Аттал грозил, что бросит на холм войска. А Савлий уже сейчас был готов броситься на Аттала. Получается, у его дружины есть небольшое, но преимущество.

Лик подумал, подумал ещё раз – и решил идти другим путём.

– Нет нужды,– невриец махнул рукой, словно отгонял назойливую муху,– Мы, скифы, не воюем с теми, кого настигло помрачение. Мы уйдём, а этот бесполезный холм оставим вам. Он вас всё равно не спасёт. Таких безумцев уже никто не спасёт, – ни человек, ни бог. Даже если сам Пабий-Громовержец, которого вы зовёте Зевсом, начнёт метать молнии в армию ваших врагов, вы первыми же побежите из города, чтобы ловить их руками.

– Так значит, ты говоришь, что вы не собираетесь с нами сражаться?– спросил Аттал.

– Мы собираемся вас покинуть,– ответил Лик,– Скоро сюда придёт Палак. Вот он с вами и расправится. А нам до вас дела больше нет.

– Этот степной варвар ничего вам не сделает,– спокойно произнёс агораном,– Вы, дикие волки, просто не знаете, что такое богатство. В Калимене больше богатств, чем во всех его дворцах вместе взятых. А ведь Калимена – не главный город нашего союза.

– Значит, у Палака будет повод захватить и другие города. Он уже седлает коней.

– Палак может седлать самых лучших коней – ему не перескочить наши высокие стены.

– Ольвию он уже взял. Стены Ольвии были ниже?

– Ольвия стоит на болоте. А у нас – бухта, про которую пели ещё во времена киммерийцев…

– И где теперь эти киммерийцы, кроме песен?

– Думаешь, скиф, мы боимся смерти и поражения?

– Я думаю, прямо сейчас вы обречены на смерть и поражение,– Лик поднялся,– Уходите! Прочь! К воронам!

Он замолчал и бросил короткий взгляд на Савлия. Тот насмешливо улыбался. Видимо, уже предвкушал вкус жареных крабов из трофейной бухты. И новость о том, что гордая Калимена взята и разграблена.

Аттал развернулся и зашагал прочь. Но не успел сделать и десятка шагов, когда знакомый женский голос разорвал тишину:

– Агораном Аттал, постойте! У меня к вам послание от царя Палака.

Это была та самая девушка из скифского племени – на коне и с флажком парламентёра. Она снова стоит у холма и смотрит на лагерь оборотней с лёгким презрением, как горожанин на варварскую деревеньку.

Как она могла так быстро вернуться?

Лик прикинул, потом пригляделся к коню и понял – это с трудом, но возможно. Если менять коней, можно за день доскакать отсюда до Новой Столицы, доложиться царю и вернуться под Калимену с новым посланием.

Здесь, на Киммерийском полуострове, всё близко. Намного ближе, чем кажется.

Был и другой вывод, ещё неприятней. Когда Палак прикажет выдвигаться, его армия окажется под стенами внезапно, за один или два перехода. И в Калимене, и в Херсонесе жители лягут спать, а наутро увидят, что вражеский лагерь уже под стенами… Хорошо, если осаждённые успеют закрыть ворота и убрать от стен строительные леса.

Агораном повернулся в её сторону. Он опять был вынужден смотреть снизу вверх. И опять делал это, не теряя достоинства.

– Вам послание,– сообщила девушка.

– Читай,– был ответ.

Снова разворачивается очередной свиток. Когда-нибудь на горе поставят храм Меспеллы, Могучей Луны – и разворачивание свитка станет частью ритуала.

Это послание было составлено по-гераклейски. Но Лик почти всё понял – он научился, пока рос в Новой Столице, и языку, и разбирать выговор местных скифов.

Вождь Палак, Скифии Киммерийской повелитель, богатой конскими пастбищами, мудрым управителям города Калимена радоваться желает!

Дошло до нас, что бесчестный Лик Невриец, убийца и ликантроп, ищет убежища у стен вашего города. Предлагаю вам изловить его и передать моим слугам, живым или мёртвым. В том случае, если такое для вас невозможно, советую не препятствовать моим слугам в ловле и наказании этого разбойника. Если исполните это и принесёте присягу – быть вам свободным городом под моей защитой. Гордый Херсонес больше не посмеет вами помыкать. А если попытаетесь укрыть бесчестного Лика или принять в союзники, ждёт вас с ним одна судьба, а дети и домашние ваши станут моими рабами.

