За девять с половиной часов до входа в «Контору» Кроули мучительно вспоминал то, о чем они говорили с Ангелом в японском ресторане. Оба были невообразимо пьяны…да, это несомненно было так, как и то, что они говорили о чем-то важном для обоих. Демон сполз с дивана и лег на холодный пол, глядя немигающими желтыми глазами в черный потолок с зодиакальными созвездиями. На дворе была глубокая ночь, и осенний лондонский дождь стучал в окна, как будто юзер небесный молотил пальцами по стеклянной клавиатуре, болтая с Демоном на своем мокроязычном наречии.
Пропажа ручки, запачканная чернилами рубашка… что там еще было? Ах да, он упоминал о Фредди Меркюри, а еще говорил, что работает с…
Кроули резко выпрямился и сел, уткнувшись острыми коленями в пылающий лоб. Нужно, чтобы адская логика в его голове полностью восстановила и воссоздала хронику событий, предшествовавших появлению вируса, чтобы ни одно звено вирусной «цепочки» не ускользнуло и не выпало из поля зрения под влиянием захлестывающих демона эмоций.
Страшно подумать, что грозит Ангелу за культурный Апокалипсис, запущенный с его компьютера. Недаром в Небесном ведомстве, как и в Аду, так ревниво относились ко всем, кто умеет использовать новые технологии.
«Арунделский Кодекс!» — вспоминал Кроули. «Записки Леонардо! И еще этот смазливый недоумок, который нагло с*издил подаренную Ангелу ручку… Азирафель, кажется, сказал, что он сидел рядом и был похож на Вакха?
Как это было у Бернарда Шоу? «Кто шляпку стырил, тот и тетку пришил», кажется? Значит, надо начать с визита в Британский музей,» — решил Кроули, попутно вспоминая, как должен выглядеть не просто лондонский коп (форменная фуражка в черно-белую клетку, белая сорочка, черные брюки, черный бронежилет — в целом довольно стильно, готично и даже демонично, — решил Кроули), а агент NCA, недавно организованного в британской полиции подразделения, ставшего аналогом ФБР. Эти парни боролись с организованной преступностью и сейчас работали в команде с лучшими программистскими умами человечества ради спасения культурных ценностей, уничтоженный вирусом «Горгона».
«Но сначала мне нужно увидеть Ангела, — Кроули мучительно стиснул голову, вцепившись в нее ногтями, — и вымолить прощение, и убедить помочь мне, иначе как я пойму, чего хочет от людей эта Горгона? Зло несет, да. Искушает? Определенно.
Но должно же быть что-то еще!»
«Вы позвонили в магазин книжных раритетов Азирафеля», — голос Ангела звучал вежливо и мягко, он приглашал, но не заманивал, информировал, но не искушал. «Напоминаю, что магазин работает ежедневно, кроме выходных, с десяти утра до семи вечера. Если у вас есть вопросы или особые пожелания, оставьте сообщение после сигнала. Жду вас завтра по адресу: Сохо, Грик стрит…»
«Ангел, возьми трубку! Это очень важно, прошу тебя… Умоляю, возьми чертову трубку, Азирафель! Ответь!»
Но ответа, как он и ожидал, не последовало.
«Сейчас почти одиннадцать вечера,» — размышлял демон, глянув на часы. На самом деле Кроули не нужно было смотреть на время и следить за ним, но уникальные супертонкие электронные часы, украшавшие его запястье, были изготовлены по спецзаказу и показывали время земное и небесное от Сотворения Мира.
«Что ты делаешь, сейчас, Азирафель? Читаешь? Сидишь в кресле с книгой?» Он закрыл глаза, вспоминая восхитительно мягкий плед цвета топленого молока, тяжелое старинное кресло с широкими потертыми подлокотниками, изогнутые белые лампы-лилии, свечи в бронзовом подсвечнике и бесконечные стеллажи с книгами в древних переплетах…
Его Ангел, такой домашний, такой вечерний.
По сумрачному дому гулял сквозняк; хлопнула форточка, впустив порыв ветра, и комнатные растения зашумели, захлопали листьями, как дружная стайка воробушков — крыльями; они шептались, словно делясь друг с другом сокровенными тайнами. Алый гибискус тихо кивнул лимонному дереву, а японская камелия вдруг потянулась к демону крупным ярко-розовым бутоном, будто пыталась положить головку ему на плечо. «А ну тихо!» — строго прикрикнул на них Кроули, уже выходя из квартиры. — «Поговорите у меня еще! Поливать перестану!»
Но растения твердо верили в то, что демон вернется и обязательно польет их. Иначе зачем ему вообще было их разводить?..
