В выходные я почти не выходила из квартиры. Задернула шторы и лежала в пижаме на диване, завернувшись в плед. Со стороны – смотрела телевизор, но спроси меня, какую именно передачу, я бы не ответила.

Ночью я засыпала с трудом. Закрывая глаза, я каждый раз видела Ральфа. Он ждал меня. Иногда я видела его в море: раскинув руки и ноги, покачиваясь на волнах, он иногда скорбно, иногда злобно смотрел на меня. «Я все еще здесь, – читалось в его взгляде. – Тебе это не сойдет с рук».

Ральф спас меня от самой себя. Сама бы я не решилась на такое.

Наша история началась в сентябре прошлого года, в самом начале семестра.

Я задерживалась допоздна, проверяя в учительской младшей школы тетради третьего класса писала доброжелательные комментарии, ставила смайлики, иногда наклеивала звездочки. Рядом стояла грязная чашка из-под кофе. В учительской никого не было. Время подходило к половине шестого. Через полчаса школьный сторож будет обходить здание, выключать свет и запирать двери.

Пора было идти домой. Но мне так не хотелось возвращаться в пустую квартиру!

Может быть, прогуляться к зданию старшей школы? Я редко там бывала, для меня эта территория была чужой. Кое-кто из моих коллег, к примеру Хилари Прайор, которая, казалось, знала всех, время от времени ходили туда обедать, но я робела. В школе была иерархия. Учителя старшеклассников обладали более высоким статусом и на нас смотрели свысока, как будто мы были способны только на вытирание носов, чтение книжек с картинками и декорирование бумажных тарелок, а они, занимавшиеся с подростками, мнили себя практически университетскими преподавателями.

В коридоре послышались тяжелые шаги сторожа. Собрав тетрадки, я положила их в свой шкафчик. Как раз над ним на пробковой доске висело объявление о наборе новой группы литературного творчества для учителей. Я посмотрела на часы. Занятие только началось. Сердце бешено застучало. Может, на минутку заглянуть? Вовсе незачем оставаться до конца.

Я медлила, охваченная нервным возбуждением. Снова прочла объявление, соображая, где находится класс, в котором проводилось занятие. Облизнула пересохшие губы, собираясь с духом.

Просто встала и пошла. Почему нет? Отличный шанс скоротать час.

В старшей школе я конечно же заблудилась, свернув не туда в лабиринте коридоров. И уже собралась уйти домой, когда за моей спиной распахнулась дверь.

– Вы не нас ищете?

Ральф. Ральф Уилсон… Оглядываясь назад, мне странно вспоминать, что было время, когда я не знала о его существовании. Позже он сказал, что всегда следил за мной вполглаза, а тут увидел, как я прохожу мимо с раскрасневшимся лицом, и догадался, что я заблудилась.

Но это будет позже, а тогда в дверях стоял красивый харизматичный мужчина с манящей улыбкой на губах. В малинового цвета вельветовом пиджаке с черными нашивками из искусственной кожи на локтях и сером кашемировом джемпере с глубоким вырезом. Примерно с полдюжины лиц повернулись в мою сторону: учителя, оставшиеся после уроков на занятие группы, сидели свободным полукругом вокруг его стола. На лицах было написано нетерпение: когда же эта никому не известная училка из младшей школы уйдет или займет свободное место? Им было все равно хотелось вернуться к прерванному занятию.

Пожав плечами, я кивнула, застигнутая врасплох. Не поднимая глаз и чувствуя, что краснею, я поспешно прошла в класс и села в последнем ряду. В основном на занятие пришли учителя старшей школы.

Одной из немногих, кого я знала, была Оливия Фрай. Она сидела изящно скрестив длинные ноги, красивые волосы ниспадали на плечи.

Ральф продолжил чтение. Он читал одно из своих стихотворений о любви и времени. Я была очарована его голосом – мягким, глубоким и драматичным. Он не столько читал, сколько произносил нараспев, словно театральный актер. От этого голоса внутри у меня что-то завязалось узлом.

Когда Ральф закончил чтение, наступила минутная тишина, а он все это время смотрел на меня. Откровенно и открыто. Будто уже знал, что нас ждет впереди. А от меня хотел, чтобы я перестала тормозить.

