Машина выруливала с парковки космопорта, и я опустил стекло и высунул голову наружу, чтобы насладиться запахом природы и видом бескрайнего снежного леса. Дорогу перегородила та самая колонна полицейских. Молодые ребята в униформе по одному лезли в фургон, а офицер контролировал процесс, поторапливая особо медлительных.
Водитель нашей машины нетерпеливо посигналил. Офицер бросил на нас короткий злой взгляд и махнул рукой, показывая, чтобы объезжали. Водитель выругался и засигналил сильнее. Я стыдливо спрятался в салон, потому что от свирепого взгляда офицера мне стало не по себе, а настойчивость водителя была мне непонятна. Объехали бы, в самом деле, делов-то!
Но тут, видимо, был какой-то принципиальный конфликт. Водитель вышел из машины, хлопнув дверью, офицер, играя мускулами, двинулся к нему навстречу. Я вопросительно посмотрел на Дэниела, но тот уже залип в смартфон, не обращая ни на что внимание. Водитель что-то показал офицеру, и тот нехотя приказал своим ребятам расступиться. Машина снова тронулась, и мы медленно поехали сквозь толпу, провожаемые любопытными взглядами. Офицер сверкнул глазами в сторону моего открытого окна, сплюнул на покрытый снежной пылью асфальт и отвернулся. Я хмуро вжался в сиденье. Как будто здесь была моя вина!
— Снимай куртку, а то запаришься, — заговорщически сказал Дэнни, когда мы въехали в Город. Я завертелся на сиденье, силясь разглядеть в небе тонкие линии метеокупола. Но, как и писали в брошюрах, невооруженным глазом заметить его было сложно: это шедевральное изобретение поддерживало комфортную температуру воздуха в Городе, при этом не создавая парникового эффекта и не препятствуя естественному воздухообмену и осадкам, превращая снег в дождь до того, как тот достигал уровня Города. Сам Город представлял собой разбросанные по лесной долине районы, каждый из которых был накрыт таким вот куполом. Почти все дома были похожи на терминал космопорта: из местного природного камня, дерева. стекла и чего-то, напоминающего бетон. Где-то вдалеке, за кронами деревьев, маячили красивые стеклянные высотки Центра: вероятно, для тех, кто скучал по земным «муравейникам». В то время, когда я прибыл на Винтерру, здесь уже жило порядка семнадцати миллионов человек, и я до сих пор не мог поверить, что оказался среди них, ведь там, на Земле, оставались ещё четыре миллиарда медленно, но верно умирающих вместе с биосферой нашей планеты… Впрочем, опять я увлёкся излишними описаниями: биографов вряд ли заинтересует тогдашнее состояние Города или погода на улице.
Когда после царящей в районе космопорта зимы я попал в район, где жила семья Дэнни, последнее, что я ожидал увидеть — это земные пальмы. А их тут было высажено предостаточно, что довольно странно смотрелось на фоне снежных гор и свинцового неба. Я снова высунул голову из машины, и мне в лицо дыхнуло настоящей тропической жарой. Высоко в небе арки метеокупола излучали яркий, имитирующий солнечный, свет. Я в изумлении уставился на Дэнни, а он, кажется, вовсю наслаждался выражением моего офигевшего лица.
— Да, у нас тут вечный Майями, — пожал плечами он и почему-то покраснел.
Я в спешке сдёрнул с себя тёплую куртку и толстовку, оставшись в одной тонкой футболке. Тем временем мы подъехали к дому Беккеров.
— Вы Алиссен, сын Лианы Майер? — с улыбкой обратился ко мне приятного вида мужчина после того, как поприветствовал и обнял сына.
Я кивнул, распахнув глаза от удивления.
— Очень рад познакомиться, — он пожал мне руку. — Я сразу вас узнал, вы — точная ее копия. Ваша мама была замечательной учёной и прекрасной женщиной. Одна из первых, кто высадился на Винтерру в составе исследовательской группы. Здесь многие ее помнят и уважают.
Я продолжал улыбаться, как дурачок, пока он тряс мою руку. Было так странно, что этот человек знает мою маму, да к тому же ещё узнал и меня. И хотя это мне даже немного льстило, о маме всё-таки было ещё очень тяжело говорить.
— Соболезную вам, Алиссен. Это большая утрата для всего нашего мира. Надеюсь, вы продолжите ее дело?
— Благодарю Вас, но я компьютерный техник. До биологии мне далеко.
— Не страшно, — мягко улыбнулся он. — Уверен, вы себя ещё покажете. Нашему новому миру нужны молодые талантливые ребята. Дэниел, покажи нашему гостю дом, обед скоро будет готов.
