В тот же миг такая рана появилась и на теле Арины.

Обе девушки скорчились от боли. Рана оказалась сильной, меч перерезал вену в локте, быстрая потеря крови грозила скорой потерей сознания. Собрав чакру в указательном пальце, Арина блокировала точки чакры в вене повыше ранения. Блокированные точки послужили запорами в венах, остановив кровотечение. Долго в таком состоянии держать руку нельзя, но на какое-то время хватит. Арине лишь оставалось надеяться, что ей будет достаточно этого времени чтобы придумать способ победить двойника.

Следующие минуты противницы более не вступали в физический контакт, борьба пошла на ином уровне. Используя все свои магические навыки, все известные заклинания, Арина старалась удушить, утопить, сжечь противницу, но даже в тех редких случаях, когда её удавалось достать, одинаковый урон наносился и девушке.

Зато другая ситуация была с её копией. Если клон наносил удар Арине, то тело двойника оставалось целым. Обидная и непонятная ситуация.

Арина не была глупой, чтобы отрицать тот факт: она проигрывает. Причем стремительно и неотвратимо. Отражение теснило её все ближе к берегу, прижимая спиной к барьеру. Скоро бежать будет некуда. Лишние проблемы еще добавляла и внутренняя сущность, периодически пытающаяся вырваться наружу. Девушке приходилось отвлекаться от боя и запихивать её обратно.

Собрав последние силы, Арина хотела нанести мощный удар волной по противнице. Но он должен был лишь послужить прикрытием для кинжала, который она пустит следом в сердце своего злобного отражения. Девушку уже мало беспокоило, что произойдет с ней. Настолько устала от схватки, что хотелось просто закончить этот бой. Надо только пустить волну и за ней кинуть кинжал…

Арина прицелилась, но не успела осуществить нападение, потому что мощная взрывная волна от магического удара клона откинула её спиной на барьер. Кувыркнувшись в полете, девушка глубоко порезала свое бедро, а упав на берег озера практически лишила себя глаза этим же кинжалом, проведя глубокую борозду по щеке. За шумом взрыва она не услышала, как вскрикнула и упала её копия.

Схаркивая кровь и зажимая рану на ноге еле шевелящейся левой рукой, Арина выползла из воды на песчаный берег. Её клон шагала, подтаскивая раненную ногу за собой. Остановившись в половине ярда напротив, копия Арины наклонилась:

– Сдавайся, Арина. Ты слаба, прими это. Нидриэль вложила в тебя всю силу, она верила в тебя, но ты не сможешь оправдать её надежды. Ты неудачница и никудышный воин. Все та же слабая и избалованная девчонка из мира людей, что плакала от малейшей царапины, от измены отца своих детей, – клон наклонилась вплотную и прошептала на ухо, – как ты надеялась спасти своих детей? Как ты надеялась одолеть таких сильных противников, как Константин и Акристо, если ты даже себя одолеть не можешь. Ты ничтожество, эгоистическая улитка. Спрячься в свою раковину уже, забудь про детишек. Ты же ведь так ждешь этого, сестра? Сколько раз мы думали над этим, чтобы бросить все это, бросить все невыносимые тренировки… Мы испытали столько боли, а все ради чего? Ради мира, чуждого нам, каждый день стремящегося нас убить? Ради отпрысков, которых мы даже не видели.

Арине показалось, будто её пригвоздили к земле. Клон шептала страшные вещи, но ужасней всего они были от того, что когда-то эти мысли, пусть и мельком, без четких форм и ужасных сравнений, принадлежали самой Арине. Её отражение говорило ей то, что девушка старалась не замечать и отодвигать на второй план. А клон все продолжала шептать, измазывая кровью со своей щеки ухо Арины:

– Мы можем здесь погибнуть, если будем дальше сражаться. А это не наша война. Нам хватит сил, чтобы сбежать из этого мира. Да, будет тяжело, но мы справимся, сможем все забыть, даже родим еще детей. Прими меня, и мы смож…

Возможно, если бы не липкая кровь, что постоянно затекала в ухо Арины со щеки её клона, девушка бы больше прислушивалась… Но вот эта кровь. Арина перевела взгляд на щеку своего близнеца, вспоминая, что ни разу не нанесла удара ей в лицо. Глубокая царапина от острого лезвия тянулась почти до самого глаза. Такая же царапина, как и у Арины. Уже не обращая внимания на болтовню клона, девушка перевела взгляд на раненное бедро. Клона и потом свое. Раны были идентичны. Проверяя свою догадку, Арина резанула кинжалом, который на удивление умудрилась не потерять во время падения, ладонь левой руки.

