой, кажется, был рад её вообще не затрагивать. — Когда это началось?