Глава 6
Стелется дым в пересохших провалах глаз.
Корочку губ плиссируют сухие складки,
Из черной горечи камня едкие капли
Выжмет сердце-колодец до знака минус.
Ангел мой, дай напиться! Я мук не вынес…
Идол небесный ждет жертвы в последний раз —
второго раза не будет. Машинным маслом
намажу сухие чешуйки бескровных впадин.
Сердце-колодец устало молиться ради
капли любви, пролившейся понапрасну.
Снова крылом цепляю мертвое время,
что разлетелось в пепел. На все вопросы —
знак многоточья да едкая гарь молчанья.
Сердце-колодец, порви паутину печали!
Пыль-чешуя, пропитайся слезою скатной…
Мокрые алые капли — душе отрадней…
Ангел, возьми с собой,
унеси обратно
…Энергичная девушка-коп, остановив байк на перекрестке Шафтсбери Авеню и Грик стрит, с удивлением разглядывала пачку штрафных квитанций в своей руке, пытаясь вспомнить, кому она только что собиралась влепить штраф за парковку в неположенном месте, но не заметила ни одной машины. «Пора в отпуск…» — вздохнула она, с удовольствием проводив глазами высокого мужчину в кожаных джинсах.
«Какой красавчик…! Да неужели в книжный, в такое время?»
«Красавчик» изо всех сил давил на кнопку звонка, стучал кулаками в дверь, умолял и кричал, но ему не открыли. «Там сейчас закрыто, сэр!» — на всякий случай напомнила девушка в полицейской форме, но демон, не повернув головы в ее сторону, щелкнул пальцами. Дверь распахнулась, пропустив его, и так же бесшумно закрылась, оставив копа недоумевать и раздумывать о том, что же она только что видела.
Лицо Ангела — словно закрытая на все замки стальная дверь, ноябрьский снег с дождем в понедельник утром; взгляд — как будто они только что случайно столкнулись на улице, задев друг друга (он успел подумать про крылья, но нет — плечом задели, больно, или зацепились острой запонкой). Азирафель в светло-бежевых слаксах, домашних клетчатых тапочках и белоснежной футболке с мультяшной уткой из диснеевского мультика, которую Кроули подарил ему просто по случаю, чтобы он не ходил у себя дома, как строгая викторианская барышня в кружевной накидке и перчатках; его Ангел, которому хотелось немедленно броситься на шею, и вымаливать прощение, и упасть на колени, змеёй обвившись вокруг его ног; его улыбчивый друг — молча смотрел на него без тени улыбки, с брезгливым отвращением, как смотрят на выпавший из опрокинутой помойки мусор.
— Что тебе нужно, Кроули?
— Я звонил, но ты не брал трубку! — голос демона дрогнул, сорвавшись на крик, но Азирафель продолжал все так же неподвижно разглядывать его, словно видел впервые. — Что ты смотришь на меня, как будто я — дерьмо у тебя под ногами?
— Прекрати паясничать, Кроули, — поморщился Ангел. — Противно!..
«Если бы у тебя в руках был огненный меч, то мне точно пришел бы конец,» — мрачно подумал демон. — «Картина маслом: воин света, крошащий дракона в капусту…»
— Ангел, что ты хочешь сделать со мной, а? Нет, вот честно — я практически на все согласен, в любом варианте, — демон тряхнул огненной гривой и выдал фирменную змеиную улыбочку, из последних сил пытаясь обратить все в фарс, лишь бы не сорваться на пафосный тон кинозлодея или героя-любовника из дешевой мелодрамы. — Чем его ангельское сиятельство желает нынче убить Демона — дробовиком, пылающим мечом, или может, мороженым на святой воде? Да пойми же, Ангел, мне сейчас нужна твоя помощь, потому что без тебя мне не раздавить эту гадину, эту хренову Горгону!
— А зачем тебе ее давить? — он не узнавал голос своего Ангела. Обычно мягкий и обволакивающий, как капучино с карамельной пенкой, он звучал сухо и неприязненно. — Ты отлично сделал свое дело, герцог Кроули, поздравляю! Тебя наградят титулом…или чем там у вас обычно награждают, — Ангел поморщился, скривив восхитительно яркие, как у ребенка, губы цвета спелой малины со сливками. — И что бы ты сейчас мне ни говорил, я все равно тебе не поверю! Потому что осталось два дня, Кроули, а за два дня уничтожить вирус не под силу даже тому, кто его создал, как написано во всех газетах… Так что, если ты пришел попрощаться, то всего наилучшего и вечных тебе благ. Вряд ли мы еще увидимся.
