— Алиссен! Ты меня слышишь? Что с тобой сегодня?
— Живот как-то странно тянет. Периодически.
— Болит? И давно это у тебя? — нахмурился Фритц.
— С ночи, видимо. Спалось тоже как-то не очень.
Визажистка обернулась и внимательно поглядела на меня.
— Похоже на начало схваток, — заявила она и продолжила невозмутимо работать.
Фритц напрягся, и лицо его приняло каменное выражение. Я тоже нахмурился. В этот момент внизу стало ощутимо больно. Я сосредоточенно поджал губы, пытаясь вспомнить все, что слышал от врачей о том, как это вообще происходит.
— Операция через полторы недели, — сказал Фритц. — Ещё рано. Это невозможно.
— Наверное просто тренировочные схватки. У меня так с обоими сыновьями было, — авторитетно произнесла стилистка. — Все, господин Крюгер, я закончила. Через пару часов пройдёмся ещё раз матирующимм салфетками.
— Спасибо, Кристина.
Фритц закрыл за девушкой дверь, а когда обернулся, то обнаружил меня, вцепившегося в спинку стула.
— Да твою ж мать, Алиссен, ты меня пугаешь! Позвонить доктору Вонг?
— Н-не, вроде отпустило, — выдохнул я и выпрямился.
Фритц чуть расслабился и издал нервный смешок.
— Вот и хорошо. Не вздумай сейчас рожать!
— Перестань говорить так, будто это зависит от меня, — раздраженно буркнул я.
— Ну ты уж постарайся. Только не сегодня, ладно? Сегодня охренеть какой важный день.
— А когда? — я мрачно сверлил его взглядом. — Когда в твоём гребаном расписании стоят роды?
Фритц непонимающе уставился на меня и почесал репу.
— Через полторы недели, как и было назначено врачами. Разве не так?
Я сплюнул и неуклюже опустился на диван.
— Вали уже на свою конференцию!
— Да какого хрена, Алиссен? — разозлился он. — Если тебе плохо, так и скажи! А если нет, я пойду!
— Мне хорошо. Можешь идти спокойно!
Когда он с силой захлопнул за собой дверь, боль вновь вернулась — и, кажется, усилилась. Я взял в руки телефон и поглядел на него, так и не решившись набрать номер Ханны. По правде говоря, мне было просто страшно: вдруг это и правда роды? Тогда пути назад уже не будет, я уеду в больницу, и жизнь уже не будет прежней. Глупо было оттягивать этот момент, но особым умом я в тот день не отличался в принципе.
Когда меня отпустило, я вышел из кабинета и заковылял к большому атриуму, откуда можно было незаметно наблюдать за ходом конференции и следовавшими за ней дебатам. Испытывая лёгкие угрызения совести, я глядел, как далеко внизу Фритц сосредоточенно копошится в своём планшете и, вероятно, перечитывает заготовленную речь.
— Алиссен? — откуда-то сбоку я услышал знакомый голос.
— Дэнни! — я не поверил своим глазам и машинально отступил за парапет. — Охренеть, вот это да!
Он улыбнулся и смущённо кивнул на мой живот.
— Не прячься, я уже все про тебя знаю.
Одет Дэниел Беккер был так, словно сам собирался участвовать в конференции, а в руках у него была папка с кучей бумаг и смартфон. Он заметно повзрослел и возмужал за те месяцы, что мы не виделись. Я немного помялся и шагнул ему навстречу.
— И про то, что мы с тобой родственники, тоже знаешь? — негромко спросил я.
— Да, — он улыбнулся ещё шире. — Отец рассказал, после того, как сдал тест. С ума сойти, да?
— Это точно!
Мы неловко обнялись и похлопали друг друга по плечам.
— Пришёл поддержать своего парня? — спросил Дэнни, кивнув в сторону атриума. Он то и дело с любопытством поглядывал на мой живот.
— «Парня». — сморщился я. — Такое дебильное определение. Он для меня нечто большее, чем просто парень… Только вот поддержка из меня вышла так себе. А ты какими судьбами здесь?
— Да… — он понимающе кивнул. — Меня вот господин Крюгер сюда и послал, чтобы проверить, как у тебя дела. Он разрешил мне стажироваться под своим началом... Отец очень ему благодарен.
— Как он?
— Ну, вполне неплохо, учитывая, что большую часть наших счетов заморозили. Зато мы можем работать, и у нас остался дом. Правда, в бассейне теперь холодновато. Так что улыбаемся и пашем.
