— А то! Любил бы работу, так задерживался бы на ней, как я, и не попал в тот переулок!

— Дай воды, а то в горле пересохло.

Толстяк активно замотал головой, подкрепляя взмахами свободной руки.

— Не положено! У нас тут пыточная, значится тебе положено страдать.

— А как мне тогда от боли кричать? — Притворно поразился Орландо. — Ты же слышишь, едва говорю!

— И то верно… если преступник не кричит, значит, я плохо работу делаю… непорядок.

Палач вернул прут в жаровню и тяжело переваливаясь с ноги на ногу, удалился из застенка. За дверью раздались неразборчивые голоса, зашумели шаги и вскоре толстяк вернулся с ведром. Походя выплеснул на пленника половину, Орландо застонал и обвис в цепях. Толстяк подошёл в упор и позволил напиться. Парень жадно глотает, воды стекает по подбородку на грудь, плещет на пол.

Закончив, склонил голову тяжело дыша и фыркая. Палач отставил ведро, вернулся к жаровне, начал ворошить угли, напевая под нос. Отдышавшись, Орландо поднял взгляд и спросил:

— Так зачем будешь пытать?

— Работа у меня такая. — С улыбкой ответил толстяк, в голосе играют мерзкие нотки, будто объясняет умственно отсталому.

— Это понятно, но ради чего? Что хотят узнать?

— Халиф велел пытать, а остальное меня не интересует.

— Ясно… — пробормотал Орландо, взглянул в глаза палача и сказал, — хороший ты человек, честный и трудолюбивый.

— Да, я такой! — Ответил толстяк лучезарно улыбаясь.

— Тебя убью быстро.

Палач покачал головой, а улыбка померкла. Прошипел, отходя к массивному столу, в другом конце комнаты:

— Хорохорясь, хорохорься… Мне вот всегда было интересно, как долго человек выдержит раскалённые иглы под ногти… вот сейчас и проверю!

Вернулся с целым набором тончайших игл разной длины и формы. От одного вида которых Орландо свело живот, а сердце заколотилось с утроенной скоростью. Палач положил иглы на край жаровни, дождался пока кончики запунцовеют, взял одну и пошёл к пленнику воркуя:

— Начну, пожалуй, с мизинцев, на ногах… как тебе идея?

Орландо не ответил, сцепил зубы и напрягся, как для рывка… Не помогло. Боль пронзила до затылка, скрутила хребет, как сочный стебель, до хруста. Вопль вырвался сам по себе, парень забился в цепях, только усиливая агонию. Палач засмеялся, потянулся за новыми иглами… тонкий запах поджаренного мяса пронзает мозг…

Спустя час Орландо потерял сознание, но почти сразу очнулся, облитый ледяной водой под булькающий гогот. Поднял голову и взглянул в довольное лицо мучителя, прохрипел:

— Знаешь… я передумал. Ты будешь страдать.

— Слова, слова. — Протянул палач, доставая из кармашка крохотные щипцы с плоскими носами. — Как думаешь, какое давление выдержит кончик пальца?

— Больше чем твоя глотка…

— Хорохорься, говорят помогает.

Кольца плавно вращаются на пальцах, боковое зрение выхватывает символы загорающиеся в металле и сразу тухнущие. Под ними кожу пронизывает холод, вгрызается в тонкие кости и растекается по телу тонкими нитями. Орландо сипло засмеялся, вперил взгляд в поросячьи глазки, сказал ровным от ярости голосом:

— Тебе же будет лучше… удавиться, прямо сейчас.

Дверь заскрипела и отворилась, в камеру вошёл мужчина с тёмно-бронзовой кожей, одетый в чёрную ткань и маску, скрывающую нижнюю часть лица. Шагнул в сторону и прижался к стене, не спуская с Орландо взгляда. Парень поднял голову, глухо звякнули толстенные цепи, выворачивающие руки и прижимающие к стене. На шее стальной обруч с шипами внутрь, скреплённый цепью с кандалами на ногах.

Следующим в камеру вошёл халиф. Орландо узнал его по башмакам с золотым узором. Одежда украшена драгоценностями, подчёркивает ширину плеч и узость талии. Ухоженная борода опускается до груди, а волосы зачёсаны назад и влажно блестят. В каждом движении сквозит властность и уверенность.

