Чего бы я сейчас не отдал за то, чтобы самой моей большой проблемой было раздражение на ее постоянные попытки меня подкормить.

— Понимаю тебя, — произнесла она со смешком. С самым настоящим смешком. — Видеться тайком в домике на дереве было куда проще, чем во дворце.

— А изворачиваться, чтобы заработать для тебя лишний медяк, было куда лучше, чем не иметь возможности дать тебе вообще ничего. — Я похлопал по склянке, стоявшей на столике у ее кровати. То, что она держала ее при себе еще до того, как я появился во дворце, всегда казалось мне хорошим знаком. — Я и не подозревал, что ты сохранила их, до того дня накануне твоего отъезда.

— Разумеется, я их сберегла! — воскликнула она с гордостью. — Только они меня грели, когда тебя не было рядом. Иногда я высыпала их на ладонь, чтобы тут же вернуть в банку. Мне нравилось держать в руках то, к чему ты прикасался.

Все-таки мы с ней два сапога пара. У меня не было ни одной ее даже самой маленькой безделушки, но я бережно хранил в памяти каждое мгновение, связанное с ней, как будто это нечто материальное, и в минуты затишья возвращался к ним снова и снова. Она даже не подозревала, что все это время была со мной рядом.

— Что ты с ними сделал? — поинтересовалась Мер.

— Ждут своего часа дома, — улыбнулся я.

До того как Америка уехала во дворец, я успел скопить небольшую сумму, чтобы жениться на ней. Сейчас мама по моей просьбе откладывала немного из тех денег, что я присылал; уверен, она прекрасно знала, на что я намерен их употребить. Но самой драгоценной частью этого запаса были те самые медяки.

— Зачем?

Чтобы организовать приличную свадьбу. Купить достойные кольца. Обустроить наш собственный дом.

— Этого я тебе сказать не могу.

— Ладно, храни свои секреты, — с притворной досадой произнесла она. — И не беспокойся об отсутствии возможности что-то мне дать. Я рада, что ты здесь, и мы можем, по крайней мере, что- то исправить, пусть даже ничего уже не будет как прежде.

Я нахмурился. Неужели мы оба так сильно изменились? Настолько, что ей понадобилось упоминать об этом? Мой ответ — нет. Мы по-прежнему парень и девушка из Каролины, и я должен заставить ее вспомнить об этом.

Хотел бы я бросить к ее ногам целый мир, но в данный момент не располагал ничем, кроме мундира. Я оглядел себя, а потом оторвал от рукава пуговицу и протянул ей.

— У меня в буквальном смысле больше нет ничего, что можно было бы тебе подарить, но ты в любой момент можешь подержать в руках то, к чему я прикасался, и вспомнить обо мне. И знать, что я тоже о тебе думаю.

Она взяла с моей ладони крохотную позолоченную пуговку и посмотрела на нее с таким выражением, словно я преподнес ей луну. Губы у нее задрожали, и она сделала несколько глубоких вдохов, как будто пыталась не расплакаться. Зря я, наверное, все это затеял.

— Я... я не знаю, как мне теперь быть. У меня такое чувство, что я вообще больше ничего не знаю. Но хочу, чтобы ты помнил... я тебя не забыла. Ты все еще у меня вот здесь.

Она положила руку себе на грудь. Пальцы впились в кожу, словно пытаясь унять бурю в душе.

Да, нам предстояло пройти длинный путь, но я знал, что, если мы будем вместе, он не покажется долгим.

Я кивнул. Ничего больше мне было не нужно.

— Мне этого достаточно.

Все девушки из Элиты были приглашены на чаепитие с королевской семьей, поэтому я знал, что не застану Америку, когда стучался в дверь ее комнаты.

— Офицер Леджер, — широко улыбнулась Энн, открывшая мне. — Очень рады вас видеть.

Услышав ее слова, Люси с Мэри тоже подошли поздороваться.

— Здравствуйте, офицер Леджер, — сказала Мэри.

— А леди Америки нет. Она на чаепитии с королевской семьей, — добавила Люси.

— Да я знаю. Я пришел поговорить с вами. Можно?

Энн жестом пригласила меня войти:

— Конечно.

Я подошел к столу и остановился. Они поспешно придвинули мне стул.

— Нет-нет, — покачал головой я. — Лучше вы сами присядьте.

