Но происходило это несколько позже, а вначале оказалось, что на все необходимые материнские обязанности мне катастрофически не хватает времени и сил. Спать я хотела с раннего утра до позднего вечера, потому что Машка просыпалась в ту же секунду, как только я опускала голову на подушку, и потом долго и громко чего-то требовала.

Денег на младенческие нужды не стало хватать с самых первых недель, несмотря на Гошины и Грунины дотации. Оказалось, что одёжек младенцу требуется в пять раз больше, чем взрослому. А уж памперсы съедали практически всю Лосевскую зарплату. В этом был и положительный момент: средств на технические издевательства надо мной у Лосева не оставалось, и осваивать новые достижения прогрессивно-бытовой мысли меня больше не заставляли. Правда, на нормальную еду и любые мелочи, вроде перчаток и новых колготок, денег тоже не хватало. В связи с этими суровыми обстоятельствами я чуть не начала впадать в отчаяние. Выручила меня, как всегда, Ритка. Её давний, хотя и шапочный, знакомый очень своевременно открыл фирму по продаже – вот она, удача! – детского питания и «качественных европейских» игрушек. Я не сразу поняла, в чем тут вся прелесть. Это Ритуля мне популярно развернула ситуацию. Требовался знакомому вовсе не дегустатор младенческих продуктов, а бухгалтер – в тот год бухгалтеры требовались на каждом углу, притом пачками и задорого.

– А кроме зарплаты, – довольно весомой, кстати, но точную цифру скажу потом, после чая, – будешь у него без наценки питание для Машки покупать, в счет той же зарплаты, – терпеливо разъясняла подруга, не обращая никакого внимания на панику в моих глазах. – Когда и вовсе денег не возьмёт, по праздникам, там, или перед квартальным отчётом…

– А как же быть с Машкой? На работу с собой брать что ли?

– Не перебивай, пока тебе терпеливо объясняют! Работу тебе на дом привозить будут с утра, а вечером – забирать. В банк и налоговую будет девочка ездить: без образования только и можно чужие отчёты возить. А ты будешь ей указания давать.

– А вдруг я не справлюсь?

– Об этом даже не заикайся, – отрезала Рита сурово. – Куда ты денешься, раз уж речь идёт о будущем единственной дочери.

Почему о Машкиной судьбе речь в комплекте с бухгалтерией фирмы, я не поняла, но спорить не стала. Кто ж будет спорить с Ритой? Тем более с такой зарплатой в перспективе: я не смела даже Груне поведать о величине обещанного вознаграждения, чтоб не сглазить. Тьфу на него, вознаграждение то бишь!

Так я и стала вполне самостоятельно обеспечивающей себя и подрастающую дочь Машку женщиной. Не скажу, что работа моя была очень интересной или хоть сколько-нибудь творческой. Однако и похуже работы бывают. Конечно, Лосев пренебрежительно называл меня примитивной счетоводшей, хотя и разбогатевшей.

– Ох, развратят тебя эти лёгкие деньги! – сокрушался Серёга с тайной, плохо скрываемой завистью.

Но меня эти его шпильки нисколько не царапали. На его месте я бы тоже злилась, ему ведь за работу над созданием искусственного интеллекта (или чего-то такого же неправдоподобного) платили намного меньше.

Мне от его искусственно интеллектных гонораров ничего не доставалось, всё шло на технические и дизайнерские идеи по усовершенствованию нашего и без того тесного жилья.

Тем временем Машка всё чаще заявляла о своём нежелании вести малоактивный младенческий образ жизни, норовила свалиться с низкого дивана и энергично уползти в недоступные другим членам семьи закоулки нашей забитой мебелью квартиры. Выручал вредную девчонку чаще всего кот Пират: ему как-то удавалось вытаскивать её на открытые пространства комнаты. Кот деликатно, но настойчиво подталкивал малышку лапой, изредка коротко и солидно мяукая. При этом Машка недовольно хрюкала и пыхтела, но возражать Пирату не решалась.

Большие заработки испортили не меня, а малышку: я стала её частенько баловать всякими излишествами в виде мягкой патлатой собаки в натуральную величину, умеющей визгливо гавкать. Или музыкального кресла, довольно громко пиликающего всякие неопознаваемые песенки при каждом ударе маленького, но крепкого Машкиного кулачка по нашлепкам на пластиковых подлокотниках. Лосев заявил, что ещё одного озвученного предмета детского обихода он не выдержит – просто уйдёт, куда глаза будут глядеть. Скорее всего, он лукавил: Серёга позволял Машке делать всё, что только приходило на её шкодливый маленький умишко.