— Ты молодец, Дэн. Если Фритц нанял тебя несмотря на то, что ты сын бывшего Сенатора, значит в тебе что-то есть.
— Да, — Дэнни покраснел, — надеюсь, что он это сделал не из-за того, что я твой брат...
Я вдруг ойкнул и согнулся пополам.
— Ты чего? — испуганно спросил он.
— Ч-черт! — прошипел я. — Из меня что-то льётся! А-а!
В машине скорой помощи, которую прислала за мной Ханна, я шипел и матерился, потому что теперь болело раз в двадцать сильнее и намного дольше и чаще, чем раньше. Бледный как простыня Дэниел сидел рядом и испуганно таращился на меня и мой торчащий живот с подключённым к нему аппаратом КТГ.
— Расскажи мне что-нибудь! — заорал я во время очередного приступа схваток (в том, что это были именно они, я уже не сомневался).
— Мой брат рожает! Вот это чума!
— Твою мать, какой интересный рассказ!!!
— Алиссен, я должен позвонить господину Крюгеру…
— Не вздумай его отвлекать! Что я, не справлюсь без него? О-ох…
— Ну ты это, дыши там, все дела… Как в кино.
Меня уже везли в операционную, когда между приступами схваток краем глаза я заметил, что Дэнни украдкой бормочет что-то в телефон.
— Я же просил не звонить Фритцу, Дэн, — простонал я.
— Прости, я же не могу облажаться в свой первый день на работе и не сообщить такую важную новость! — виновато пробасил он.
— Ох, черт… Ладно… Уф… Ты же мой младший брат, и бесить меня — твоя работа, да?
Мы нервно рассмеялись, затем я вцепился в его руку и уже перед самой операционной выдохнул:
— Спасибо, что поехал со мной!
— Алиссен, держись, все будет хорошо! Я очень рад, что ты мой брат!
На этой трогательной ноте меня завезли в операционную и уложили на стол. Боль была уже просто невыносимая, я кричал и метался, пока напряжённо-сосредоточенная Ханна и ее команда носились вокруг и подготавливали меня к операции.
— Ничего, ничего, Алиссен, так бывает, — сказала она и коснулась моего лба прохладной рукой в перчатке. — будет не плановое, а экстренное кесарево сечение. Сейчас мы вытащим твоего малыша, и ты…
Дальше я уже не расслышал. Вокруг все поплыло, дышать стало тяжело и в глазах начало темнеть.
За окном операционной, выходящим в коридор, висел телевизор, в котором шла трансляция конференции. Я старался сосредоточить взгляд на нем в поисках лица Фритца, мне жизненно необходимо было увидеть его сейчас — но его так и не показали. «Фритц… я ошибся, когда сказал, что справлюсь без тебя».
Врачи что-то кричали про скачок давление, нитевидный пульс и реанимационный набор, но я уже ничего не чувствовал: чёрная пелена поглотила меня окончательно.
Сознание вернулось резко, как после дурного сна. Первое, что я ощутил — это накатывающая волнами боль. Она разливалась по мне, как струи кипятка, я чувствовал ее каждой клеточкой своего тела. Я попытался вздохнуть глубже и начал судорожно хватать воздух ртом: боль усиливалась, а вместе с ней — чувство тревоги и ужасного, необъяснимого страха. Мои руки были опутаны трубками и проводами, и в тусклом свете реанимационной палаты мне показалось, что я прикован к постели наручниками.
Затем нахлынули воспоминания. Боль, схватки, рука Дэнни, экран с трансляцией… операционный стол, ослепляющий свет и давящая, зловещая тьма, затягивающая меня в свой водоворот. Я дёрнулся и невольно застонал от боли. Запищал какой-то датчик, и в углу палаты кто-то зашевелился.
Это был Фритц. Он дремал в больничном кресле, широко развалив ноги, рубашка его была помята, галстук съехал к уху, а скомканный пиджак лежал под головой, выполняя роль подушки. От звука моего голоса он пошевелил плечом, почесал подбородок и затем открыл глаза. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а затем он резко сорвался с кресла и оказался у моей постели.
— Алиссен! — негромко позвал он и дотронулся до моей руки.
Я что-то хрипло прошелестел в ответ. Он сунул мне под нос стакан воды с трубкой, и я попытался сделать глоток. Это оказалось сложной задачей: меня затошнило, и всю воду я выплюнул Фритцу в ладонь.
