Это был скифский воин.

Царь киммерийских скифов Палак взял Ольвию и поставил наместником своего двоюродного брата, Эминака. Эминак в первый же день разрешил перейти без выкупа в свободное состояние всем рабам скифского рода.

– КРАК!

Это стрела сломалась в руках у Лика.

– Теперь я одета в парадную одежду, и путешествую на царском коне под царским флагом,– ответила девушка,– Хозяева поместий и агораномы гордых гераклейских городов прислушиваются к каждому моему слову. Вот что сделал для меня царь Палак!

– Хорошо рассказала,– сказал Лик,– Теперь уходи! Прочь!

– Застрелишь меня?– спросила Каллиопа.

– Нет. Теперь я тебя понимаю. Выполняй свой долг и доставь моё послание.

– У тебя есть послание?

– Появилось, пока ты рассказывала. Доставь и его тоже, вместе с тем, что передавал покойный агораном Аттал.

– Что мне сказать великому царю?

– Скажи Палаку, чтобы в следующий раз посылал других посыльных. Потому что если мы встретимся снова – я тебя застрелю. У Палака, я уверен, достаточно других женщин, чтобы посылать с известиями. Посыльный – не мать, не гетера, и даже не повариха, ничего ей уметь не надо.

Каллиопа отсалютовала заляпаным кровью флажком и тронула коня.

На холме снова царило спокойное оживление. Лик решил, по случаю гостей и последней ночи на этом месте, сварить рыбный суп. Лодки столкнули на воду, под безмолвным взглядом с городских башен.

Конечно, это была городская бухта и городская рыба. Но жителям Калимена сейчас рассматривали мёртвое тело агоранома с разбитой головой. Едва ли им было дело до юных рыболовов.

Тень убийства ещё не покинула этих мест. Даже весёлые тавры невольно нет-нет, но косились на пятно, что продолжало темнеть среди травы под холмом.

Настало время принять последних посетителей. Ихневмон и его новый приятель.

– Это Еловрит,– представил юный дак своего спутника,– Он из Понта, путешествует для образования. А это – Лик, родом из скифов-невриев. Он великий герой, победитель, изгнанник и просто замечательный человек. И это всё – в шестнадцать лет. Сам понимаешь, как непросто выжить при такой жизни – а он ещё и ходит, командует и разговаривает.

– Он и есть тот самый учитель?– спросил второй.

– Да. У него ты научишься тому, что не даст тебе ни один философ большого города.

– Эй,– вступил в разговор Лик,– Погодите! Чему я должен учить? Меня не предупредили!

Говорить было непросто. Юный невриец только что услышал столько скифских слов, что с трудом возвращался к гераклейскому языку.

– Многим вещам,– как ни в чём ни бывало, ответил Ихневмон,– Например, страху.

– Разве этому надо учиться?

– Мудрец сказал, что всякий страх есть страх перед оборотнем,– заметил Ихневмон,– А Лик – он природный оборотень, самый настоящий. Рядом с ним можно научиться и страху, и бесстрашию.

– Не надо пугать нашего нового друга,– возмутился Лик,– Во мне нет ничего удивительного. Я ликантроп от природы, таких немало. Это всё равно, что быть голубоглазым или рыжим.

– Я не рыжий,– заметил Еловрит,– не голубоглазый и не оборотень. Однако, мне интересно. Я буду счастлив учиться у вас.

– У меня нет ни грифелей, ни дощечек, ни даже лиры. Так себе схолия,– ответил Лик. А сам подумал, что у благородного путешественника должны быть сыр, оливки, сушёные фиги и финики, или даже вяленое мясо. Будет просто здорово, если неожиданный гость поделится со своими новыми друзьями.

– Я хотел бы посмотреть, как вы живёте,– мягко сказал Еловрит,– Это и будет моим обучением.

– Как ты можешь убедиться,– ответил Лик,– мы живём тяжело, но свободно и весело.

