Палящее солнце, усталость и накрахмаленная гвардейская форма начинали действовать мне на нервы. Если прибавить к этому жгучую боль от раны на голове, саднящее горло и ноющую ногу — причем я даже не помнил, где умудрился ее повредить, — картина складывалась удручающая.

Хорошо хоть мой пост оказался неподалеку от того места, где сидела Америка. Они на пару с Крисс занимались подготовкой к приему наших гостий. Если не считать Селесты, я ни разу не замечал, чтобы Америка демонстрировала неприязнь к остальным девушкам, но сегодня даже ее поза красноречиво свидетельствовала о том, что находиться в обществе соседки ей неприятно. Но Крисс, как это ни странно, держалась совершенно непринужденно, болтая с Америкой и время от времени поглядывая на Максона. Меня немного беспокоило то обстоятельство, что Америка всякий раз перехватывала этот взгляд, но вряд ли ее чувства переменились. Я не представлял, чтобы она теперь могла смотреть на него и не видеть перед собой захлебывающуюся криком Марли.

Шатры и столики, расставленные на лужайке, выглядели так, будто королевская семья решила устроить пикник на свежем воздухе. Если бы я своими глазами не видел разгрома во дворце, то легко бы в это поверил. Здешние обитатели приучили себя не думать о нападениях и жить дальше.

Я не знал, почему так происходит: то ли потому, что мысли о них лишь делали их еще более ужасающими, то ли потому, что на подобные размышления просто не было времени. Возможно, если бы королевская семья села и хорошенько подумала о набегах повстанцев, то нашла бы более эффективный способ их предотвращать.

— Не понимаю, зачем я вообще трачу на это время! — преувеличенно громко произнес его величество. Он отдал кому-то бумаги и вполголоса распорядился: — Сотрите все пометки Максона; они только отвлекают внимание.

В то время как я прислушивался к словам короля, взгляд мой был устремлен на Америку. Она пристально смотрела на меня. Ее явно тревожили моя перевязанная голова и прихрамывающая походка. Я подмигнул ей, надеясь подбодрить. Вряд ли удастся продержаться весь день на ногах, а вечером поменяться с кем-нибудь так, чтобы ночью оказаться в карауле у ее дверей, но если это единственный способ...

— Повстанцы! Бегите!

Я повернул голову в сторону дворца, уверенный, что кто-то поднял ложную тревогу.

— Что? — переспросил Максон.

— Повстанцы! Во дворце! — закричал Лодж. — Они уже близко!

Королева вскочила со своего места и, сопровождаемая служанками, бросилась к секретному входу во дворец.

Его величество сгреб в охапку бумаги. Я на его месте куда больше переживал бы за сохранность собственной головы, чем любой информации.

Америка по-прежнему сидела на стуле, точно оцепенев. Я рванулся было к ней, но возникший передо мной Максон сгрузил мне прямо на руки Крисс.

— Беги! — приказал он. Я заколебался, думая об Америке. — Беги!

Я подчинился и побежал с Крисс на руках. Она кричала и рвалась к Максону. Не прошло и секунды, как послышалась пальба и из дверей здания хлынула толпа. Кто гвардеец, а кто повстанец, было уже не разобрать.

— Таннер! — заорал я, перехватив его на ходу, и передал ему Крисс. — Неси ее за королевой.

Он беспрекословно повиновался, а я бросился за Мер.

— Америка! Нет! Вернись! — закричал Максон.

Я перехватил его обезумевший от ужаса взгляд и увидел, что Америка со всех ног мчится по направлению к лесу, а по пятам за ней несутся повстанцы.

Нет.

Стаккато выстрелов лишь прибавляло еще больше драматизма этой неистовой гонке, головокружительной и смертельной. Бандиты уже практически поравнялись с ней. Их сумки от добычи трещали по швам. Эти казались моложе и выносливей тех, что прорвались во дворец ночью. У меня промелькнула мысль, что это могут быть их дети, пытающиеся довершить то, что начали родители.

Я выхватил пистолет и остановился, готовясь стрелять. Прицелившись в затылок одному из повстанцев, я один за другим выпустил в него три патрона. Однако же цели не достиг ни один, потому что парень принялся петлять, а потом скрылся за деревом.

Максон бросился в сторону леса, но не успел он сделать и нескольких шагов, как отец перехватил его.