Вскрикнув, клон отшатнулась на пару шагов назад.

– Что ты делаешь?! – Закричала в панике клон, зажимая кровоточащий порез на левой ладони. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Арина отложила кинжал и в два касания блокировала потоки чакры в тазобедренных суставах. В тот же миг клон рухнула, как подкошенная, ноги отказали ей. Копия упала в воду, где глубина была лишь по колено, но для лежащего человека и этого было много. Барахтаясь и крича от боли, что приносила открывшаяся рана на ноге, клон вытянула шею и вытащила голову из воды, опираясь лишь на одну здоровую руку.

Арина тоже потеряла чувствительность ног, и рана на бедре открылась, но девушка уже сидела, поэтому ей было легче переносить боль.

– Если умру я, умрешь и ты! – Хлебая воды, крикнула клон из воды.

Арина в тишине подняла кинжал и приставила его к своей груди.

– Ты показала мне гораздо больше, чем вероятно хотела. Если ты – это действительно я, то лучше очистить мир от нас раньше, чем я стану таким монстром. Если мне не дано спасти своих детей, то лучше я умру сейчас и унесу тебя с собой в могилу, чем будут жить… Нет, чем будешь жить ты.

Не думая ни секунды больше, боясь струсить, Арина размахнулась и вонзила кинжал себе в грудь. Крик клона растаял вместе с ней в тот миг, когда барьер с хлопком исчез, а голова Арины с холодными открытыми глазами коснулась земли…

Константин сидел в мягком кресле, наблюдая за двумя младенцами, что смело бегали друг за другом, иногда с шлепком падая на пятые точки. Единственная менее мрачная комната во всем замке была личными покоями Владыки. Обычно сюда смела заходить лишь Морена, но опасаясь за младенцев, Константин велел перенести их к нему. Потрескивающий в камине огонь мягко успокаивал. Это были единственные минуты покоя, когда Константин снимал свою маску устрашающего властелина и просто думал.

Морена мирно посапывала на его ложе. Глядя на спящую сестру даже Константину сложно было поверить, что при пробуждении она превращается в озлобленную и жестокую тварь. В кровожадности брат не стал бы и спорить с сестрой. Глупо вступать в спор, где заранее знаешь, что проиграешь. Чаще он находился здесь один, но иногда пускал сестру в свою кровать. Константин знал, что является для Морены большим, чем просто братом. Он был для неё мужчиной, которого она любила… Нет, это слово для неё негодно. Боготворила, боялась, желала, мечтала о нем. Но любовь для неё была незнакома просто в связи с тем, что Морена по существу своему не способна любить. В одном Константин был уверен полностью, что сестра его не предаст. По крайней мере пока он является для неё королем.

А что он испытывал к ней? Константин посмотрел внимательнее на спящую сестру. Она ему нужна. Как сильный и преданный сторонник. Но неужели это все? Теплых братских чувств к сестре он не испытывал. Как к любовнице? Нет, они бывали близки не часто, и почти всегда по её инициативе. В принципе, он не будет горевать при её смерти. Даже больше, понял Константин, он желает её смерти. Много лет в нем взращивалось это чувство отвращения, но лишь сейчас мысль окончательно сформировалась. Повелитель раздражался от одного её присутствия, а от визгливого хохота и вовсе приходил в бешенство.

Конечно, потеря такого верного союзника пошатнет его позиции, но Константин уже давно преодолел ту грань, когда надо бояться подчиненных. Он мог уничтожить их всех при желании. Но тогда некому будет воевать за него. Дилемма. Понимая, что вновь начинает раздражаться, Константин медленно вздохнул, успокаивая нервы. Надо избавиться от первопричины этих беспокойств.