– Я об этом тебе и говорил!– возбуждённый Ихневмон взмахнул руками.– Лик – небольшой, но правитель. Здесь ты видишь, как начинается любое царство. Вот правитель, великий герой, готовый на всё ради своих людей. Вот его спутники, что наводят ужас на врагов и готовы убивать, умирать, но главное – порабощать. А если поработить некого, они всё равно живут по-своему и так, как им хочется. И вот земля, которую они себе забрали. В наше время кажется, что у каждой долины, бухты и камня есть хозяин. Но вот пришёл настоящий правитель – и место ему нашлось. Теперь этот холм – его царство.

– Царство твоего приятеля не особенно велико,– заметил Еловрит.

– Но оно свободно. И посмотри, как радуются его юные жители. Счастливые, как пастухи в настолько же бедной Аркадии.

Еловрит оглядел лагерь и невольно заулыбался.

– Я не согласился бы жить так всю жизнь,– произнёс он,– Я пока недосточно скиф. Но мне здесь нравится. Здесь интересно.

Ихневмон уже повернулся к Лику.

– Он родился в очень родовитой семье. Но родовитые люди плохо торгуют, а торговцы – не понимают. Для процветания семьи ему нужны знания. И он отправился через море, чтобы увидеть – как делается то, что предстоит делать ему самому. Как спасают имущество и как его захватывают. Как начинают войну и как заключают мир. Как рабы командуют хозяином – и как полководец привлекает под свои знамёна свободных. Всякие такие вещи.

– Ты уверен, что это будет полезно твоему другу?– спросил Лик.– Я, например, был уверен, что моё дело – сражаться в степной войне. А теперь я неизвестно где и занят неизвестно чем. И враг единственному царю, который воюет по-настоящему.

– Мой друг Еловрит уже взрослый,– ответил Ихневмон,– Он сам решит, что для него полезно.

С моря послышались радостные вопли. Лодки уткнулись носами в берег. Близнецы возвращались, голые, мокрые и счастливые. Сеть была полна, серебряная масса сверкала на солнце так ярко, что было больно глазам. Лик отвернулся, но всё равно слышал, как живая масса ставрид, окуней и сельдей бессильно лупила хвостами.

При виде этого изобилия ему захотелось морской собаки. Раньше, до войны, её можно было раздобыть на рынках Новой Столицы – торговцы из гераклейского квартала привозили их ещё живыми, в бочках с горькой морской водой. Стоили они немало, так что Лик ел её один или два раза в жизни. Но – почему бы не повторить? Он же теперь и правда стратег и правитель. Даже Палак это признал.

Мысли о еде так заполнили голову, что говорить он уже не мог. Только почувствовал, что слишком устал и слов не осталось. Так что Лик просто стоял, смотрел на рощицу и думал

Хотя что в этой рощице ценного? Разве что муравейник с закопанной головой. Неужели Палак решит украсть себе голову убитого Кадуита…

А вдруг решит? Например, Давкет устроил целую войну за отрубленную голову Анахарсиса. Головы верных вассалов тоже хранят, они могут пригодиться для гаданий.

Значит, голову придётся забрать с собой. Когда доберёмся до Крабовой Бухты, поищем другой муравейник.

Путь Каллиопы лежал через лес.

Плоская, как стол, равнина вокруг Калимены переходила в огромный лес, что тянулся на полдня пути. Он считался проклятым. Для гераклейцев из бухты он был слишком далеко, а скифы пока не придумали, как его обустроить. Пока была только расчищенная грунтовая дорога, достаточно широкая, чтобы проехала телега. С тех пор, как Палак стал царём, её каждую весну очищали от молодой поросли.

Деревья скрыли городские стены и оставили Каллиопу наедине с мыслями.

Заросли над головой становились всё гуще, а путь – всё темнее. Казалось, на неё надвигается огромная грозовая туча и Каллиопа невольно поёживалась, предчувствуя дождь.

Хоть бы разбойники напали! Их весело будет убить!

Интересно, что мы увидим, когда войдём в город? Каллиопа никогда не была внутри Калимены. Сейчас, во время визита, она успела разглядеть только стены. Но бывшая рабыня полагала, что то, что внутри стен, не сильно отличается от того, что она видела в теперь покорённой Ольвии.

Дома с фасадом из камня, плотно подогнанного и закреплённого глино. Внутренние стены глиняные, с прослойками золы.