— Не стрелять! — гаркнул принц, вырываясь из отцовской хватки. — Вы попадете в нее! Прекратить огонь!

Америка не входила в число членов королевской семьи, и я сомневался, чтобы кто-нибудь огорчился, если бы мы перестреляли повстанцев без допроса. Я бросился вперед, вновь остановился и дважды выстрелил. Мимо.

Рука Максона схватила меня за шиворот.

— Я сказал: не стрелять!

Хотя я был на дюйм или два выше принца и обычно считал его тряпкой, ярость, которая полыхала в его глазах в тот миг, внушала уважение.

— Прошу прощения, сир.

Он оттолкнул меня, потом отвернулся и провел ладонью по волосам. Никогда еще я не видел, чтобы принц метался, как раненый зверь. Максон напоминал своего отца, когда тот был на грани взрыва.

То же, что он сейчас демонстрировал открыто, творилось у меня внутри. Для него пропала одна из девушек Элиты. Для меня же под угрозой была жизнь единственной, которую я безумно любил. Я не знал, удалось ли ей оторваться от повстанцев и найти какое-нибудь укрытие. Сердце у меня колотилось от страха и одновременно замирало от отчаяния.

Я пообещал Мер, что никому не дам ее в обиду. И не сдержал обещания.

Я оглянулся на дворец, сам толком не зная, что ожидал увидеть. Все девушки и челядь успели благополучно скрыться. На лужайке не осталось никого, кроме принца, короля и десятка с небольшим гвардейцев.

Максон наконец посмотрел на нас, и его взгляд вызвал у меня мысль о затравленном звере.

— Найдите ее. Найдите ее немедленно! — заорал он.

Я хотел просто броситься в лес, чтобы добраться до Америки раньше остальных. Но как ее искать.

Максон выступил вперед:

— Идемте, ребята. Нужно прочесать лес.

Мы двинулись за ним.

Я еле передвигал ноги. Надо было собраться «Мы отыщем ее, — пообещал я себе. — Она крепкий орешек».

— Максон, отправляйся к матери, — донесся до меня повелительный голос короля.

— Ты что, смеешься? Как ты это себе представляешь? Я буду сидеть в убежище, а Америка все это время будет неизвестно где? Может, ее вообще уже нет в живых?

Я обернулся и увидел, как Максон сложился пополам и принялся хватать ртом воздух. От одной этой мысли его едва не выворачивало.

Король Кларксон рывком заставил его распрямиться, крепко взял за плечо и как следует тряханул:

— Возьми себя в руки. Ты нужен нам целым и невредимым. Пошел. Живо.

Максон сжал кулаки и слегка согнул руки в локтях, и какую-то долю секунды я был совершенно уверен, что он сейчас ударит отца.

Не мне, конечно, судить, но, по-моему, папаша вполне способен сделать из Максона лепешку, если у него возникнет такое желание. Было бы жаль, если бы парень погиб.

Пару судорожных вдохов спустя Максон вывернулся из отцовской хватки и зашагал во дворец.

Я поспешно отвернулся в другую сторону, надеясь, что король не обратит внимания на свидетеля их стычки. Недовольство Кларксона сыном занимало мои мысли все больше и больше. После увиденного у меня окрепло убеждение, что дело далеко не только в неправильных пометках, которые Максон оставлял на полях документов.

Почему человек, так озабоченный безопасностью своего сына, ведет себя с ним так... так агрессивно?

Я нагнал остальных гвардейцев как раз в ту минуту, когда Максон начал говорить.

— Кто-то из вас ориентируется в этом лесу?

Все молчали.

— Он очень большой и превращается в густые заросли, стоит зайти буквально на несколько шагов вглубь. Дворцовые стены тянутся футов на четыреста, но дальний участок давно нуждается в ремонте. Бандитам не могло составить никакого труда перебраться сквозь провалы в стене, в особенности учитывая, с какой легкостью они преодолели наиболее укрепленные ее участки поблизости от дворца.

Прекрасно, нечего сказать.

— Мы растянемся в цепочку и будем передвигаться очень медленно. Ищите следы ног, брошенные вещи, сломанные ветки, что угодно, что может подсказать нам, куда они ее потащили. Если стемнеет, вернемся за фонарями и свежими людьми. — Он обвел взглядом всех нас. — Я не намерен возвращаться обратно с пустыми руками. Живой или мертвой, мы вернем ее во дворец. Король с принцем не должны остаться без ответов, ясно?