Убрав руку с моего запястья, он попытался зажать мне рот. Я вывернулась и, схватив его за волосы, ударила ногой. Это было жестоко, но что-то взорвалось во мне, когда я почувствовала, что он пользуется тем, что сильнее. Подумать только, та самая рука, которая еще совсем недавно ласкала меня, угрожающе прижалась к моим губам!

Даже борьба с ним заставляла мое сердце биться сильнее. Наши обнаженные тела, скользкие от пота, извиваясь, глухо ударялись о стены, руки и ноги задевали все, что попадалось на пути. Мы будто были половинками одного целого. Я чувствовала это так же ярко, как если бы мы занимались любовью. Словно мы никогда и не расставались.

Улучив момент, он попробовал оттолкнуть меня, но я увернулась и пнула его в лодыжку с такой силой, какую и не подозревала у себя.

Все произошло мгновенно. Еще секунду назад мы дрались в полутемном холле, потом я с силой толкнула его. Потеряв равновесие, он всей своей тяжестью навалился на дверь, ведущую в подвал. Дверь поддалась под его весом, и он провалился в темноту. Я успела увидеть его испуганные глаза, руки, хватающие воздух в попытках восстановить равновесие. Он поскользнулся на куче хлама ведрах, метлах, коробках, загромождавших верхние ступеньки лестницы, и полетел вниз. Из темноты доносились только жуткие глухие удары, которые становились все тише. Я вскрикнула, представив, как его тело беспомощно скатывается по бетонным ступеням. Затем наступила ужасающая тишина.

Секунду я не двигалась. Не могла. Даже дышать не могла.

Внезапно за спиной послышался шум. Я обернулась. У распахнутой настежь входной двери стояла Хелен. Ее изумленный взгляд застыл на мне: она не верила своим глазам, увидев меня в рубашке мужа, перепуганную и замершую в полутемном холле.

Хелен не двигалась. Ее взгляд остекленел, тело словно окаменело от шока. В доме не осталось ни воздуха, ни звуков, ни жизни.

Мгновение тянулось невыносимо долго.

Наконец она пришла в движение. Сумочка соскользнула с ее плеча и с глухим стуком упала на пол. Хелен ногой захлопнула входную дверь и поспешно направилась ко мне, наэлектризованная паникой на моем лице.

– Что? – Ее голос был жестким и высоким. Что случилось?

Я не могла говорить, только перевела взгляд с ее лица на открытую дверь подвала, за которой зияла темная пустота.

Она протиснулась мимо меня и нащупала выключатель. И тут же издала пронзительный крик, от которого у меня волосы на затылке встали дыбом. Ее ужас эхом отразился от каменных стен подвала.

Я вплотную подошла к ней сзади, дрожа и напрягая зрение единственная пыльная лампочка давала слишком слабый свет. И все же я увидела.

Ральф лежал у нижней ступеньки. Его шея была изогнута под неестественным углом, руки раскинуты в стороны, одна нога согнута под телом, другая вытянута. У меня закружилась голова. Чтобы не упасть, я оперлась рукой о побеленную стену.

Хелен слетела вниз по ступеньками почти рухнула на мужа. Ее пальцы неуклюже метались по его груди, затем скользнули к шее. На мгновение мне показалось, что она душит его, но тут же дошло: она отчаянно пытается нащупать пульс. Я представила, как в местах, где ее пальцы касались кожи, появляются отметины – белые, потом красные.

Хелен дотянулась до его запястья, впилась в него пальцами, все еще стараясь отыскать жизнь. Мое сердце остановилось.

Крик – отчаянный, душераздирающий: «Ральф!» Я вцепилась в дверной косяк так, что костяшки пальцев побелели. Живот пронзила вспышка боли. Скрючившись, я подалась вперед, не сводя глаз с Хелен. В полумраке подвала я могла разглядеть только ее темный силуэт.

Она сидела склонившись над ним, затем обхватила широкую грудь и стала баюкать с причитаниями, раскачиваясь взад и вперед. Причитания переросли в вой на одной ноте, и слышать его было невыносимо.

Рука Ральфа безвольно лежала ладонью вверх на бетонном полу. Пальцы, которые написали так много стихов, которые ласкали меня, теперь тщетно сжимали воздух.

