— Ангел! Ты не Ангел, а солнечное затмение! — Кроули звонко ударил крошечной серебряной ложечкой по краю бокала, наслаждаясь продолжительным, как эхо, «эффектом гонга». — У тебя всегда на все есть ответ, ммм?

— Да если бы.!. А ты у нас, наверное, Луна… повернутая светлой стороной.

— Дивная парочка: брат Солнце, сестра Луна! — ухмыльнулся демон. — Азирафель, насчет Меркюри… Очень прошу тебя, ради всего — этого вашего, не надо о Фредди!

При упоминании о Меркюри Кроули резко наклонил голову и отвернулся, стараясь скрыть досаду, и по неосторожности задел плечом тяжелую вазу с розами, которая тут же полетела на пол. К счастью, она не разбилась, но одна из роз острым шипом поцарапала Азирафеля, когда тот попытался ее поймать, и прочертила на раскрытой ладони Ангела короткий красный штрих. Он тоже не забыл эту наделавшую много шума в обоих ведомствах историю с переходом великого рокера из Ада в Рай…

— Подожди, я сейчас… Черт, где салфетка???

— Тоже упала…под стол.

Кроули резко сунул руку под стол, чувствительно задев колени и ноги Азирафеля.

— Кроули, ты как будто не демон, а фильм-катастрофа, честное слово!

Под общий хохот вазу спас мгновенно подлетевший официант, вернув ее на середину стола. Он даже не заметил, что количество воды в вазе не уменьшилось, зато цвет роз внезапно изменился на темно-красный, в них появилось что-то страстное и нежное, шекспировское, шиллеровское даже, и яркий сладкий аромат, от которого ноги подкашиваются; стебли стали длиннее и толще, а острые колючки исчезли совсем. Ангел внезапно перехватил его руку под столом и, продолжая сжимать ее в своей, потянулся за «как бы упавшей долбанной салфеткой», так что рыжему демону пришлось все же сотворить ее, приличия ради, ради Сатаны, лишь бы он не убирал руку, пусть даже чертова салфетка не вполне подходила к тем, что изначально были на столе.

— Что ты… делаешь?

— Достаю салфетку!

— Она же была белая!

— Значит, под ссстолом она ссстала выглядеть иначе!

Все же упоминание о Фредди неприятно задело Кроули. Это была запретная для обоих тема, и Азирафель, почувствовав, что нарушил табу, тут же попытался загладить вину, быстро влив в себя как минимум полбутылки сакэ, чего обычно не делал: водка, в любом виде, плохо соотносилась с его «тонкой душевной организацией».

Контуры белого стола расплывались перед желтыми глазами демона, нежное лицо Азирафеля оказалось вдруг соблазнительно близко от его щеки, становясь совсем уж до неприличия херувимским. О том, что такое «пьяный демон», мог догадываться только пьяный ангел, и лишь остатки здравого смысла удерживали Азирафеля от смутного желания упасть лицом в васаби или…поцеловать Демона прямо сейчас.

«Ангелы же», — туго соображал Азирафель, — «в высшей степени разумные существа! А Змей — он ведь это…коварный искуситель!»

Кроули внезапно взял его лицо в ладони и развернул к себе, глядя ему прямо в глаза. Азирафель на мгновение замер, борясь с нестерпимым искушением, но затем отвел взгляд и деликатно отстранился. Поднявшись на ноги, он нетвердой походкой направился к стоявшему в углу роялю. В конце концов, он когда-то неплохо играл. Чему только не научишься у людей за все прошедшие эпохи…

Отуземишься тут!

— Кроули, я хочу, чтобы ты послушал…раз уж речь зашла о музыке. Я нашел на ютубе песню… Она была на русском, но я —

— Я плохо помню русское наречие.

— Я нашел перевод. Спою по-английски.

Кроули развернулся в его сторону, пожирая глазами его мягкий профиль, светлые кудряшки и пальцы, под которыми податливые клавиши рояля вздрогнули и ожили, как будто он решил их помассировать. Мелодия была простая и почему-то смутно знакомая, такой нежный, светлый и пробивающий душу мотив, что Демону захотелось плакать. Он завидовал клавишам, обласканным ангельскими пальцами, они же такие черные и белые, дьявол их раздери… Кроули злился на себя, и оттого ему еще больше хотелось ёрничать, бить посуду… или все же пьяную драку устроить? Но он слушал тихий голос Ангела, и горькая складка, залегшая у его губ, проявилась жестче, а желтые глаза, давно разучившиеся вырабатывать соленую жидкость, просто закрылись, вспоминая… Под очками все равно не видно.

