Мартинес резко захлопнул крышку ноутбука, едва не повредив лаковый пластик.

— ЧТО ЭТО ТАКОЕ, мать вашу? — Тьери едва удержался на ногах: директор никогда в жизни не позволял себе подобных выражений. — Я тебя спрашиваю? Почему не отследили? Откуда это вообще взялось…?

— Это вирус, — Тьери вцепился в край стола, и Мартинесу на секунду показалось, что парень вот-вот грохнется в обморок. — Мы сейчас полностью заблокировали Интернет в здании Лувра и будем делать все, что в наших силах, мы готовы ночевать здесь всем отделом, и я даю вам слово, месье Мартинес, что…

В этот момент директор включил телевизор, и последние слова Тьери потонули в бурном потоке выпуска утренних новостей на канале TF1. Перебивая друг друга, двое телеведущих обсуждали циничную хакерскую атаку на сайты всех музеев мира, национальных и частных галерей, электронных библиотек, исторических сообществ, театров и концертных залов. Нетронутыми пока что оставались политика, финансы, спорт и развлекательные ТВ-шоу.

Мировое культурное наследие в интернете за несколько часов было уничтожено страшным и не поддающимся пока уничтожению вирусом, который тут же окрестили «Горгоной». Те, кто умудрился досмотреть двадцатисекундный ролик до конца, видели в финале свернувшуюся в кольца змейку и какие-то слова, написанные задом наперед древним готическим шрифтом. Уникальность вирусного ролика состояла в том, что все люди, так или иначе причастные к созданию, сохранению или распространению мировых культурных ценностей, неизменно видели на экране себя в сомнительной компании тощего демона со змеями в волосах и хлыстом в руке. Впрочем, содержание могло иной раз и меняться, дьявольские образы и сюжеты трансформировались во что угодно — от порнобалета на льду до бурного оргазма супруги замминистра по культуре, изнасилованной желтой резиновой уткой.

Азирафель почти не смотрел телевизор: по правде говоря, у его не было никакого желания смотреть эти бесконечные ток-шоу, от политических до кулинарных, хотя в последние он иногда краем глаза все же поглядывал. Они не виделись с Кроули после того памятного обеда в Фенг Суши, когда его ноутбук оказался зараженным тем самым вирусом «Горгона», о котором сейчас трубили все газеты мира. Ссора между ними вспыхнула мгновенно, словно чья-то дьявольская рука чиркнула спичкой над бензобаком. Казалось, эта вспышка взаимной ненависти изумила обоих, когда они почти бегом, насколько позволяло количество выпитого спиртного, выскочили по лестнице из ресторана, и Кроули тут же, со всего размаху грохнул новенький Apple Ангела об фонарный столб. Никогда раньше Кроули не позволял себе так орать на него, не стесняясь в самых грязных выражениях — о, Азирафель тут же узнал о себе много нового: что он, оказывается, «наивный придурок», «доверчивый кретин» и просто «белопёрое чмо», которого развели, как школьника, заразив компьютер и подкинув низкопробный компромат на его друга!

Но и он тоже хорош, ничего не скажешь… С тоской глядя на веер водяных брызг, поднятых пронырливыми утками в Сент-Джеймс-парке, Азирафель вздохнул, вспоминая собственное недостойное поведение («Ты просто грязный земляной червяк, Кроули, и у нас не может быть с тобой ничего общего, мы никакие не друзья, я много раз тебе об этом говорил! Ты недостоин даже звания демона, ты обычный жиголо, дешевая подстилка, ради Адовых утех готовая пойти на любые мерзости!») Он ожидал, что в ответ Кроули продолжит цинично сквернословить в своей обычной манере, но тот внезапно остановился, словно что-то осознав, снял очки, и вмиг охрипшим, чужим голосом, как будто горло его стиснули спазмы, тихо спросил: «Ты действительно веришь в то, что это сделал я? Я изобрел вирус? Я уничтожил все лучшее, что создано людьми?»

«Просто скажи — это все я?»

Ответа он не дождался — возмущенный Ангел, не в силах все это выслушивать, отвернулся и ушел, мгновенно скрывшись в недрах первого же попавшегося кэба.

