Драко грохнулся на пол, едва успев подставить руку, чтобы смягчить падение, а другой зажать кровоточащую рану. Мир перед глазами расплывался, повсюду сновали ноги танцующих пар, что усугубляло головокружение. Тело бросило в холод.
- Отвратительное зрелище. Ты самому себе не противен? Валяешься на полу, как тряпка… - при маломальском желании вампир мог бы отправить его пинком в полёт до стены, но, очевидно, человек такое не пережил бы. Поэтому вампир воздержался от острого желания покалечить мальчишку ещё больше. Времени на это у них теперь хоть отбавляй.
Хрипло дыша и завалившись на бок, опираясь на согнутую в локте руку и становясь на четвереньки, Драко с трудом предпринял унизительнейшую попытку подняться. Объективно говоря, по большей мере здесь стоял вопрос не унижения, а выживания. Если он не встанет сам - его поднимут на ноги. От гудения гула в голове и головокружения его заносило и он терял равновесие, а его и без того никчёмные попытки подняться вызывали смех у окруживших их кровопийц. Гэбриэлю очень быстро наскучило это зрелище, и когда Малфой вновь попытался не упасть в лужу из его собственной крови, он схватил его за косу и резко дёрнул на себя, заставляя вскинуться, вскрикнуть. Кровь из раны хлестнула сильнее. Было жалко терять пол-литра этой божественной жидкости и артефактор с яростной жадностью приник губами к шее волшебника, зализывая четыре кровоточащих отверстия. Под языком вампира они затянулись моментально.
Нельзя сказать, что это сильно помогло. Малфой чувствовал себя всё так же ужасно, а от возобновившегося танца его начало тошнить. Хотя, танцем это назвать уже было нельзя. Он был подобен кукле на ниточках, за которые Кхалил дёргал, чтобы было не так скучно. Драко падал, его вновь ставили на ноги и заставляли двигаться. Он цеплялся за чужие руки и одежду, ему выворачивали запястья и душили в “страстных” порывах.
***
Нотт с силой сжал бокал с непонятным пойлом, так что тот треснул в его руке. Всё это время он, тихо скрепя зубами от злости, наблюдал за мучениями друга издалека, с балкона, прячась за портьерой. В то время как Гризельда уже заканчивала расчленять лакея, осмелившегося предложить им это самое пойло. Лицо её, холодное, бесстрастное и скупое на всякого рода эмоции, и сейчас не отличалось богатством мимики, когда немка с особым садистским удовольствием прокручивала фамильный серебряный нож в уже беззубом рту барахтающегося кровопийцы, сидя на нем верхом верхом. Чтобы убивать, ей далеко не всегда требовалась палочка. От соприкосновения серебра с телом нечисти его кожа дымилась и плавилась, и, вероятно, он бы орал как резаный, если бы до этого ему не перерубили связки.
- Сукин сын… - яростно прошипел сквозь зубы Тэодор, смахивая с руки осколки.
Его дражайшая супруга, уже расправившаяся с отбросом общества, совершенно аристократично запихала останки за ширму восточного происхождения, расправила складки на чёрном бархатном платье с белыми кружевными розочками и стала подле него, выразительно посмотрев. Так, как умела только она, при этом не задействовав ни единого мускула на своём удивительно безэмоциональном лице. Надо было заметить, что это - её основной способ общения. Однако, к чести Тэодора, за долгие десять лет брака он уже научился понимать свою благоверную без слов. Вообще. Вот и сейчас, бросив короткий взгляд на жену, он вернулся к наблюдению:
- Я ничего не делаю.
В другом конце зала, у самого выхода, Нотт видел Блейза, а где-то в коридоре позади него мелькала Доротея. Пэнси пока нигде не наблюдалось. Она должна была быть в зале среди танцоров или лавировать меж колон, но её нигде не было видно. Успокаивало лишь то, что подруга была вооружена палочкой и портключом. Если не справится - в крайнем случае ускользнёт. По сути, каждая из их маленьких группок была вооружена и имела пути отхода. Кроме Драко, которому бежать было нельзя, хотя, будь его воля, он сверкал бы пятками в первых рядах. Его можно было понять.
Гризельда вновь посмотрела на мужа. Тот покосился на ширму и кивнул:
- Да, давай переместимся.
***
Дрожа всем телом, судорожно хватая ртом воздух, Драко обессиленно уткнулся лбом в грудь своего мастера, зацепившись ледяными пальцами за край его воротника. Ещё один танец он точно не переживёт, откинется прямо в процессе. Мир перед глазами то тускнел, то светлел, в горле застрял комок, хотя желудок был абсолютно пуст - ещё с ланча он ничего так и не съел. Он уже с трудом понимал, что с ним делают. Хотелось просто обессиленно упасть на пол, закрыть глаза и больше не вставать. Чужие пальцы сомкнулись на его подбородке, подняли голову, и последнее, что смог различить перед собой волшебник, перед тем как наступила кромешная и беспросветная тьма, были два горящих, словно огни, кроваво-красных глаза.
