Солдат неверяще и с каким-то сдавленным ужасом смотрел на собственную руку. Может, это опять галлюцинация? Пусть это будет просто галлюцинация. Ведомый страхом и необъяснимым, несвойственным ему желанием узнать правду, Актив извлёк из коробочки один из патронов и, поколебавшись с минуту, положил его на окровавленную — кровь так и не желала останавливаться, а из краёв раны начал сочиться неприятно пахнущий палёной плотью дымок — ладонь. Он ждал и боялся того, что может увидеть. И сердце предательски сжалось от ужаса, когда стекло, стоило ему соприкоснуться с кровью, на его глазах растворилось, выплеснув ему на руку святую воду.

Он ждал боли. Он ждал того, что ему тоже, как и тому вампиру, придётся сдирать кожу, лишь бы хоть как-то уменьшить боль. Он был готов к худшему, потому что видел, что делает эта вода с… гнилой кровью.

Кап.

Кап.

Кап.

Капля за каплей его разбавленной крови падали на грязный, пыльный пол грузового вагона. Колёса всё так же мерно продолжали стучать, унося поезд вперёд. Фонари один за другим мелькали, освещая путь. А Зимний Солдат смотрел на свою ладонь и был не в силах вразумить. Почему ничего не происходит?

Остатки воды крохотной лужицей покоились в его ладони, окончательно смешавшись с кровью, но ничего, кроме приятной прохлады и лёгкого покалывания, как если бы вы намочили рану, он не ощущал.

На этом мыслительный процесс Зимнего Солдата окончательно дал сбой, вводя в глухой ступор. Он так и завис, не моргая глядя на свою ладонь, пока очередной приступ кашля не вернул его к реальности. Какая-то из тряпок, свисавших с ящика, загорелась, и Актив принялся тушить её, яростно затаптывая.

Разобравшись с мини-пожаром, он тяжело посмотрел на мальчишку, раздираемого приступом лихорадки, гриппа, или какой ещё там болезнью могут болеть подобные ему. Потешно было осознавать, что мысли об этом ребёнке не вгоняли его в глухой беспросветный тупик, но что было поделать. Так у него был хоть какой-то, смутный, сумбурный, но план действий и задача. А выполнение задач — единственное, что знал и на что был способен Солдат. Так ведь лучше ж было сосредоточиться на том, что знаешь, разве нет?

План, который смог соорудить Зимний Солдат, пока что был предельно прост, и вот его пункты:

1) на поезде добраться до Праги;

2) найти врача, чтобы тот хоть как-то подлатал мальчишку;

3) замести следы;

4) найти транспорт, желательно угнать самолёт;

5) вернуться в Штаты и передать цель Марии, чтобы та исполнила обещанное.

Максимально просто. Из собственной памяти, которая благодаря изощрённым методам допроса Старк, начала обрывками возвращаться к Активу, он смог откопать, что в Праге ранее проживал один из медиков Гидры, к которому когда-то обращался его прошлый Куратор с просьбой подлатать Актива. То была крайне тяжёлая миссия, и ему удалось её выполнить лишь ценою собственной печени и насквозь пробитого лёгкого. О том, что тот самый медик мог уже переехать или просто подохнуть от старости или вражеской пули, Солдат предпочел не думать, так как это был его единственный шанс решить назревший вопрос более или менее тихо и спокойно.

Якуб Дворжак был старым, уставшим от суеты простым человеком. Настолько простым, насколько это только можно было при его роде деятельности. Он курил самый простой, дешёвый табак, который курили ещё сотни тысяч человек, пил самое дешёвое пиво, которое подавали исключительно в захалустных, невыразительных пабах, не женат, не имел животных, да и друзей тоже, и всё своё время посвещал работе в морге, в который перевёлся с десяток лет назад, и хобби — кормлению уток в парке недалеко от его дома.

Медицина всегда доставляла ему удовольствие, в отличие от людей, которые несли за собой лишь разочарование. Таким образом, в результате неприятного скандала, в котором, по сути, его вины не наблюдалось, из перспективного практикующего хирурга был вынужден прервать практику и начать зарабатывать на стороне, а именно ездить на сомнительные выезды и латать тех лиц, которые не любят заполнять карточки и делиться своими данными и историями, которые привели к их тесному знакомству с Якубом. Пациентов было достаточно, на некоторое время у него даже появились неплохие приятели, но всё рано или поздно заканчивается. Когда в его услугах больше не нуждались, Дворжаку выписали билет на поезд в один конец, и пропустил он его только потому, что один из его прошлых пациентов, как оказалось, не был лишён человечности и благодарности. Всё таки, в своё время Дворжак буквально вытащил его с того света.