У меня подогнулись колени, и я опустилась на верхнюю ступеньку. Дрожа всем телом, запахнула рубашку и закрыла лицо руками. Все пахло им. Мои ладони. Рубашка…

Что я наделала? Боже милостивый, что я наделала? Как такое могло случиться? Этот мужчина всего несколько минут назад был полон жизни, как он мог умереть?

К горлу подступила тошнота; сама того не сознавая, я стала раскачиваться взад и вперед, инстинктивно копируя движение Хелен.

Вой внизу сменился тихим плачем. Хелен плакала, забыв обо всем на свете.

– П-пойду позвоню, заикаясь, пробормотала я, изо всех сил стараясь контролировать дыхание. – В-вызову «скорую помощь».

Хелен подняла голову и посмотрела в мою сторону. Во мраке ее глаза как-то неестественно сияли. Казалось, она пытается вспомнить, кто я такая, почему я здесь и какое отношение имею к тому, что произошло.

– Он стал падать, и дверь поддалась. Это просто…

– Как? – выдохнула Хелен. – Как ты могла? – У меня внутри все похолодело.

Она снова склонилась над Ральфом, припала к нему, стала покрывать поцелуями лоб, щеки. Видеть это было невыносимо, но и отвести взгляд я не могла. Просунув пальцы между скрюченными пальцами мужа, Хелен сжала его ладонь. Посидела так, затем отстранилась, поднялась на ноги и огляделась…

Дрожа всем телом, я подалась вперед. Ноги едва держали меня на бетонных ступенях.

– …Или вызвать полицию? – Мысли дико метались. Кому надо позвонить? – Наверное…

– Нет! – Хелен вскинула голову и с отвращением посмотрела на меня. На мои голые ноги, на руки, судорожно вцепившиеся в рубашку ее мужа. Рубашку, которую она, возможно, сама ему выбирала, тщательно наглаживала после каждой стирки. – Даже не смей.

Я снова сжалась в комок. Подумала о ее дочери, которая безмятежно спит в своей спальне наверху. О разрушенной репутации Ральфа в школе. О скандале, который неминуемо разразится, как только станут известны обстоятельства его смерти. Все выплывет наружу, как я и грозилась. Правда обо мне. О ней.

– Это был несчастный случай. – Перед глазами снова пронеслось видение: Ральф, выкатив глаза, цепляется за воздух, когда дверь внезапно поддалась. – Он упал и…

Хелен заморгала, мысленно прокручивая картину случившегося.

– Почему? – прошептала она.

К чему относится этот вопрос? К несчастному случаю или к его предательству? Ральф говорил, что Хелен ничего не подозревает о нашем романе. Она доверяла ему.

Ее взгляд снова задержался на мне, съежившейся на верхней ступеньке, кутавшейся в рубашку, которая едва прикрывала голые бедра.

– Наша дочь… сказала Хелен. – Она не должна знать.

Анна. Я сглотнула и почувствовала вкус желчи.

Хелен повернулась к Ральфу, снова опустилась на колени, на минутку прижала к себе. Протянув руку, она стянула с полки что-то похожее на старое покрывало, растряхнула его, разворачивая, и принялась накрывать тело. Охваченная ужасом, я сидела, не в силах пошевелиться.

Не знаю, сколько прошло времени. Дрожа, я кое-как поднялась на ноги и вернулась в гостиную. Тишина. Я заставила себя собрать разбросанную одежду и натянула ее на себя. Потом сидела на краю дивана, тупо глядя в пустоту и пытаясь дышать. Совсем недавно мы занимались здесь любовью, и я чувствовала, что он вернулся ко мне. Прижимая костяшки пальцев ко рту, я прикусила их, стараясь заглушить собственное горе и сохранить рассудок. Позже, заглянув в кухонный шкаф, я нашла бутылку джина. Сделала глоток и не ощутила вкуса – только жжение в горле. Затем вернулась к подвалу.

Хелен сидела неподвижно, уткнувшись Ральфу в грудь лицом. Я вздрогнула. Он, наверное, остывает. Трупное окоченение. Желудок скрутило. Я не могла смотреть на это.

– Думаю, лучше позвонить кому-нибудь, – нарушила я тишину.

– Подожди! – Она резко вскинула голову. – Подожди. Нельзя, чтобы Анна проснулась.

Я непонимающе уставилась на нее. От шока ее разум, похоже, немного помутился. Все кончено. Для всех нас. И для Анны тоже.