Орландо ошибался, халиф ниже гвозденосца, даже ниже самого парня на пол головы. Правитель остановился в двух шагах, с брезгливостью оглядел пленника и заговорил, заложив руки за спину:

— Ты довольно занятный человек. Пожалуй, самый интересный из всех встреченных мной. При других обстоятельствах, я бы с удовольствием пригласил тебя и послушал истории о приключениях, отдыхая от государственных дел.

— Лестно… — Просипел Орландо. — Что мешает?

— Война. Ты, наверное, не знаешь, но на другом конце страны беснуется войско кафиров. Захватывают города, вырезают население и очень мешают торговле.

— Сочувствую, но я тут каким боком?

— Всё очевидно. Твоя голова гарантирует мир и даже нечто большее.

Орландо дёрнулся в цепях, а пхасингари отошёл от стены, хватаясь за кривой нож на поясе.

— Раз я такой ценный, то зачем бросил меня в пыточную?! Ты не находишь в этом крайней тупизны?!

Халиф без замаха хлестнул тыльной стороной ладони, Орландо оскалился непроизвольно отвернувшись. На щеке появились свежие царапины от перстней.

— Не забывай, с кем говоришь, червь. — Прочеканил халиф, брезгливо отряхивая кисть.

— С мертвецом.

Новый удар куда сильнее, но Орландо только засмеялся, сплёвывая кровь с разбитых губ. Начал подниматься, цепи натянулись, выворачивая плечи до хруста. Парень выгнул шею, заглядывая в глаза халифа, шипы обруча впились в кожу и на грудь закапала кровь.

— Ты ведь знаешь КТО Я. Ты знаешь, ЧТО Я СДЕЛАЛ! Не можешь не знать! Так что, я даю тебя последний шанс. Отпусти нас или умрёшь, как и все, кто мешает мне!

Халиф ударил, вложив в кулак всю силу и вес, сверху вниз, как молотом. Ноги Орландо подкосились и парень обвис на цепях, сверля правителя полным ненависти взглядом.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия. — Прорычал халиф, ухватил парня за волосы и потянул. — Лучше скажи, как снять кольца иначе пытки продолжаться. Ведь в них причина твоей живучести, я прав?

— Сам догадался? — Прохрипел Орландо, горло перехвачено ненавистью. — Аль собрал совет из мудрецов?

— Я бы отрезал тебе руку, но риск слишком велик. Говори, как их снимать! Иначе пытки продолжаться до приезда понтифика.

Пленник зашёлся смехом, лицо халифа исказила гримаса, отчего нос стал похож на ястребиный клюв. Сплюнул под ноги, целясь в расшитый золотом башмак и сказал:

— О, я могу сказать, где их взял… Думаю, там ещё парочка таких найдётся. Хочешь узнать?

— Говори!

Халиф стиснул кулак до треска волос, Орландо ощутил, как целый клок оторвался. Заглянул в полные бешенства глаза и едва сдерживая смешок заговорил:

— В славном городе Корз-Гатор, думаю тебе известно о нём. Тамошний владыка лизал мне сапоги, прежде чем отдать кольца. А вот тебе такой чести не видать.

Халиф отшатнулся, выпустив Орландо, лицо побледнело, а гнев в глазах сменился ужасом. Из пятерни на пол выскользнул клок волос. Пленник вновь зашёлся хохотом, наблюдая, как грозный владыка убегает из камеры. Голова чешется, кольца заставляют прорости новые волосы.

Много позже в камеру вошёл толстяк-палач, обвешанный инструментами самого жуткого вида. Покачал головой прикрывая за собой дверь и сказал, поворачиваясь к жертве:

— Зря ты так с халифом. Теперь тебя пытать до самого утра! А у меня, между прочим, выходной!

— Мне казалось ты любишь свою работу.

— Отдыхать я люблю не меньше! Да семья должна видеть отца хотя бы раз в неделю!

— Сочувствую. — Наигранно сказал Орландо, сокрушённо качая головой. — Ты случаем моих спутников не навещал? Второго франка и мальчишку слава.

— Хм… — Протянул толстяк, скребя подбородок и поднимая взгляд к потолку. — Франк был, но он скучный, только ноготь сорвал, он в обморок и грохнулся.

— А мальчишка? — Рыкнул Орландо.

Палач мотнул головой.

— Не, детей, к сожалению, сейчас нет. Правда у халифа гостит какой-то знатный слав, но я его не видел.

— Значит, только одного мучил. — Выдохнул Орландо. — Считай, тебе повезло.