После этого Якуб затаился на несколько лет, но поскольку кушать всё-таки хочется, а нелегальные организации пенсионные не выплачивают, бывший хирург переквалифицировался в патологоанатома, отрастил бороду, усы, побрился на лысо, обзавёлся очками на постоянной основе и осел в маленькой квартирке под крышей, с низким потолком, крохотной кухонкой и сломанным душем. Этой ночью ему пришлось задержаться на работе. Спорный вопрос в природе смерти одного субъекта заставил его задержаться после работы, а срочность и озабоченность, с которой начальник потребовал заключение, заставили его лишний раз всё перепроверить и сделать лабораторную диагностику. По итогу Дворжак освободился и покинул морг только под утро, когда солнце уже озарило небо своими первыми лучами.

Поднявшись по скрипучей лесенке, он наковырял ключ на дне глубокого кармана, и, немного сонно потыкав его в замочную скважину, таки отпер дверь. Пустота и темнота благосклонно приняли его в свои объятия. Бросив на стул чемоданчик, он стряхнул с плеч плащ, сунул ноги в дырявых носках в потёртые тапочки, и уже было хотел прошлёпать в кухоньку за стаканом воды, как неожиданный звук взведенного курка заставил Якуба застыть, а его душу упасть куда-то в пятки. На обширном бледном лбу выступил обильный пот, и несмелым движением, чуть подрагивающей рукой, патологоанатом потянулся за платком, неаккуратно скомканным в кармане, но замер на половине пути, и поскольку выстрела так до сих пор и не последовало — медленно повернулся, вглядываясь в темноту дальнего угла. Через несколько секунд ему удалось разглядеть мрачный силуэт, с пистолетом, нацеленным в его грудь.

— Я… — тяжело сглотнув, пробормотал Якуб. Незваный гость не торопился ни двигаться, ни стрелять. Послышался кашель, явно не принадлежавший вооружённому. Дворжак, все-таки вытащив платок, и, разумеется, сделав это как можно медленнее, чтобы незнакомец не решил, что он вооружен и пытается выкинуть что-нибудь эдакое, промочил своё лоб, а затем указал на выключатель на стене, — если… позволите? — от волнения, он совсем позабыл английский и говорил на родном языке.

Незнакомец однако понял его, но, вместо кивка, указал на торшер недалеко от кресла.

— Д-да… хорошо, — пролепетал Якуб и бочком придвинулся к торшеру. Наконец-таки свет озарил комнату, но Дворжак тут же об этом пожалел. Ведь увидев, КТО пришёл по его душу, сам едва на месте ласты не склеил. Зимний Солдат тем не менее, казалось, даже не думал что-либо делать. Он не торопился убивать его, не торопился как можно быстрее покончить с миссией и скрыться, да и вообще, кажется, никуда идти не собирался.

Опять кашель. И только теперь Дворжак увидел на своей кровати, под одеялом ещё одно тело. Это был мальчик, лет одиннадцати-двенадцати на вид, темноволосый и с очень болезненным видом.

— Болен.

Якуб вздрогнул. Голос Зимнего был жёсткий, хриплый, режущий слух, как наждачка.

— Я вижу, — с опаской проговорил патологоанатом. Ситуация была очень странной. Давным давно он уже встречался с Зимним Солдатом, но эти встречи всегда предвосхищали звонки от куратора. Он либо просил приехать, либо оговаривал, где и когда его будет ждать Солдат. Сейчас же он точно знал, что того человека уже нет в живых, с Гидрой он больше связь не поддерживал, но Солдат всё равно пришёл, ещё и с каким-то ребёнком. Новое задание? У Якуба было некоторое подозрение, что эта затея не столь инициатива Гидры, сколько самого Солдата, если такое вообще было возможно. Ведь не то чтобы Гидра когда-либо церемонилась со своими пленниками/жертвами. — Хочешь, чтобы я посмотрел? — на всякий случай уточнил Якуб, указав на мальчишку.