— Ну ты же знаешь, они больные на голову, — развёл короткими руками тот, — не дружат со здравым смыслом вообще. Видать, кто-то из их командиров узнал о «Милке» и решил её пощупать. Однако они хоть и чокнутые там все, но не дураки уж точно. Прежде чем устроить рейд, не посчитавшись с самим, конечно же, как обычно, запустили на сухогруз жучка.

Правильная стратегия и не удивительная для банды с нижних улиц. Для начала выяснить силы противника, с которыми придётся иметь дело. Говорят, до Последней войны до таких ухищрений гангстеры не доходили, однако теперь к ним прибыло подкрепление в виде тысяч ветеранов, который не нашли себя в мирной жизни и продолжали свою войну в рядах многочисленных уличных банд. Они щедро делились своим фронтовым опытом, быстро выбивались наверх благодаря жестокости и умению командовать и постепенно превращали почти каждую уличную бойню едва ли не в военную кампанию.

— Даже не одного жучка, а целую россыпь, — продолжал Гриджак, — а вернулся только один. Он скрывался у нас в доках от ребят с сухогруза, пока за ним не пришли кавдорцы.

— Каких ещё ребят с сухогруза? Кто-то шарил по территории председателя, и он это проглотил?

— Как здоровенный такой кусок дерьма, — кивнул гоблин, цокая когтями по деревянному полу. — Злился, тужился, но деваться некуда — пришлось глотать. Слишком крутые люди стоят за «Милкой».

— Так кто шарил по порту с «Милки»? — уточнил я.

— Сволочи неприятные, — сплюнул без церемоний в угол Гриджак, — а самое поганое — среди них главным был эльф. Одет по-нашенски, да только рожу не перекроишь так легко, как платье. Сразу видно — лигист. На всех вокруг как на говно смотрел.

— А кавдорцы что же?

— Пришли и забрали жучка, что ещё. Сам их на нычку, где тот прятался, и навёл. Ну не сам, конечно, но верзилу с дивана видал? Вот он ревнителей и проводил к нычке.

— И те, кто шарил по порту в поисках жучка, их упустили?

— Была драчка, — согласился гоблин, — многих синих клобуков и лигистов потом пришлось под пирсы сплавлять. Да только кавдорцев больше было, и вёл их искупитель из дунсинанцев. Он славно с эльфом сцепился, оба, правда, живыми ушли, но потрепали друг друга сильно.

Я вышел из здания профсоюза, попрощавшись с Гриджаком и кивнув не без уважения орку. Тот в ответ выпрямился и изобразил пародию на воинское приветствие, какими баловались в окопах его сородичи.

Оглядев порт, который теперь уже не выглядел таким уж мрачным, я направился к ближайшему спуску на нижние улицы.

Нижние улицы были своим миром — миром, которого не понять обитателям поверхности. Здесь жили те, кто так и не смог перебороть боязнь открытого неба и таился в тёмных тоннелях, словно в блиндажах. Сюда приходили ночевать рабочие доков и оборонных заводов урба, кто не мог или не хотел позволить себе места приличнее. И, конечно же, нижние улицы были домом для бандитов всех мастей, готовых резать глотки кому угодно за пару башмаков, кусок чёрствого, червивого хлеба или просто не такое уж сырое место на полу для ночлега. Были на нижних улицах и свои кабаки, где люди надирались до беспамятства, оставляя их хозяевам все деньги, а часто и одежду, а спать заваливались прямо на грязном полу тоннеля в считанных шагах от дверей питейного заведения.

Людей, одетых, как я, на нижних улицах не было совсем. Меня провожали десятки глаз, пока я шагал всё той же уверенной, хозяйской походкой, всем видом демонстрируя, что со мной лучше не связываться. Однако эта прогулка уж точно стоила мне нескольких седых прядей. Особенно трудно было не пытаться нащупать рукоять пистолета системы «Мастерссон-Нольт» в кобуре под мышкой. Шести его патронов явно не хватит, чтобы спасти мне жизнь, так что полагаться на оружие сейчас уж точно не следует.

Игра стоила свеч — никто не пристал ко мне, пока я шагал по тоннелям к кабаку на границе территории, принадлежавшей кавдорцам. Местные обитатели следили за мной, словно крысы, жались к стенам, чтобы я не заметил их интереса, но дальше взглядов, полных злобного вожделения, которое вызывали у них моя одежда и штиблеты, дело не шло.