К моему удивлению к нам в гости зачастила Нина. Видимо, прослышала о Машкиных хулиганских наклонностях от Груни, и такие занимательные подробности развития родной внучки её заинтересовали. Теперь у нас образовались две неравные педагогические группы: я и Груня настаивали на разумном ограничении свободы младенцев, Лосев с Ниной придерживались модной теории полной раскрепощённости Машкиной личности и потакали всем её желаниям. Неравными два наших лагеря были по понятным причинам: мы с Груней против тех двоих не тянули ни при какой погоде.

Тем не менее, моя полугодовалая дочь ухитрялась вызвать даже Серёгино недовольство. Например, на все просьбы Лосева поддержать его в споре («Правда ведь, Марья?»), она неизменно отвечала: «Не-а-а!» С самым гадким выражением на забавной круглой мордашке. Когда же расшалившаяся малявка свалила тяжеленный уродливый торшер (гордость Лосевских дизайнерских изысков) прямо на дурацкий прибор для очистки воздуха (тоже гордость), ловко разбив оба агрегата вдребезги, рассвирепел даже Серёга. Он высказал Машке своё негодование, тщательно подбирая приличные выражения, и пригрозил её отшлепать, чего никогда прежде с ним не случалось. То есть он никогда не бранил девчонку, о телесных наказаниях и речи быть не могло. Естественно, ребёнок не испугался, а разразился встречными угрозами, подробностей которых мы не уловили, но общий смысл был понятен даже Пирату.

Вообще, свои обиды на родителей и прочих взрослых Машка откровенно выкладывала всему честному народу, по большей части состоящему из соседей, громогласно ругаясь. Если кто-то сомневался в способности младенца скверно выражаться, ему бы разок услышать Машкину гневную речь. Звучало это приблизительно так: «Гы-гы-ыы! Гов! Ах-х-ха! А-га-га! Пф-фы!»

Кот Пират при этом укоризненно смотрел на меня и Лосева, полностью оправдывая Машкино хамство. Лосев обычно не выдерживал:

– Лика! Ну дай же ей, что она хочет. Ребёнку вредно нервничать.

**

Несмотря на все эти суровые обстоятельства, большие проблемы возникли совсем не от педагогической бездарности Лосева, а от плохо развитой, неправильно функционирующей экономики всей страны. Не успела я привыкнуть к чересчур хорошей обеспеченной жизни, как разразился тот самый небольшой кризис, разоривший моих фирмачей. Я в один миг оказалась безработной и нищей.

Вот тогда Груня и совершила беспримерный подвиг бабушки бестолкового, хотя и благодарного семейства. Однажды она появилась у нас с пирогами и трагическим выражением лица. Я перепугалась, подумав, что с Гошей случилось что-нибудь ужасное. Оказалось совсем наоборот: бабуля решительно и безвозвратно ушла на пенсию, наплевав на свою финансовую и прочую независимость и общественное положение. И все жертвы для того, чтобы сидеть с трудноуправляемой Машкой, отпустив меня на работу. Если учесть, что Лосева она так пока и не полюбила, а общаться с ним придётся почти ежедневно, то героизм Груни становился очевиден всякому.

**

Вот так я и перешла из домохозяек в разряд соискателей высокооплачиваемой должности финансового работника, говоря высоким стилем. Удел соискателей – не мёд, доложу я вам со всей откровенностью. Первые моральные удары посыпались со стороны родственников и прочих близких, кроме Груни и Гоши, разумеется. Мамуля Нина, подруга Ритка и даже Лосев принялись попрекать меня излишней упитанностью и убогостью моего гардероба. Мол, совсем я на себя внимания не обращаю, и показать себя перед работодателями с выгодной стороны мне будет очень сложно. А я думала, что имеет значения опыт работы, образование и прочие профессиональные качества. Ошибочно полагала, что Лосев мои соблазнительно пышные формы по-мужски ценит, и была теперь в нём страшно разочарована. Поскрипев зубами от обиды, я отправилась в магазин эконом класса с жалкими остатками сбережений, до той поры предназначаемых на подарки близким и любимым родственникам.