Народ в зале зааплодировал. Две или три головы повернулись к Азирафелю.

— Above the sky so blue there is a town of gold,

Its lucid gates and starlit walls shall never grow old.

A garden is inside with flowers on the green,

The beasts that walk upon its grass have beauty never seen:

An amber lion with a fire mane

Beside an ox, dark-blue and full of eyes,

Watched by a celestial golden eagle

With a beaming gaze that you would not forget, —

мягкий, проникновенный голос Азирафеля, казалось, заполнял все пространство вокруг, но что-то явно было не так.

От него исходили теплые волны небесной любви. В них можно было бы купаться, если бы не темная, отравленная туча зла, клубившаяся над открытым ноутбуком Азирафеля.

Кроули тут же перестал слышать Ангела. Глянув на монитор, он понял, что стартовая страница библиотеки Британского музея, на которую успел зайти Азирафель, исчезла. Вместо нее он увидел на экране самого себя в образе мифической Горгоны Медузы, которая энергично трахала накрашенного бородатого демона в татуировках, постанывая и повизгивая от удовольствия. Набрав в поисковике «библиотеки музеев мира», он увидел продолжение той же сцены.

Под его пальцами замелькали все сайты музеев, библиотек, исторических сообществ — все было разрушено и уничтожено в один момент невиданным по силе мегавирусом.

Аплодисменты в зале заставили его вздрогнуть и посмотреть на Ангела. У того был обиженный вид: его не слушали, как всегда, Кроули предпочел свои гаджеты его песне, а он-то, пьяный дурак, разнюнился, поверил, растекся жидкой лу…

— Азирафель, не трогай ноутбук, нельзя! Он заражён, там какой-то вирус, я не знаю пока, как с этим разбираться, он больше не…

— Что…что случилось?

Ангел склонился над экраном и замер, потрясенный увиденным. На мониторе, непристойно виляя задом, ухмыляющаяся злобная тварь с лицом Кроули лихо трахала Фредди Меркюри под «You’re My Best Friend». Голову демона украшали многочисленные змеи, придавая ему сходство с Медузой Горгоной. Дьявольская метка в виде змеи в точности повторяла контуры той, что чернела на правом виске Кроули.

Глава 3

В стильно отделанный красным деревом кабинет директора Лувра Жан-Люка Мартинеса рано утром влетел глава IT- департамента Тьери Клюзель, даже не извинившись за вторжение. На восемь утра у месье Мартинеса было назначено совещание с министром по культуре и тремя его заместителями, поэтому директор в спешке допивал принесенный секретаршей из Cafe de Flore грушевый раф, то и дело поглядывая на часы.

На Тьери было страшно смотреть. Месье Мартинес давно знал этого парня и считал его лучшим специалистом по программному обеспечению из всех, с кем ему так или иначе приходилось сталкиваться. Невысокий, худой, немногословный и обычно сдержанный Тьери внезапно взорвался эмоциями. Его бледное лицо покраснело, руки дрожали, на висках выступили крупные капли пота.

— Месье Жан-Люк…- голос его почти сорвался на визг, в нем отчетливо слышались истерические нотки. — Вы сегодня включали компьютер?

— Еще нет, — месье Мартинес потянулся к белой крышке ноутбука, — а что случилось, Тьери? На Макрона совершено покушение? Сен-Сюльпис взорвали террористы? Да успокойся же ты, наконец, вот возьми карамельку, что ли, и…

Директор внезапно осекся, бросив взгляд на знакомую до последней запятой страницу самой знаменитой в мире парижской галереи. Вместо ярких снимков и текущей информации на фоне ажурных черных переплетений Эйфелевой башни он с ужасом увидел нечто в стиле Шарли Эбдо, только несравнимо циничней и разнузданней, порнографию самого низкого пошиба, где в роли «подчиненного» выступал сам Мартинес, а «доминантом», поимевшим Жан-Люка в зад, оказался тощий дьявол с рогами, хлыстом и кольцами шипящих змей вместо волос.