За собственным криком Арина не слышала песен нимф, хотя пели они достаточно громко. Раза два она теряла сознания, но при следующем касании кинжала приходила в себя. Кицуне постоянно подливала ей лечебное зелье, но потом просто перешли на медовуху. Сладкий медовый напиток не убирал боли, но затуманивал разум, не теряя при следующем надрезе своих свойств.

Несмотря на мольбу Арины пояснить, что с ней делают, Нидриэль ни разу не отвлеклась и не отозвалась. Гелам не отходил от старушки ни на шаг, держа для её удобства котелок. Лишь лисица клялась объяснить ей все после того, как все закончится и обещала, что это всё пойдет ей на пользу и усилит Арину. Но главной целью беспрерывной болтовни, как позже поняла девушка, Амайи было удержать сознание девушки и не позволить пробудиться внутренней сущности.

Когда Нидриэль стала надрезать кожу на позвонках в поясничной области, боль стала просто адской. Причем большие муки приносил не надрез, а именно жгучая жидкость.

«Зачем тебе терпеть это». – Раздался в голове холодный женский голос, сразу оградив тишиной все остальные звуки. Будто выключили телевизор и в доме сразу стало тихо. Кроме одного говорящего радио…

«Я могу уничтожить их за минуту, только дай мне вырваться». – Продолжал вещать голос в голове. Арина напряженно застыла, ощущая, как тело постепенно сковывает холод, и она перестает чувствовать его. Когда такое случилось в прошлый раз, девушка оставалась лишь гостем в собственной коже, будто со стороны смотря, как она уничтожает орков.

«Они тоже делали тебе больно», – в ответ на пронесшиеся мысли бархатисто зашептал голос. – «И сейчас тебе делают больно. Дай же мне шанс, я избавлю тебя от боли».

Арина увидела, как напряглась её голубоватого свечения нога и твердо встала на землю, нога, которую она еще недавно не чувствовала и не могла управлять…

Кицуне отшатнулась от Арины, освещенная голубым светом. Голос больше не звучал, и Арина могла расслышать, как замолчали нимфы. Все в ужасе смотрели, как девушка обводила всех наполненным ненавистью взглядом.

Какое же было дикое желание уничтожить всех кругом… Разорвать на части, но постепенно, медленно, чтобы наслаждаться их предсмертными муками. Да, она сделает это, выпустит злобу наружу. Выпустит, хоть Нидриэль и просила её держать себя в руках.

Нидриэль, эта мудрая старушка просила держать себя в руках. Арина как утопающий за соломинку ухватилась за эту мысль, не позволяя ненависти захватить разум. Нидриэль всегда помогала ей, обучала, обещала помочь спасти её детей. Некоторые её уроки были болезненны и опасны, но они всегда приносили свои плоды.

Арина должна ей верить, даже если она не понимает, что порой происходит. Нидриэль обещала объяснить все потом, надо ей верить.

Девушка из последних сил напряглась, пытаясь мысленно противостоять внутреннему зверю и загнать его обратно. Тело задрожало под воздействие двух противоборствующих сил внутри, но вскоре резко ослабло и вновь повисло на руках, потеряв голубое свечение. Недовольный голос в голове зарычал, но вскоре смолк.

– Потерпи еще немного, дитя. Осталось совсем чуть-чуть. – Раздалось за спиной тихим и полным горечи голосом Нидриэль.

Арина сжала зубы, но вновь закричала, обжигающие слезы потекли по щекам, когда кинжал сделал надрез на пояснице. Девушка даже не могла припомнить, когда она испытывала в последний раз такую боль.

Да, в аду она, пожалуй, еще сможет и поучить других, как надо мучить.

Сфокусировать взгляд удалось не сразу, но Арина все же смогла разглядеть Нидриэль. Старушка заботливо вытирала платком пот со лба девушки. Судя по ярким лучам солнца, день стоял в самом разгаре.

Арина зачмокала пересохшими губами, пытаясь сказать хоть что-то. Но из сухого горла не вырвалось и звука. Понимающая старушка немедля прислонила к губам Арины кувшин с молоком, слегка приподняв голову девушки.

