Билл улыбнулся.

— С ним все в порядке?

— Ну, жить будет.

Она закусила ноготь. Потом словно опомнилась и отдернула руку от лица.

— Если это можно так назвать, конечно.

— Бев, — Ник положил ладонь ей на плечо.

— Что? Ну что? Думаешь, он будет выполнять указания? Он просто закроется дома и сам знаешь, что будет делать. Как он меня задолбал, блин! — Беверли на выдохе провела пальцами по волосам. — Я просто устала, ладно? Я высплюсь и приду в себя. Я… Мне нужен кофе.

— Поискать?

— Я уже представляю, как буду звонить маме. Нет, знаешь что? Пускай сам ей звонит. «С вами пытается связаться заключенный из пенитенциарного учреждения. Желаете пр…»

— Да хватит, — Ник не дал ей договорить. — Никто его не посадит.

Она замолчала и потерла покрасневший нос рукавом. Потом глянула на него — Билла.

— Прости. Тяжелая ночь.

Билл неловко кивнул — понимаю, у самого не легче.

Словно вновь прилепился к чужому воспоминанию, как шпионский жучок.

Хотя что нового? Откуда в жизни Роберта место для него? Сколько у него таких парней? Беверли вон даже не стала расспрашивать, кто он и что здесь забыл. Наверное, вокруг Роберта полно фанатов-подпевал, которые даже уговаривают его а-если-я-сделаю-тебе-минет-ты-уколешь-меня-я-сам-боюсь-хочу-с-тобой-ну-давай-прошу.

И еще… Посадят? О чем это они?

— Вы познакомились с моим упыренком?

Вы п-з-зн-кми-сь с м-им п-ренком?

Втроем повернулись на голос.

Роберт шел в сопровождении медсестры. Склонив голову и прижимая руку к виску, словно боялся, что иначе там что-то развалится. В джинсах, толстовке и кроссовках вместо своего крутого наряда. Скулы ярко выдавались. Кожа будто побледнела и стала тоньше, прозрачнее — на веках, как от бесконечной бессонницы, краснели капилляры. И одежда на нем висела.

Беверли подошла, чтобы взять его под руку.

— Я в порядке, — сказал он. — До машины дойду.

— Да. Мы все знаем, что на это ты способен.

— Прости, Бев, — пр-сти-Бев.

Билл поднял руку. И Роберт — совершенно естественно — положил ладонь ему на плечо. Он приник. Ладно в воспоминаниях, но здесь, рядом с его другом и сестрой. Все стало таким реальным.

Главное, что он жив и в сознании. И что он с ними.

С ним?

С Робертом удивительно легко. Один жест, и они словно не расставались.

Огонь под подошвами унялся. Бежать больше не хотел.

— Это — мой друг. Билл, — Роберт слегка улыбнулся. — Вы…

— Я нашла тебе квартиру, — не дослушала Беверли. — Там тебе будет лучше, чем в отеле. И ближе к больнице. Твои вещи привезет Ник.

— Спасибо.

— Пойдем.

— Прости меня. Хорошо?

— Да пошли уже.

Она повела его под руку. Ладонь соскользнула с плеча.

То есть вот так? Все?

— Эй, п-подожди, — Роберт остановил ее. — Я еще… Билл, ты поедешь?

— Да пойдем уже, — прогнусавила Беверли.

Билл шагнул вслед за ними.

— Я п-поеду с вами. Если вы не пр-ротив.

— Против, — отрезала она. — Слушай, не хочу грубить, но оставь нас в покое, ладно?

— Но я…

— Да какая разница? — перебил Ник. — Пусть едет. Давайте уже просто свалим отсюда?

Она постояла, закрыв глаза и — по напрягшимся щекам видно — сцепив зубы. Потом махнула рукой — мол, хрен с вами. И они направились на парковку вчетвером.

Беверли завела двигатель и ждала, пока Ник поможет Роберту залезть на заднее сиденье — осторожнее, наклонись, башку не ударь. Билл сел рядом с ним. Притихнув, пока они не выедут на улицу — там-то его точно не прогонят.

Ситуация отдавала сюрреализмом даже сильнее, чем путешествие по дороге памяти. Он едет куда-то с тремя незнакомыми людьми. Словно без приглашения вошел в чужой дом и сел за стол, накрытый к обеду.

А разве в своем доме себя чужаком не чувствовал?

Роберт поддерживал голову правой рукой. Билл по привычке — неужели за ночь вырабатываются привычки? — потянулся взять его за левую, что лежала на колене, но не стал.