А уже на следующий день к Азирафелю подошла в парке «святая райская троица» в полном составе: Гавриил в неизменном жемчужно-сером костюме, Михаил и Сандалфон. Ничего хорошего от разговора с ними он, разумеется, не ожидал. «А ты в курсе, что твоего дружка Кроули вскоре представят к награде за выдающиеся деяния против человечества?» — с нехорошей усмешкой спросил Гавриил. — «Теперь он будет именоваться «Герцогом Кроули!»

— Ты же у нас отвечаешь за сохранение человеческой культуры, Азирафель? — указующий перст Гавриила ткнулся ему в пуговицу. — Ну не удивительное ли совпадение, что именно через твой долбанный гаджет был запущен вирус, уничтоживший все достижения людей? Так вот, я, Архангел Гавриил, посланник Воли Господней, истинно говорю тебе, Азирафель: если через три земных дня всё, что уничтожил дьявольский вирус, не будет восстановлено в прежнем виде, Метатрон на весь Рай возвестит о твоем развоплощении как пособника Ада. Имя твое и упоминание о тебе как Ангеле Восточных Врат навсегда будет вычеркнуто со всех скрижалей! Ты лишишься крыльев и отправишься прямиком к своему дружку Змию, искусителю рода человеческого, будь он неладен! Что… доволен? Это тебе не водку по кабакам глушить!

— В другой раз выбирай себе бойфренда поскромнее! -ухмыльнулся на прощание Сандалфон, явно наслаждаясь его унижением и бессилием.

Жаль, подумалось тогда Азирафелю, что он не может испепелить эту тупую небесную скотину огненным мечом. А хотелось бы, прости Господи… Когда из разговора с ними стало понятно, что вирус «Горгона» был внедрен в мировую компьютерную сеть непосредственно из Ада, Ангел сразу вспомнил, что Кроули считал «собратьев по Конторе» совершенно неспособными ни на какие «технологические прорывы»: большинство из них искренне полагало, что из туннелей лондонского метро можно напрямую попасть в Ад. Только Змей до тонкостей знал все о компьютерных программах, вирусах и кодах, и сам мог легко написать, организовать, запустить…

Значит, все-таки он, раз больше некому?..

Ангела душили слезы, он не знал, куда деваться от самого себя, и что делать теперь, и как жить дальше, когда все, что он любил и что считал своим призванием на Земле, было поругано и втоптано в грязь.

Он станет Падшим?

Нет уж. Лучше уж развоплотиться, раз и навсегда. Он не сможет помочь людям, но возможно, вымолит прощение у Господа?

Жизнь на Земле лишилась смысла… Нет больше ничего, что стоило бы его любви. «И никого!» — внезапно подумал Ангел, едва сдерживания рыдания. Люди проходили мимо, и в пелене моросящего лондонского дождя ему казалось, что они просачиваются сквозь него, не замечая и не задевая, как будто он стал тенью, или дождевой каплей, или вовсе испарился с лица Земли. После всего того, что они наговорили друг другу, Кроули точно больше не вернется: слишком уж горд, слишком сильно оскорблен его неверием, слишком зол на него. «И вряд ли он станет теперь так уж сильно переживать,» — подумал Азирафель, доставая носовой платок из кармана кремового плаща. «Герцог Кроули вообще на это не способен. Было бы из-за кого лить слезы…»

Если бы он не был Ангелом, то обругал бы себя на чем свет стоит за «чертову сентиментальность». Но он был тем, кем он был, и ему было очень больно.

Так по-человечески больно!..

Мимо него по мостику стайкой пронеслись школьники, громко хохоча; прошла молодая мама под зонтиком, с коляской, старательно укрытой от дождика. Толстые коричневые утки хлопали крыльями над водой, выпрашивая вкусные крошки, и Ангел по привычке сотворил булку, забыв о запрете на кормление птиц…

Обычно они делали это вместе. На всякий случай Азирафель обвел глазами желтеющий парк, но Кроули там не было.

В его душе образовался страшный темный пролом, и ядовитая пустота, клубясь, заполняла его, словно мерзкий вирус без труда проник и в его одинокое сердце.

Глава 4

Современное программирование, как утверждают эксперты, похоже на бег наперегонки со Вселенной: программисты стараются сделать код, рассчитанный на любого идиота, Вселенная плодит новые разновидности идиотов.