– Я должна извиниться перед тобой, дорогая, – ласково провинившимся тоном прошептала старушка. – Ты перенесла по моей вине невыносимую боль. А я даже не могу быть уверена в том, что это действительно поможет тебе…

Несмотря на бушующий внутри гнев Арина смогла промолвить, переступив через себя:

– Я верю тебе, Нидриэль. Если ты посчитала нужным провести то… тот ритуал, – запнулась девушка, но быстро сообразила, как заменить бранные слова. – Значит это было необходимо. Но все же мне тягостно от того, что мне не рассказали ничего заранее.

Старушка глубоко вздохнула, отвернувшись к окну. Какое-то время она собиралась с мыслями, и Арина не торопила с ответом. Отчасти потому, что тело невыносимо болело и она до сих пор с трудом воспринимала ситуацию.

– Константин очень могущественный противник. Он великолепен как воин, блестящ как маг, и ужасен как человек. Нельзя отрицать его способностей и талантов. – Арина удивилась, насколько искренне и с восхищением говорила об убийце Нидриэль. Старушка заметила изумленный взгляд и решила объясниться.

– Одна из главных причин большинства поражений – недооценка своего противника. Лучше переоценить его, подготовиться и расстроиться в бою, чем недооценить и распрощаться с жизнью. Запомни это правило навсегда, девочка.

Константин. Порочное дитя запретного союза. Человек, чье рождение было предсказано за несколько тысячелетий. Но несмотря на пророчество и запреты, его мать нарушила все правила и совершила поступок, от результатов которого страдают уже несколько веков все народы нашего материка… и боятся жители соседних…

Но сейчас не о том, – продолжила Нидриэль после небольшого напряженного молчания. – Одним из преимуществ Константина является то, что у него много союзников. Большинство из них примкнули добровольно. Но есть и те, кого он обманом и устрашением подчинил себе. Заклятие вечного рабства, его изобрел он сам. Суть его, как ты могла догадаться из названия, в том, что попавший под это заклятие человек вынужден служить, даже против своей воли. Если Константин прикажет убить собственных детей, проклятый сделает это. Точнее сделает его тело, в то время как человек изнутри наблюдает умирающих детей на своих руках… Самая излюбленная пытка Константина, но тем не менее очень действенная. Если Константин поработил тебя, то ты не сможешь не придать его, не убить. Никто из тех, кто был подвержен заклятию вечного рабства не смог вырваться из этого плена. Да пусть будет проклята вся эта лисья мудрость! Зачем только его вообще обучили этому. – В сердцах воскликнула Нидриэль. Арина отметила, с какой болью говорит обо всем учитель, будто переживает душевные муки, но тактично не стала спрашивать об этом. Пока.

– Единственный способ спастись от заклятия – умереть. Но не каждый решается на это. А, казалось бы, всего лишь маленькая печать за ухом, и ты раб навеки. Не находишь это смешным?

Уже много лет я готовлю эликсир для одного раба Константина – это позволяет ему хоть немного кривить душой, умалчивать о важных вещах и прятать свои мысли. Избежать прямых приказов это, к сожалению, не помогает, но все же. Но это не единственный минус. Действие эликсира весьма непродолжительно во времени оказалось. Чем больше он сопротивляется – тем быстрее выветривается действие настойки. Я долгое время думала, как можно уберечь тебя от этой участи. Нашла один вариант – ввести этот эликсир напрямую в тебя. Печати – могущественные вещи, на самом деле. Но даже сейчас не уверена в том, что мое заклятие сможет противостоять могуществу Константина.

– Но это все же лучше, чем ничего. – Утешающе и одновременно поддерживая вставила Арина. Нидриэль с сомнением посмотрела на ученицу, взглядом поблагодарив за поддержку.

– Я почти пятьдесят лет готовила тот настой, чем чертила руну на твоей спине. Никто не знает, что это был за ритуал и каково его предназначение. Даже Амайя и Гелам, хотя они, возможно, и догадываются. Константин ни за что не должен узнать о том, что за символы у тебя на спине. Иначе он обязательно придумает контрзаклятие. Пусть это будет твоим тайным орудием.