Дэнни послушно повёл меня осматривать дом, террасу с бассейном и сад. Я машинально восторгался и кивал, хотя мысли мои витали далеко отсюда. Полтора месяца я держался, получив сообщение о ее смерти, и у меня это даже почти получилось; но стоило кому-то сказать о маме вслух, мои старательно возводимые стены рушились и горе снова прорывалось наружу.
Несмотря на радушие мистера Беккера, за обедом я все равно чувствовал себя лишним в этом доме с его богатой чопорной обстановкой. Здесь даже была, мать ее, прислуга! А ещё мне вдруг очень сильно хотелось остаться одному и… покричать, например. Все эти недели на корабле, проведённые с Дэнни, я на правах старшего привык держаться уверенно, даже грубовато, и довольно развязно, наслаждаясь восхищением в глазах парня, а тут под давлением светской обстановки вёл себя как кроткая мышь. Дэн жестко меня подставил, забыв предупредить о визите к родителям, иначе бы я хоть оделся поприличнее: рубашку там, например, джинсы без дырки на колене, причесался бы получше… Его мать, хоть и держалась безукоризненно вежливо, время от времени смеряла меня каким-то неприязненным взглядом, поэтому я отсчитывал минуты до десерта, который обещали подать к трём часам дня. Дэнни увлечённо рассказал о своей учебе на Земле, затем его отец взял слово и пересказал местные новости. Я невольно сравнивал этот торжественный обед с нашими с мамой ужинами: мы за столом обычно столько не болтали, а сооружали сэндвичи из всего, что находилось в холодильнике, наспех поглощали это и возвращались к своим делам. Обычно мама была по уши в своих исследованиях, а я либо учился, либо играл, либо шлялся где-то с очередной подружкой. То, что я больше интересовался своим полом, не мешало мне усердно искать приключений на другом фронте, где в меня обычно довольно легко влюблялись и так же быстро бросали.
— Благодарю вас за приём, все было очень вкусно, — от улыбки у меня уже сводило мышцы лица, а мозг устал бесконечно фильтровать каждое сказанное мною слово. Я с облегчением пожал на прощание руку господина Беккера, его жене и Дэниелу.
— Рад был познакомиться, — благосклонно кивнул тот. — Мой шофёр отвезёт вас, только адрес скажите.
— Мне должны отдать ключи от маминых апартаментов. Буду жить, по крайней мере первое время, в научном городке.
— Замечательно. Дэниел, проводишь нашего гостя?
Тот охотно кивнул и, давясь на ходу куском торта, направился вместе со мной к выходу.
— Ты точно не злишься, что я забыл тебя предупредить? — спросил он, когда открыл мне дверь.
От вида его виноватой рожи я невольно рассмеялся.
— Нет, Дэн, выдохни уже. Спасибо, что пригласил. Твой отец классный мужик, а вот маме, кажется, я не очень понравился. Обычно все наоборот.
Он радостно улыбнулся. Хоть и куда крупнее меня, но он был совсем ещё пацан… И когда он вновь оказался под крылышком у родителей, это стало особенно заметным.
— Отлично, тогда… увидимся? — с надеждой спросил он.
— Конечно. Я устроюсь и напишу тебе.
Я сел в машину и через полчаса уже был у дома, где жила последний год моя мать после того как вновь улетела с Земли, оставив меня доучиваться в Академии. В отличие от района, где жила чета Беккеров, здесь «солнце» не светило, дул вполне такой осенний ветерок и моросил легкий дождь. Пожалуй, решил я, к таким климатическим качелям придётся привыкать долго…
Улыбчивый консьерж вручил мне ключи, и я, поднявшись на нужный этаж, остался наконец один.
В квартире все было пронизано ее запахом — лёгким цветочным ароматом духов, крема для рук и бумажных книг. Здесь царил полумрак, поэтому я скорее побежал открывать шторы и окна. Квартира была привычно-крошечная: кухня-гостиная, санузел и спальня. На столике у кровати стояла ваза с крупными засохшими цветами, мамина фотография в рамке, перевязанной чёрной лентой и небольшая урна с прахом. Кто-то заботливо оставил ее для меня, чтобы я сам решил, что с ней делать. Взяв фото в руки, я сел на кровать и всмотрелся в тонкие мамины черты. Стекло фоторамки отразило мое погрустневшее лицо. Все, кто знал маму, говорили, что я ее копия: те же прямые темные волосы, бледная кожа, тонкие бесцветные губы, острый подбородок… Да и телосложением я пошёл в свою худенькую и невысокую маму.