– То есть, Палак нам приказывает,– Аттал наклонил голову, словно хотел получше прислушаться.

– Пока предлагает,– ответила девушка,– Вам лучше заключить с ним союз по своей воле. Будет союз – и великий Палак дальше будет вам предлагать. Откажетесь – и он вас сначала покорит, а потом будет уже приказывать. Я советую вам прислушиватьс к предложениям. Потому что приказы его тяжелы.

– Передай вашему Палаку,– Аттал оскалился под космами бороды,– что вольные города спросят его варварского совета, когда придёт пора навоз убирать или коням хвосты расчёсывать. А с нашими делами и жителями мы и сами управимся. Пусть пойдёт попрыгает, раз у него фригийский огурец в…

Где именно расположен фригийский огурец, Лик услышать уже не успел. Копьё с флажком свистнуло, рассекая воздух, и звонко вошло Атталу прямо в голову.

Арогораном охнул, всхлипнул и осел на траву, роняя кровь из разбитого носа. Попытался сказать что-то ещё, но второй удар копья опрокинул его на землю. Так он и остался лежать, лицом в кровавой луже и совершенно бесшумный.

Ещё одно тело,– подумал Лик. Юному оборотню казалось, что он смотрит на эту сцену с большой высоты, где парят орлы и слышится движение небесного огня. Умирающее тело корчилось на траве, но невриец всё равно был на удивление спокоен.

Он лишь отметил, что Аттал, конечно, заслужил посмертное жертвоприношение. Он отказал Лику в дружбе – это обидно, согласен. Но тогда он говорил от лица города. А сейчас он отказался склониться перед Палаком. И это было его собственное решение.

Парни схватились за копья и выставили перед собой, словно собирались вспорость коню. Но девушка махнула рукой и они замерли – как новобранцы по одной команде опытного офицера.

– Заберёте его тело,– произнесла она,– Отнесёте в город. Покажите всем. Расскажете, что он говорил про моего правителя. Пусть горожане увидят, что бывает с тем, кто клевещет на царя непобедимых скифов.

– Ты убила нашего агоранома!– процедил сквозь зубы тот парень, что стоял слева. Но напасть не рискнул.

Лик решил, что и не рискнёт.

– Изберёте себе нового,– ответила девушка,– Агораном – не кузнец, ничего ему уметь не надо.

Парни посмотрели на неё, потом перевели взгляд на холм. Почти никто из тавров не понимал по-гераклейски – но язык силы они понимали отлично. И, как завороженные, смотрели на то, что произошло.

Горожане поняли, что с холма помощи не будут. И подчинились.

Взяли тело агоранома подмышки и потащили прочь, в сторону города. Копья им только мешали и они постоянно пытались ухватить их поудобнее.

Девушка смотрела им вслед, сжимая поводья. Потом перевела взгляд на холм – и окаменела.

Лик уже стоял в полный рост. Глаза сощурены, отросшие рыжие кудри развеваются под прохладным ветерком.

Уже у неё на глазах он вытянул правую руку.

– Лук мне!– скомандовал юный оборотень.

Близнецы бежали наперегонки. Один с луком, второй с колчаном. Ещё не добежав, Дандалид просто кинул оружие. Брат последовал его примеру.

Лик поймал лук, потом колчан. Поставил колчан на землю и начал проверять тетиву.

– Что ты собираешься делать, невриец?– спросила девушка по-скивски.

– Посмотрим, как далеко ты сможешь ускакать с новым посланием,– отозвался Лик, и вынул стрелу из колчана.

В голову пролезла непрошенная мысль, – вместо колчана надо завести ещё и деревянный футляр для стрел. По-гераклейски он называется горит. К седлу его не подвесишь, но стрел помещается больше. Если ты в лагере, то очень удобно.

– Я не буду убегать,– спокойно ответила девушка,– Но прежде, чем выстрелить – выслушай.