Мэри и Люси опустились на стулья, а мы с Энн остались стоять.

— Чем мы можем помочь вам? — спросила Люси.

— Я сейчас делал обход дворца и хотел узнать, не замечали ли вы чего-нибудь необычного. Возможно, это прозвучит глупо, но в деле охраны Элиты важна любая мелочь.

И это действительно было так, хотя на самом деле никто нам этого не поручал.

Энн задумчиво склонила голову, в то время как Люси возвела глаза к потолку.

— Я ничего такого не припоминаю, — первой отозвалась Мэри.

— Разве что леди Америка после Хеллоуина ведет себя не так активно, — с сомнением в голосе произнесла Энн.

— Из-за Марли? — предположил я.

Служанки дружно закивали.

— Мне кажется, она до сих пор переживает, — проговорила Люси. — Только не подумайте, что я это ей в упрек.

Энн похлопала ее по плечу:

— Мы ничего такого и не подумали.

— Значит, если не считать выходов в Женский зал и в столовую, она почти все время находится в своей комнате?

— Ну да, — подтвердила Мэри. — С леди Америкой и раньше такое бывало, но в последние несколько дней... Кажется, ей хочется от всех спрятаться.

Из этого я сделал два важных заключения. Во- первых, Америка больше не встречалась наедине с Максоном. И во-вторых, наши тайные свидания так и остались незамеченными — даже ее ближайшим окружением.

Оба эти обстоятельства наполнили мое сердце надеждой.

— Может, нужно еще что-нибудь сделать? — спросила Энн.

Я улыбнулся, поскольку на ее месте тоже задал бы такой вопрос — надо же знать, как предотвратить возможную проблему.

— Не думаю. Запоминайте все, что видите и слышите. И не стесняйтесь обращаться прямо ко мне, если заметите что-нибудь необычное.

На лицах у всех троих было написано рвение.

— Офицер Леджер, вы образцовый солдат, — сказала Энн.

— Это всего лишь моя работа, — покачал я головой. — И потом, вы же знаете, что мы с леди Америкой земляки, поэтому я чувствую себя обязанным приглядывать за ней.

Мэри повернулась ко мне:

— Надо же, как забавно получилось, что вы из одних краев, а теперь вас сделали практически ее личным телохранителем. Вы с ней в Каролине живете далеко друг от друга?

— Не очень, — уклончиво отозвался я.

Люси заулыбалась:

— А раньше вы ее видели? Какой она была в детстве?

Я против воли ухмыльнулся:

— Сталкивался с ней несколько раз. Она была мальчишкой в юбке. Вечно все дни напролет пропадала на улице вместе со своим братом. Упрямая как осел и, насколько я помню, очень-очень талантливая.

— Выходит, она с тех пор ничуть не изменилась, — заключила Люси, и все трое дружно засмеялись.

— Примерно так оно и есть, — подтвердил я.

От ее слов в груди у меня все стеснилось. Я знал

Америку как облупленную, и под шелухой бальных платьев и драгоценностей она оставалась той же, кем была всегда.

— Мне нужно вниз. Не хочу пропустить «Вести».

Я потянулся взять со стола фуражку.

— Пожалуй, мы с вами, — сказала Мэри. — Сейчас они уже начнутся.

— Конечно.

«Вести» — единственная телепередача, которую разрешалось смотреть челяди, а телевизоры были установлены всего в трех местах: на кухне, в мастерской, где служанки занимались шитьем, и в просторной комнате отдыха, которую, как правило, использовали не по прямому назначению, а как дополнительное рабочее место. Я предпочитал кухню. Энн возглавила нашу процессию, а Мэри и Люси предпочли идти позади рядом со мной.

— Офицер Леджер, я кое-что слышала о том, что нам скоро предстоит принимать гостей, — сообщила Энн, на миг замедлив шаг, чтобы поделиться со мной этими сведениями. — Впрочем, возможно, это всего лишь сплетни.

— Нет, это чистая правда, — отозвался я. — Подробностей никаких не знаю, но вроде будут даны два отдельных приема.

— Вот радость-то! — с сарказмом в голосе воскликнула Мэри. — Опять мне придется отпаривать скатерти. Послушай, Энн, давай поменяемся, а? Не важно, что тебе поручат.