И при Нике и Бев не рискнешь. И тронуть боялся — а вдруг заденет ушиб или ссадину?

— Ник, адрес, — сказала Беверли, выруливая с парковки. — Достань, пожалуйста.

Он вытащил записку из кармана.

— Как будто я знаю, где эта долбаная Бангор-стрит.

— Я могу помочь, — вмешался Билл. — Здесь напр-раво и до знака на Мэйн.

— Ладно. Спасибо.

Не зря позвали?

Беверли повернула и встроилась в ряд. Билл, будто околдованный, следил за ней. Если задержится в компании Роберта, придется найти способ ее к себе расположить.

— Итак, — начала Беверли спокойным тоном. — Роберт, ты тут?

— Да. Я слушаю.

— Я пообщалась с адвокатом. Ты еще с ним познакомишься. Он сказал, что водительские права тебе приостановят минимум на год.

— Это к лучшему, — прошептал Роберт.

— Заплатишь штраф. Плюс то, что не покроет страховка. Со всеми отягчающими тебе светит до двух лет, но… — она выдержала паузу. — Но ты у нас везучий.

Билл следил за лицом Роберта. Тот сидел молча, с закрытыми глазами.

— Второй водитель тоже превысил скорость. К тому же он был пьян и проехал на красный. Считай, что тебе дошел подарок от судьбы на день рождения. Или хэллоуинские духи любят тебя из-за названия вашей группы. Кто знает? И, конечно, не забываем, что тюрьмы и без того переполнены желающими стирать простыни и драить толчки. Боже, благослови эту страну. Так что если обвинение будет настаивать на сроке, адвокат уверен, что мы сойдемся на пребывании в рехабе.

Роберт не ответил. Только опустил голову еще ниже.

Билл слушал, затаив дыхание.

Несправедливо ведь, если Роберт отправится в тюрьму после всего, через что они прошли. Он этого не заслуживал. Разве там ему помогут избавиться от зависимости?

И представить только Роберта среди заключенных. Это ведь невозможно. Ну как он там?

Но слова Бев успокоили. Похоже, о подобных вещах она без уверенности не трепалась.

— Если после восстановления прав, ты попадешься за рулем в нетрезвом виде, — продолжила она, — с большей вероятностью сядешь. Можешь получить до десяти лет. И то если не устроишь аварию. Ты меня слушаешь? Десять лет в каком-нибудь ебаном Шоушенке.

Ник — очень осторожно — положил ладонь поверх ее руки на руле.

— Дай ему оклематься. Я с тобой согласен, но у меня самого башка трещит.

— Я все понимаю, Бев, — пробубнил Роберт.

— Здесь налево, — вставил Билл.

Повернула Беверли медленно — скорость едва ощущалась. Роберт наверняка был ей благодарен.

И за то, что прислушалась к просьбе Ника и не стала продолжать разговор, тоже.

На Бангор-стрит остановились у четырехэтажки — Билл всегда называл эти краснокирпичные дома бостонскими. Теперь побывал в одном из них. Узнал, что там есть лифты с дребезжащими решетками-дверьми и молчаливой неловкостью. Пока поднимались, держался в стороне, касаясь плечом рукава Роберта.

Ну не выгоняют и не выгоняют. Сейчас был и этому рад.

В квартире все сочилось арендованностью. Безликая мебель, затертое пятно на ковре, запах дыма и освежителя. Полотно шкафов на кухне — серое.

Тянуло хоть одну живую мелочь — куртку, пачку сигарет, ключи — бросить.

Беверли стала напротив Роберта.

— Тебе нужно поесть. Я принесу нам что-нибудь, — и повернулась к нему — Билли-мушке-на-стене. — Тебе взять?

Не сразу поверил, что речь о нем.

— Э-э-э… Да. Спасибо. Что угодно.

— Хорошо.

Вернулась к Роберту. Постояла, глядя ему в лицо. А затем вдруг обняла. Почти невесомо, бережно. Погладила по затылку и забормотала:

— Я так испугалась. Когда Ник сказал, что ты в больнице, я думала, что не успею приехать.

— Да ладно тебе, — Роберт обнял ее одной рукой.

— Мы ведь переживаем.

Он промолчал.

Ник почесал лоб, отходя на шаг и присоединяясь к подглядыванию из клейкой мухоловки.

А Билл представил себе этот звонок. Такое деликатно не преподнесешь. Особенно человеку, который ждет, что рано или поздно ей позвонят — вечером, ночью, возможно, во вполне приятный рабочий полдень — и скажут, что ее брат в больнице с передозировкой.