Страшное ощущение бесконтрольного падения повергло Малфоя в дичайший ужас, владей он своим телом, уже бы бился в панической атаке. Но…
Свет полился отовсюду. Был так ярко, что ослеплял. Пыль и песок попадали в глаза, в рот, нос. Шум, крики людей, звуки выстрелов, пулемётные очереди прямо над головой. Драко почувствовал, как по щекам покатились слёзы. От всего. От боли, от страха, от воспоминаний. От осознания, что сейчас произойдет. Он перевёл исступлённый взгляд сначала на винтовку в своих руках, а после - в сторону, где мужчина с армейской нашивкой британской армии офицер Джон Боут палил по врагам, тратя последние патроны. Это конец. Они окружены. Подкрепления не будет. Их никто не спасёт.
- Стреляй! Ну же!! - крикнули ему.
Тело двигается само. Воспоминаниями нельзя управлять. Он разворачивается, дёргает приклад, целится, стреляет в надежде убить хоть кого-то. Экономь патроны, не экономь - результат не изменится. Другой мужчина выскакивает из окопа и бросает гранату - его звали Фагги. Пуля пробила ему правый глаз, разорвав затылок и вышибив мозги. Он помогал Драко на учениях, учил держать оружие, стрелять… Граната не пролетев и пяти метров, взорвалась. Их накрыло волной пыли и Малфоя оглушило.
Рывок. Следующее воспоминание.
Грязная, вонючая, сырая яма - место, где держали военнопленных. Их бросили сюда несколько дней назад и с тех пор покормили лишь единожды - заплесневелыми объедками и протухшей водой. Трое уже умерло от полученных ран, скончались и те, чей организм не справился с отравлением. Джон сидит рядом, позволяя уронить голову на своё плечо. Драко не знал, почему именно к нему из всего отряда он проникся некой симпатией. Возможно, причина в его ярких зелёных глазах? Или в чрезвычайном стремлении помогать всем подряд? Драко почти уснул, как вдруг раздаётся скрип. Их тюремщики вбегают в пещеру, яростно что-то кричат на своём языке, тыкая им в головы стволы. Они были чем-то злы или взволнованы… Драко не хватало сил на то, чтобы даже просто уловить отголоски их мыслей. К его ужасу, двое из солдат, отшвырнув Джона и Дэвида, направились именно к нему, прижали к стене. Один достал нож и распорол рукав его левой руки. Сердце Малфоя ушло в пятки, когда солдат, оголив его запястье с чёрной меткой, что-то крикнул своему командиру. Что-то было не так. Маглы не могли знать о предназначении Чёрной метки, но откуда тогда они знали что и где искать? И главное, зачем? Ответов Драко, естественно, никто не дал. Вместо этого солдаты опрокинули его наземь и крепко прижали руки к земле, чтоб не вырывался. Кто-то из его отряда закричал, пытаясь заступиться за товарища, но прозвучал выстрел и все затихли. Над Малфоем навис громила с огромной кувалдой на плече. Ужас и паника охватили его, сердце от страха забилось, словно взбешенное. Требуется магия, он должен сколдовать заклинание и плевать, что это его выдаст - его жизнь в опасности! Хоть что-то!… Мужик с размаху обрушил кувалду ровно на колено Драко и тот истошно завопил, забившись в агонии от переполняющей его боли. В этот момент стены пещеры начали покрываться трещинами, а земля под людьми завибрировала. Солдаты застыли в нерешительности, но командир вновь что-то каркнул, и, помедлив, громила вновь замахнулся кувалдой. Стоило только молоту обрушиться на вторую ногу волшебника, как вены на руках магла вздулись и лопнули. Он бился в конвульсиях от боли точно так же, как сам Драко. Шея вздулась, глаза покраснели и выкатились наружу, грозясь вот-вот лопнуть, он начал захлёбываться собственной кровью, заорав что-то и в исступлённом бреду стал расцарапывать себе лицо и грудь разкуроченными руками с болтающимися кусками плоти на кожных лоскутах. А когда его друзья попытались его остановить, то в ужасе отпрянули - с магла, точно с банана, начала слоями сползать кожа, обнажая прослойки жира, затем мышцы и сухожилия. На глазах у пораженных солдат куски ткани, шлепаясь на земляной пол тюремной ямы с мерзким чавкающим звуком, пенились, вскипая и превращаясь в кровавое месиво. Крики, ужас, боль… Пуля пробила ему плечо. И вновь провал.
