Все эти чувства, все мысли рассыпались электрическими разрядами, лились бессвязной смесью шепота и стона — Вик всегда ее понимал, ему слова не нужны. Пусть слова оставит себе тот, второй, едва их не разлучивший, его здесь больше…

— Не-е-ет! — выдохнула она, чувствуя, что толчки становятся чаще, а пальцы вокруг ее запястий сжимаются сильнее.

Он не остановился, только искривились в усмешке его губы. Лера подалась вперед и успела коснуться губами шрама, когда волны превратились в пульсирующее электричество, вспышкой погасившее полумрак спальни.

— Я люблю тебя… так сильно люблю тебя, — сонно прошептала она, откидываясь на подушку.

Сон пришел почти сразу. Она любила засыпать прежде, чем в мысли вернется ясность. Уже проваливаясь в свою — теплую и правильную — темноту, Лера почувствовала, как Вик обнимает ее сзади и целует в макушку. И этот жест, невинный братский поцелуй вызвал новую электрическую вспышку — в сердце.

…

Лера проснулась, когда окончательно стемнело. С трудом открыла глаза. Посмотрела, как светлые пряди сливаются с белой наволочкой в уютном мраке спальни.

Она встала, на ощупь собрала с пола и надела белье. Нашла под кроватью длинный свитер. Бесшумно вышла на кухню, не включая свет заправила кофеварку. Отсчитала из пачки три сигареты и разложила на салфетке.

От воротника свитера отчетливо пахло одеколоном, и она была счастлива.

В дверь постучали, когда она наливала кофе.

Не хотелось никуда идти. Не хотелось думать, кто может стучать и что может быть нужно этим людям.

— И услышал стук такой же, но отчетливей того… — пробормотала Лера, поставив чашку рядом с салфеткой.

Не включая свет, пересекла темный коридор и, посомневавшись еще несколько секунд, все-таки открыла дверь.

На пороге стояла девушка — худая блондинка в ярко-красном пальто. Лера сонно сощурилась, пытаясь понять, кого она ей напоминает.

— Тебе какого тут надо? — она честно попыталась, чтобы вопрос звучал дружелюбно, но сама слышала, что получилось плохо.

— Я ищу Виктора Редского, — поежившись, ответила девушка. Она была выше Леры, к тому же на каблуках. Стояла, спрятав руки в карманы и с мольбой смотрела на нее сверху вниз.

— А ты кто? — участливо спросила Лера, окончательно решив, что девушка ей не нравится.

— Я… подруга… старая подруга…

— Вот как. А иди-ка ты отсюда на хер, подруга, — дружелюбно посоветовала Лера. — И никогда, никогда, сука, не возвращайся.

— Но мне сказали он живет здесь! Я все проверила, это же… он здесь больше не живет? — Лера видела, как задрожали ее губы. Пораженная внезапной догадкой, она включила свет.

У девушки были огромные, небесно-голубые глаза. Но даже без этой детали Лера узнала бы ее — это ее портрет был в книге, в гриме Мари. Ее портрет она нашла у Виктора в чемодане. О ней он столько рассказывал и столько бредил по ночам.

— Ну нет, — протянула Лера. — Ну нет, не может такого быть. Ты жива? Это совсем уж несправедливо.

— Вы его сестра, верно? Вы похожи… — девушка вытащила из кармана руку, и Лере показалось, что она подаст ее для пожатия, но она начала нервно комкать пояс пальто. — Ирина… меня зовут Ирина, мы росли вместе…

— Лер, кто там? — послышался из коридора голос.

— Чтоб вы, суки, сдохли, — продолжая улыбаться сказала Лера.

Обернулась, чувствуя, как скулы свела эта проклятая счастливая улыбка.

Вот и кончился маленький сладкий ритуал самообмана.

— Одевайся и выметайся из моего дома, Сережа, — ласково посоветовала она стоящему в коридоре мужчине. — Ко мне подруга приехала, мы сейчас будем пить и разговаривать мерзкие бабские разговоры. — Обернулась к Рише, замершей на пороге и махнула рукой: — Заходи.

