Но изредка встречаются и иные. Не серая масса, а настоящие волки среди овчарок. И нельзя сказать, что они как-то особо лютуют, бывают чересчур требовательны, или скоры на расправу, нет. Отличие проходит в каком-то ином, аурном, что ли, аспекте. Просто ты чувствуешь, что он иной, и всё. Иной настолько, что даже распивая с ним за одним столом водку, ты всё равно всегда помнишь, кто есть кто. Не знаю, сложно это объяснить тому, кто не сталкивался с подобным. Но суть в том, что право командовать у подобных людей даже мысли не возникает оспорить.

И Громов был именно таким. Я, как человек, что не так давно вернулся из армии, проще всех освоился с необходимостью соблюдать субординацию и дисциплину. Остальные, будучи гражданскими (особенно девушки), порой забывались. Порой даже при нём, надо сказать. Однако черту никто никогда не переходил, и на моей памяти это был первый случай, когда кто-то оспорил приказ командира.

Ребят можно было понять. Как только стало ясно, что всё идет не по плану, мы все занервничали. И вот эти нервы едва не нашли выход, чуть доведя нас до свары меж собой. Однако судя по тяжёлому взгляду майора, никакие оправдания он учитывать не собирался, и потому все немедленно заткнулись. Обведя всех присутствующих взглядом, он, чуть смягчившись, заговорил вновь.

— Я понимаю, что всё пошло по пизде, и вам страшно. Но не забывайте — мы сейчас, фактически, на вражеской территории. Никаких конфликтов, никаких споров, никакой вольницы — и все мы останемся живы и вернёмся с победой. Нет — и нас попросту сожрут эти сраные волколаки, кем бы они не были. А теперь — Маша, на разведку. Возьми с собой один напалм, — протянул он ей стеклянную бутылку с зажигательной смесью. — Если что-то пойдёт не так, разбей его о крышу любого из домов, что бы мы знали, куда бежать на помощь. Всё, вперёд.

Молча кивнув, девушка взяла в левую руку бутылку и смазанной тенью метнулась в сторону домов. Не скупясь, девушка использовала Поступь.

Минут десять прошли в напряжённом ожидании. Наконец, от ближайшего к нам дома отделилась стройная, изящная тень и метнулась в сторону нашего замершего отряда. Пара десятков секунд, и девушка замирает напротив Громова.

— Ничего странного я не заметила, — начала отчитываться та. — Если не считать того, что в деревне газа нет и топят всё с помощью печек. В основном здесь старики, дети да с десятка полтора относительно молодых мужчин и женщин. Точнее сказать не могу, в дома не заходила, но по виду — самая обычная сибирская глухомань. В общем, ничего подозрительного. Деревенька реально небольшая, домов семь вообще заброшено. Школы, поликлиники или полицейского участка тоже не имеется.

— Ясно, — кивнул майор. — Тогда сейчас идём к ближайшему дому, в котором ещё не спят. Бдительность не терять. Если что по, легенде мы будем ролевиками. Приехали на природу поглядеть, поразвлечься, но отбились от группы и заплутали. Запомнили?

— Какая-то больно простенькая легенда, командир, — с сомнением протянул Тихон. — Да и вообще, мы даже не знаем, где мы. Ладно бы хоть ближайший крупный город знали, могли бы ещё что-то исполнить. А так… слишком много вопросов к нам возникнет.

— Не учи отца ебаться, старик — хмыкнул чуть повеселивший Громов. — Ваша задача помалкивать и поддакивать всему, что я говорю. Остальное я беру на себя. Главное, запоните — ни слова о том, что мы из ФСБ и о том, что мы Игроки. Да и вообще, старайтесь максимально отмалчиваться. Повторяю — переговоры на мне.

В этот раз мы двинулись всей группой, не разделяясь. Несмотря на новости о том, что деревня мирная, нотки напряжения ещё сохранялись. Конечно, оружие мы вложили в ножны, но моя правая рука автоматически тянулась к рукояти клинка, висящего на поясе. По озабоченным лицам остальных я понял, что схожие ощущения испытывают и остальные. Лишь майор умудрялся выглядеть уверенно и расслабленно.