Выходя за мной из класса, он спросил:

– А вы сочиняете?

Я покачала головой, смущенная его вниманием. Он был настолько красив, что я оробела перед ним. Да еще этот вопрос… А вдруг я разочаровала его, признавшись, что не занимаюсь сочинительством? К примеру, Оливия писала рассказы для детей: я слышала, как в учительской она обсуждала их с Элейн Эббот и просила разрешения прочитать в классе.

Но нет, он не выглядел разочарованным. Просто улыбался, глядя мне прямо в глаза, и я вдруг поймала себя на том, что глупо улыбаюсь в ответ.

– Ральф, как насчет пива? – окликнул его бородатый преподаватель естественных наук. В «Полумесяце»? Отлично. Я догоню.

Стайка учителей, весело переговариваясь, удалялась по коридору. Я отвернулась. Мне хотелось, чтобы он еще поговорил со мной, а в компаниях я чувствовала себя неуютно.

– Что ж, спасибо, что пришли, – сказал Ральф.

Я кивнула, удивляясь, почему он все еще здесь и все еще улыбается. И по-прежнему не сводит с меня взгляда. Мой желудок сжался, и, боясь последствий нашего разговора, боясь его, я повернулась и пошла прочь.

Резкая. В моей аттестации по итогам года Джон Бикерс написал, что некоторые так отзываются обо мне. Я так и не поняла, кто именно. Хилари Прайор? Такая дружелюбная внешне, она была той еще сплетницей. Или кто-то из родителей?

Джон сидел за столом в своем кабинете и оценивающе смотрел на меня. Я знала этот взгляд – доводилось видеть раньше. По мнению Джона, он усиливал имидж доброго директора младшей школы.

– Мы все разные, Лора, – сказал он. – Ничего плохого в этом нет. Но, знаете ли, там, где это возможно, лучше все-таки находить точки соприкосновения. Это значительно облегчает жизнь.

Ральф поспешно догнал меня и пошел рядом, протягивая мне руку.

– Ральф Уилсон, – представился он. – Английская литература. Старшая школа.

Его рука была теплой и мягкой. Я еще подумала: рука поэта.

Младшая школа, вторые классы. – Чуть помедлив, я усмехнулась и добавила: – Лора. Лора Диксон.

– Ну что же, Лора Диксон, давайте-ка пойдем выпьем. Вы бывали в «Полумесяце»? Тут прямо за углом. И там сейчас много наших, из школы. Идемте, вы же хотите! Просто не желаете это признать!

На его лице появилось разочарование, когда я, запаниковав, пробормотала «нет, спасибо». Быстрым шагом, ссутулив плечи, я направилась по коридору к выходу и дальше к парковке младшей школы.

«Да что со мной такое? – ругала я себя. – Немного выпить в хорошей компании мне совсем не повредило бы. А он просто ошеломляющий».

Остаток недели я почти ни о чем другом не думала – без конца прокручивала в голове наш короткий разговор, вспоминала, словно влюбленная школьница, его стихи, голос, улыбку.

Потом он рассказал, что в тот раз подумал, будто все испортил, упустил свой единственный шанс познакомиться со мной поближе.

А еще рассказал о том, как у него поднялось настроение, когда во вторник вечером я снова пришла на собрание группы. И в следующий вторник опять.

Разумеется, я пришла. Да я дни считала до вторника! И когда наконец этот вожделенный вторник наступал, отсчитывала часы до конца уроков, затем спешила в старшую школу, взволнованная, полная предвкушения входила в класс и первым делом искала взглядом его. И с каждым разом все больше убеждалась, что он не сводит взгляда с моего лица.

Его улыбка… она совершенно очаровывала.

Когда остальные уходили домой или в бар, Ральф перекидывался со мной парой слов в опустевшем коридоре. Мы тянули минуты, неторопливо шли мимо пустых классов к выходу и наслаждались флиртом, ожиданием того, что только зарождалось.

Не сговариваясь, мы приняли на себя незамысловатые роли. Он был поклонником, потенциальным соблазнителем. А я делала вид, что сопротивляюсь.