Отрадно знать, что на моём веку Меня жалели, обо мне радели… Я всех звала, летя по сквозняку, – Иные и вослед не поглядели. Другие же, туманные лицом, Преображались, делаясь собою. Так я опять увиделась с отцом, Он дал мне книгу с вязью и резьбою. Какой убор! Окладец-изразец, Увитый златом невесомей пуха, И жемчуга-заглавия венец: «Пути стяжания Святаго Духа…» Но отчего тишайший мой отец При жизни, при юдоли поднебесной Мне не раскрыл хотя б один столбец, – Быть может, упасающий над бездной? Ужель не знал: что сызмала в уме Хранится, то у сердца на учёте На вечном? Неспроста явилось мне Повествованье в красном переплёте… Но пролистать я книгу не смогла. Доныне за завесою сквозною На белой глади судного стола Она лежит, запомненная мною. И даль на сто дорог, И лица, лица… Отец бы мне помог Проститься. Обманов страстный слог, Любови цаца… Отец бы мне помог Остаться. Души затвор-острог, Грехов плени́ца… Отец бы мне помог Смириться. Мать окликает из прошлого века, Из голубого окна – Что это? Сон, слуховая осе́ка? Я угадать не вольна. Только и слышится оклик высокий, Только и помнится лик – Уж не наладил ли дом одинокий С мамой живой переклик? Те же на окнах цветастые шторы, Скатерть всё в тех же цветах, Мамины присказки, мамины взоры, Мой поцелуй впопыхах. Розы китайской пергаментный пламень Греет живее огня – Премилосердная мамина память Переверяет меня. Снова соседка встречает с ключами: «Дом не пора ли продать?» Нет, не пора, непродажны печали: Ими печалилась мать. Непродаваема старая святость: Ею святи́тся судьба Отчего дома, его угловатость, Крашено-шитая аляповатость – Сладость житейская и горьковатость И о прощенье мольба… Душа предчувствует полёт, Непокаянье омертвляет, А персть во гробе не поёт И от грехов не избавляет. Тоскую, матушка, и жду И оправданья, и осуда, И с целым миром не в ладу, И целый век алкаю чуда. Я знаю, это всё искус Моей судьбы витиеватой, Но что соблазн житейских уз В сравненье с маминой утратой?.. Всё зримей крестные холмы, Всё легче горсть земных имений И – страшно! – всё послушней тьмы Таинственных стихотворений. Зачем во мгле родных дворов Иль на свету родных преданий Во исполнение даров Искать камения страданий? О, это праздничный закон Любви: прощать и ждать прощенья! Пусть краток век, но долог он – Весь накануне воскрешенья. И я лечу. И небо сжато плотно Клубками пара, облака и сна. Несёт меня серебряная лодка, Как в сказке, через горы и леса. А рядом чуть качаются восходы, Чтобы потом повиснуть у земли И первые из поля вырвать всходы… Ах, небо! Ты мне тоже посули Быть плодородной, ясной и высокой, Умеренной в морозе и тепле, Уверенной, не очень одинокой, К чему-нибудь пригодной на земле, Покладистой, домашней по-земному, Пусть говорят: «Земное – суета…» Я возвышаюсь, возвращаясь к дому. Я приземляюсь. Дом мой! Высота. О родине, о доме – лучшем самом! – Не позабыть: там светит свет живой, И молод мамин голос зазывной, И стены детской столь любимы мной, Что не побелкой пахнут, а бальзамом, А улица, влекущая домой, И ныне умещается во взгляде – От солнышка до вынянченных глин… Ужо цветёт во встречном палисаде Какой-нибудь хороший бальзамин, И пялится лучистое оконце Наивным склом на солнечный закат, Как будто за день не хватило солнца! И ветр стучит в калитку нараскат. Конец ознакомительного фрагмента. Текст предоставлен ООО «ЛитРес». Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес. Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом. |