Помимо опасений, я ещё и испытывал небольшую неловкость. Понятно, конечно, что ради дела на многое пойти можно, но блять… Это что за испанский стыд будет говорить людям, что мы ролевики, и стоять во всех этих доспехах. В отличии от момента, когда я его только напяливал и считал очень даже красивым и стоящим предметом своего, скажем так, гардероба, сейчас я откровенно смущался. Это ж не Москва, тут, в деревне, нас на смех подымут. Решат, мол, клоуны столичные, угорать будут. Может, даже снимут и на ютуб выложат.

— А почему ролевики? — внезапно поинтересовалась пыхтящая позади Настя.

— Что?

— Ну, почему ролевики? — повторила девушка. — Эти мамонты вымерли ещё в эпоху вашей молодости, сейчас их почти не водится. Почему не сказать, что мы кино тут снимали да отбились от съемочной группы? Так логичней, на мой взгляд.

— Потому, что я так решил, — ответил он. — Дам вам небольшой урок — если собираетесь врать, главное, делать это чётко, уверенно и на ту тему, в которой разбираешься. О съёмках я не знаю нихрена, а толкиенистом я в своё время побывать успел. Вы скажете, мол, да что эти сельские о съёмках могут знать? Неси любую хрень, они всё схавают. Но это в корне не верно. Когда-то, возможно, так и было, но сейчас, с распространением интернета, хер его знает, кто в чём шарит. Так что считать человека, живущего не в городе, тёмным селянином, нельзя. В нашем деле пренебрегать подобными мелочами самая большая глупость из возможных. Мало ли, кто на что подписан, чем интересуется и так далее? А так — в ролевиках я разбираюсь, если что впросак не попаду. Как-никак, это до сих пор моё хобби.

Представив картину майора, гоняющего по лесам в образе какого-нибудь Леголаса, я невольно кашлянул, скрывая смешок. Да и остальные заулыбались. Громов не обиделся, лишь снисходительно заулыбался — мол, смейтесь, если хотите, сам всё понимаю.

Это заявление слегка разрядило напряжение в отряде. Мы шли через тёмную, не освещённую деревню, с любопытством оглядывая дома. Да уж, не зря говорят, что русская деревня как явление практически сгинула. Деревянные дома с облупившейся краской, отсутствие не то, что асфальта, а даже нормальной щебёнки, покосившиеся деревянные заборы… Ощущение, будто ты не в двадцать первом веке, а в первые послевоенные годы, эдакая осень сорок пятого.

К ближайшему дому, в окнах которого горел свет, мы подходили уже более-менее спокойными. Лишь сам майор мрачнел всё больше и больше. Подойдя к покосившейся, давно не крашеной калитке, он заметил:

— Тихо как-то.

— Ну, так ночь на дворе, — резонно заметила Маша.

— Даже собак не видно, и, что самое главное, не слышно, — продолжил, будто не услышав, Громов. — Странно это.

— Товарищ майор, да зачем им тут собаки? — упрямо возразила девушка. — Тут деревня, все друг друга знают.

Не отвечая, тот решительно толкнул незапертую калитку и двинулся внутрь. Подойдя к двери, он на миг прислушался, а затем коротко бросил Антону:

— Открой.

Тот, как и все мы, глядя на командира слегка напрягся. Подойдя к двери, он молча толкнул её. Внутри, за большим столом, сидело четверо… Лучше всего к ним подходило слово «оборотень». Классические, можно сказать, твари, один в один в один как в фильме Другой Мир. Даже в сидячем положении было очевидно, что они выше двух метров ростом. Мощные, покрытые шерстью лапы с длинными, пятисантиметровыми когтями на лапах, клыкастыми пастями, при виде которых некоторые акулы выбросились бы на берег от зависти, и светящимися алыми глазами, твари уставились на Антона и меня с майором. Глядя на нечеловеческие, уродливые морды, я отчётливо прочитал на них изумление. Впрочем, мы были удивлены не меньше. Воцарилась гнетущая, я бы даже сказал, звенящая тишина.

— Переговоры вроде на вас, да, т-товарищ м-майор? — слегка заикаясь, растерянно спросил Антон.

Не знаю, как должно выглядеть удивление на полузвериных мордах, но почему-то мне кажется, что именно так, как у застигнутых врасплох волколаков. Приоткрытые пасти со свисающими языками, вставшие торчком уши и округлившиеся глаза. Ситуация была бы даже забавной, если бы не то, что лежало перед ними в качестве ужина.