Рядом с нужным мне безымянным кабаком тёрлись несколько молодых парней с синими масками на лицах. Одеты они были в такие же обноски, как и прочие жители нижних улиц, зато в руках крутили обитые гнутыми гвоздями дубинки. У того, что постарше, имелся неплохой топорик, каким очень удобно орудовать в тесноте траншеи или тоннеля, а на поясе в самодельной кобуре болтался альбийский револьвер «Вельдфер» первой модели. Такие выдавали ополченцам во время войны, чтобы не пускать пушечное мясо в бой совсем уж безоружным.

Гламиссцы — рядовые бандиты дома Кавдор. Именно они мне и нужны. Конечно, мне бы хотелось встретиться хотя бы дунсинанцем — они поумнее будут, с ними хотя бы поговорить можно без предварительного мордобоя. А вот резкие гламиссцы вечно доказывают свою крутость самим себе и всем окружающим, а значит, без хорошей взбучки с ними общаться смысла нет. Пока не покажешь им свою силу, желательно проломив парочку особенно толстых черепов, они ничего не поймут.

— Есть кто старший? — спросил я, подойдя к группе гламиссцев, тут же напрягшихся, словно стая голодных псов.

— Меня не хватит? — с развязностью, выдающей неуверенность в себе, поинтересовался в ответ тот, что с топориком и револьвером. Правой рукой он машинально покрепче сжал рукоять своего оружия.

— Нет, — ответил я и смачно сплюнул ему под ноги. — Мне поговорить надо с тем, у кого мозги есть.

— Да ты их щаз сам лишишься! — прежде чем его успел одёрнуть старший, выпалил один из гламиссцев и ринулся на меня.

Я легко уклонился от летящей в лицо дубинки, перехватил руку напавшего и пинком отправил его прямо в сгрудившихся товарищей. Парень с топориком среагировал быстро — не стал даже хвататься за револьвер, а попытался достать меня ударом узкого, хищно изогнутого обуха. Я подался назад, пропуская оружие мимо, поймал его руку и швырнул гламиссца на пол тоннеля. Для верности тут же добавил каблуком в лицо.

Ещё двое парней оттолкнули своего неудачливого товарища, мешавшего им добраться до меня, но я отступил на полшага и в руке моей, словно по волшебству, оказался пистолет. Ствол его дважды плюнул огнём и свинцом в гламиссцев — и оба повалились на грязный пол тоннеля, зажимая простреленные ноги. Видят святые, я хотел бы прикончить их и сделал бы это с лёгким сердцем, да только ставить между собой и домом Кавдор смерть было слишком опрометчиво с моей стороны. Даже за жалких гламиссцев, которые слова доброго не стоят, будут мстить, потому что они из дома, и очень скоро в дверь моей конторы постучал бы искупитель из дунсинанцев. А с ними шутки плохи. Я не переоценивал себя и знал, что не справлюсь с ним, даже если буду к этому готов.

— Что за шум? — раздался мощный голос, мгновенно заглушивший стон и яростные вопли гламиссцев. — Кто-то стрелял?

Я обернулся в сторону говорившего и увидел, как из кабака выходит крупный мужчина в обносках поприличнее, поверх которых он носил собранную из нескольких частей броню. Похожими щеголяли задержавшиеся на фронте ветераны, которым годами, бывало, не подвозили ни оружия, ни снаряжения, ни боеприпасов. Права рука его немного выше локтя представляла собой грубый стальной протез, а лицо закрывал синий клобук со свисающими почти до груди хвостами спереди. А вот и тот, кто мне был нужен, дунсинанец.

Несмотря на расслабленный вид и кружку с чем-то мутным, которую держал в стальных пальцах правой руки, покинувший недра кабака кавдорец мгновенно оценил обстановку. Он шагнул к поднимающемуся с пола тоннеля гламиссцу с топориком, успевшему достать из кобуры револьвер, и глянул на замершего парня сверху вниз.

— Тебе зачем патроны доверили? Чтобы ты счёты сводил, паскудник?

— Это не я палил, — каким-то ноющим и почти плачущим тоном проблеял гламиссец. — Это франт вот тот — и пистолет у него, видишь же?

— Ублюдок, — не повышая голоса, произнёс дунсинанец и что есть силы пнул стоявшего перед ним на коленях гламиссца в лицо. Тот безропотно перенёс боль и унижение и повалился ничком на грязный пол, прикрывая на всякий случай голову от новых ударов. Однако бить его дунсинанец не стал, вместо этого сосредоточив внимание на мне.