— Мне страсть как нужно ее найти, — тут же принялся он объяснять. — Сегодня утром она с быстротой молнии сбежала из «Грядущего». Я как узнал об этом, чуть не заплакал: где ж мне ее отыскать-то в Лондоне, в этой древней громадине. А потом мне пришло в голову заглянуть в ее дневник, вдруг она записала туда что перед ужином. Битый час его искал. И там-то мне и попалось ваше имя, мэм, и еще про таверну «Корабль» было сказано, которая находится внизу на улице. А уж ее-то я давным-давно знаю, и вот я здесь, ищу потерянное, как на вашей вывеске говорится. И я найду ее, чего бы мне это ни стоило.

— Очень рада познакомиться с вами, мистер Кракен, — отозвалась Мейбл, — и я рада слышать, что у Харриет есть такой верный друг. Садитесь же, я приготовлю вам перекусить. День у вас выдался долгий.

Билл, однако, продолжал стоять, по-прежнему теребя шапку. Женщина отняла у него головной убор, положила его на буфет и решительно указала на деревянный стул за обеденным столом.

— Прошу вас! Вы можете пожертвовать пятью минутами, чтобы прийти в себя и отведать хлеба с сыром. Еще могу предложить вам стаканчик превосходного французского коньяка или бутылку эля. Или и того и другого вместе, как пожелаете.

— Эль пришелся бы весьма кстати, мэм, — наконец отреагировал Кракен.

Мейбл поставила перед ним тарелку и принесла из кухоньки напиток.

— Ешьте, сэр. И не церемоньтесь. Могу вам сразу же сказать, что Матушка отправилась в Спитлфилдз искать…

— Я знаю, кого она хочет найти и что хочет с ним сделать, — перебил ее Кракен с набитым ртом. — И я собираюсь остановить ее, хоть и припозднился. Убивать собственного сына — неправильно, какая бы у нее ни имелась для этого причина. Это погубит ее, понимаете? На веки вечные. Я с радостью приму этот грех на себя и…

— Убивать собственного сына?!

— Да, мэм. Для этого она даже прихватила свой кремневый пистолетик. И она пустит его в ход, если я не найду ее. Или же попадет в беду. Говорите, Спитлфилдз? — Билл поднялся со стула, одним глотком осушил полбутылки эля и явно вознамерился снова отправиться в путь, напрочь позабыв про ужин.

Мейбл вручила ему пергаментную карту.

— Это вот здесь, — указала она на конец прорехи. — Вы знаете, что это за район? Сущий ад кромешный, трущобы, так что берегите себя, — затем положила в салфетку остатки хлеба с сыром и завязала в узелок.

— Когда я торговал горохом, туда меня заносило частенько, хотя куда же еще такому… — он осекся, загадочно покачав головой. — Ах, господи. Спасибо вам за доброту, мэм, но я должен идти. Ежели вдруг она возвратится, вы окажете ей услугу, если надежно запрете у себя.

С этими словами Кракен достал с буфета свою шапку, нахлобучил ее и обеими руками взял сверток с едой. Мейбл открыла дверь, и он вприпрыжку понесся по лестнице, сжимая под мышкой порванную карту. Вскоре его топот затих внизу. Предсказательница какое-то время стояла на площадке, глядя ему вслед. На протяжении многих лет она была уверена, что оба сына ее дорогой подруги мертвы. А теперь получается, что толком она Харриет и не знала. «Чем страшнее тайна, — подумала Мейбл, — тем ближе к себе мы ее носим, словно это драгоценный камень, а не частичка ада».

Затем женщина закрыла дверь, уселась поудобнее и снова принялась за отставленный коньяк. Все-таки полезно порой побаловать себя, особенно когда столько всякого происходит. Часы на буфете отбили полночь, но теперь перспектива сна представлялась Мейбл еще более отдаленной, нежели четверть часа назад. Предсказательница устроилась в кресле, раскрыла книгу и возобновила чтение.

Финн Конрад затаился на крыше, стараясь никому не попадаться на глаза. Если его заметят, как пить дать примут за воришку, и хотя от погони он запросто удерет, все же подобного развития событий следовало избежать. Парнишка стал подумывать о возвращении на Ангельскую аллею. Почему бы и нет? Лица-то его никто не видел. Может, ему снова удастся отыскать Эдди — до рассвета-то еще несколько часов. Во внутреннем дворе, как он понял, произошла отчаянная схватка, дело даже дошло до стрельбы. Если к нападению были причастны профессор и Хасбро, это многое меняло. Но что именно? Все-таки ему не помешало бы выяснить нынешнее положение вещей. По крайней мере, стрельба означала, что Эдди независимо друг от друга ищут несколько человек, считая и отважную старую леди, выстрелившую в Нарбондо, а затем бросившуюся за самим Финном по мостику. Стрелок она, конечно, не ахти какой, но попытка, несомненно, делала ей честь. Интересно, кто она такая. Тем не менее помочь Эдди она вряд ли сможет, как и себе самой.