— А… а это… — она все еще смотрела на закрывшуюся за Сергеем дверь.

— А это мой красивый блондин-любовник, — с готовностью пояснила Лера. — Я знаешь сколько его искала? У него и шрам на груди есть — ожог какой-то, вроде на работе получил. У меня с ним плановая случка два раза в неделю. Еще тебе что рассказать?

— Виктор… ваш брат…

— Погоди-ка, солнце.

Лера зашла в спальню и стала в проеме, скрестив руки на груди. Смотрела, как Сергей одевается. Обычно она старалась так не делать, но сейчас ей была необходима вся ненависть, на которую она только способна.

Виктор был лучше нее. Добрее и благороднее. Из всех способов причинять боль он раз за разом выбирал самый мягкий — лезвие. Лера не хотела быть доброй.

Закрыв за Сергеем дверь, она обернулась к Рише, которая так и стояла на придверном коврике, и осенняя слякоть растекалась лужей под ее сапогами.

Некстати вспомнилась та грязная рыжая псина, которую Виктор как-то притащил с улицы.

— Мой брат умер.

Вот и сказала. Так долго избегала этих слов, словно копила заряд, чтобы выплюнуть их в лицо человеку, который по-настоящему заслужит их яда.

— Вик… умер? — бестолково прошептала Риша и вдруг села прямо на коврик. — Умер?

— Умер, — кивнула Лера. — Год назад.

— Как он… почему он…

— Ну-ка снимай эту тряпку, она яркая и бесит. И разувайся, я тебе что-то покажу.

И все-таки Вик был добрым. Истязал себя, был готов утопиться, лишь бы не дать завладеть сознанием тому чувству, которому Лера сейчас отдавалась с большим удовольствием, чем за пару часов до этого человеку, который в темноте был похож на ее брата.

Она смотрела, как Риша дрожащими пальцами пытается расстегнуть молнию на сапогах. Хотелось подойти, дернуть этот проклятый язычок, лишь бы скорее сделать что задумала.

Она даже не надеялась на такой шанс. Хотя искала Ришу в газетах и афишах. Мечтала об этой встрече, но с тех пор как проклятая сука сбежала со спектакля, она больше не играла Мари и, видимо, сменила псевдоним.

Наконец Риша справилась с сапогами. Сняла пальто, повесила на крючок у двери.

— Вежливая, — одобрительно сказала Лера. — Идем.

Она подошла к спальне Виктора. Погладила выломанный, да так и не вставленный обратно замок и толкнула дверь. Поманила Ришу за собой.

— Смотри. Вот тут он… — она замерла, указывая на порог.

Вдруг все потеряло значение. Всколыхнувшаяся было ненависть улеглась, растаяла без следа.

Может, дело было в таблетках, которые она так и не перестала пить, даже когда нашла Сергея. Просто уменьшила дозу, но сознание все еще путалось, мир казался спокойно-стабильно серым, а сильные чувства жили недолго.

Лера перешагнула порог и подошла к его столу.

Хотелось выставить Ришу из дома и сделать то, что она разрешала себе так редко — лечь в постель, стоявшую незаправленной уже год, укрыться с головой одеялом. И может, там и задохнуться.

«Вик бы не одобрил, — подумала она, выдвигая ящик стола и расстегивая чемодан, который он так и не успел разобрать. — Он вообще-то ее любил. И если бы узнал ее тогда, на парковке… впрочем, какая теперь разница».

Она достала из чемодана эскизник и смятую газетную страницу. Из ящика — пачку фотографий. Молча ткнула на них пальцем.

Эскизник трогать не хотелось. Там было слишком много портретов человека, которого она больше никогда не хотела видеть. О чьем существовании — да и существовании ли — хотела бы забыть.

Но Вик всегда играл до конца, и Лера на ощупь вытащила из эскизника вырванную страницу.

— Смотри, — она включила небольшую лампу, бросив золотой свет на фотографии. — Этих пятерых я не помню, как зовут. Я ему искала девочек, похожих на тебя. Но они надолго не задерживались, у него, знаешь ли, испортился характер…