Спрятавшись в тени дымовой трубы, парнишка стал рассматривать улочку и внутренний двор к западу от Ангельской аллеи. Ровно все то же самое: руины, грязь и десятки бездельников, ошивающихся у забегаловок. Группа подозрительного вида босяков, периодически подкрепляясь джином из бочонка, пристально следила за процессом приготовления свиной туши, с перевязанными ногами вращающейся на вертеле над костром. Ветер разносил дым по округе, однако в воздухе ощущался не только вкусный аромат, исходивший от мяса, но и другой, необычный запах. Откуда-то снизу несло тухлыми яйцами с примесью смолы. Этот, с позволения сказать, букет был знаком Финну еще со времен его цирковой деятельности. Забыть такое сложно, с ним точно ничто не сравнится, как подтверждал весь его жизненный опыт. То была вонь «огненного гоголя-моголя», как называл эту смесь один дядя, стряпавший ее для представления в открытом поле в Йоркшире, где как-то остановился цирк Хэппи. По его замыслу, выброшенная струя пламени должна была уничтожить картонную Снежную королеву, однако сифонную трубку разорвало, и незадачливому пиротехнику напрочь выжгло лицо. Его труп с обуглившимися до неузнаваемости головой и торсом тихонько схоронили под изгородью вместе с «гоголем-моголем» и нагнетающим устройством для распыления. Ничего страшнее Финн в жизни своей не видывал, и еще несколько месяцев спустя его во сне преследовали кошмары.

Затем парнишка определил и источник вони, находившийся точно под ним, — массивный чугунный котелок, подвешенный на лебедке над угольной топкой в освещенной лампой нише. На котелке лежала крышка, и из-под нее выбивался дымок, смешивающийся с дымом печки. В свете висевшей на крюке лампы мальчишка разглядел бородатого карлика, который поддерживал огонь, взметавшийся рваными белыми языками. От Финна не укрылась осторожность человечка — он явно опасался приближаться к котелку, словно тот в любую минуту мог взорваться. Рядышком стояла ручная тележка затейливой конструкции. Ее длинный и узкий кузов был изготовлен, по-видимому, из отполированной латуни, а над осями даже имелись рессоры.

На тележке стояли три бочонка. Поначалу мальчишка принял сооружение за передвижную кофейню, однако быстро понял, что это не так, поскольку краны на окованных железом емкостях отсутствовали. Вместо этого в затычку одной из них была вставлена бронзовая трубка, к которой присоединялась другая, гибкая латунная, свернутая кольцами рядом на кузове. Длина ее достигала, пожалуй, шести ярдов, а на другом конце крепилась насадка — сифон для распыления «гоголя-моголя», насколько понял Финн. Над емкостью высилась ручка насоса, определенно предназначенного для нагнетания смеси. Штуковина выглядела как нечто среднее между пивным бочонком и кальяном, однако на деле, несомненно, была отнюдь не столь безобидна. И эта длинная кишка позволяла держаться от конструкции на расстоянии. Рядом с первым бочонком располагался второй, с воронкой сверху и присоединенными с помощью резинового шланга довольно объемистыми мехами, плашмя закрепленными на кузове. Рядом размещался третий, объемом примерно с ведро, весь в черной пыли.

Какое-то время Финн размышлял над предназначением аппарата, но так и не пришел к какому-либо заключению, да и в любом случае это его не касается… Или все-таки касается? Он пробрался назад к коньку крыши и посмотрел в сторону Ангельской аллеи, почти полностью скрытой зданиями. Тем не менее крыша апартаментов Нарбондо отсюда проглядывалась — она оказалась прямо напротив него. А значит, и прямо напротив места, где карлик стряпал «гоголь-моголь». Вдруг здания каким-то образом соединены? Парнишка вернулся к прежней позиции над чадящим котелком. Недалеко в стороне располагалась подходящая водосточная труба, спускающаяся прямо к навесу, от которого до земли оставалось чуть более человеческого роста — слезть оттуда не составит труда. Финн перебрался к трубе, опробовал ее на прочность и принялся вперехват спускаться вниз, пока не достиг навеса. Согнув ноги в коленях, он спрыгнул на брусчатку внутреннего двора, обошел навес и решительно двинулся к карлику, хлопотавшему возле топки. Действуй смело, если уж затеял трюк.