Билл молча подвинулся и вновь обнял со спины.

— Если говорить проще, у него была затяжная депрессия. А я…

Всю жизнь что щенок золотистого ретривера с высунутым языком. Радостная собака, которая тащит тебе утреннюю газету с крыльца, носится за своим хвостом и жарко-жарко дышит — пойдем-гулять-пойдем-гулять!

Любишь эту дурацкую псину, но иногда сил на нее нет.

Иногда для Энди его было слишком много. Иногда Энди говорил, что только он способен его развеселить. А бывало, шутил, что в нем будто два человека.

Похоже, его никогда не было впору. Всего целиком.

Так на хрена тебе это нужно?

А потом Энди становилось лучше. Есть что-то особенное в том, когда такие люди болтают, улыбаются, работают — и все с вдохновением. Собираются реализовать все свои идеи.

И снова летят в пропасть.

Энди — сам пропасть.

Ни у одного психотерапевта не задержался. Нет-сил-времени-денег-он-смотрит-на-меня-как-на-придурка. Нет, Роберт, у тебя деньги я не возьму.

А потом колесо делает оборот. И ты видишь прогресс. И снова общий месяц в Лондоне, инициалы на запотевших окнах ночных даблдекеров{?}[Лондонский даблдекер (от англ. doubledecker — двухэтажный) — название двухэтажных автобусов красного цвета, курсирующих на городских маршрутах Лондона.]. Совместная работа над иллюстрациями к альбому. Миллион бытовых мелочей и задыхающиеся вечера на простынях со складками, которые оставляют мятые следы на спине.

Подсаживаешься на это, словно на иглу.

— Сам знаешь, — он развел руками. — Но ты не думай, что это был сплошной мрак. Мы прожили вместе два с половиной года. Хороших воспоминаний у меня тоже много.

А вот из дряни он тогда мало что принимал. Галлюциногены в основном. Иногда — для работы — кокаин. Ничего слишком опасного.

— Наверное, ты уже догадался, что наше расставание не было неожиданным. После очередной ссоры я ушел проветриться и, когда вернулся домой, он уже собрал свои вещи и съехал.

В тот день он пригласил Энди на выставку в галерею. Не сегодня. Давай в выходные. На следующей неделе. Мне нужно работать. А потом огрызнулся — смотреть на то, как выставляются другие?

Роберт хлопнул дверью и пошел на улицу. Сидел до ночи в забегаловке, всухую давясь картофелем фри. Пил кофе из треснутой чашки. Постукивал носком ботинка оббитый хром стульев.

Домой вернулся в два. Оглядел полупустые комнаты. Словно мольберт, картины и наброски рассорились с синтезатором, гитарой и винилом. Квартира все еще могла звучать и даже сохранила голос, но утратила цвет и потеряла текстуру.

Сложно понять, как крепко врос в тебя другой человек, пока он не исчезнет.

— Я решил, что мне нужно расслабиться. Позвонил друзьям. Несколько дней не был дома. Тоже можешь догадаться, что я тогда делал.

— А ты… — Билл поскреб ногтем около татуировки летучей мыши на шее.

— Нет, не кололся. Я начал два года назад. Скажу сразу — пытался слезть, но ничего не получилось. Чтобы ты не думал, что у меня есть сила воли.

Билл положил голову ему на плечо и скрестил руки у него на груди.

— Через неделю мне позвонила Беверли. Я только вернулся домой, чтобы догнаться там. И когда она сказала, что Энди покончил с собой, я ответил: «Спасибо», бросил трубку и лег спать.

— Че-е-ерт, — протянул Билл и обнял крепче — неужели заслуживал таких объятий? — Передоз?

— Нет. Он спрыгнул с моста Пенобскот Нэрроус.

Самый высокий мост в штате. Металл под черным небом, скелеты деревьев, темная река и пронизывающий ноябрьский ветер в ушах.

Полицейские сказали, что уровень алкоголя в крови Энди составлял один-три{?}[1.3 промилле при максимально допустимых для вождения в США 0.8.]. В автомобиле нашли пустую бутылку вина. И никто не остановил его за сотню миль от Портленда до Пенобскота.

— Утром я вспомнил не сразу. Только когда увидел, что пленка автоответчика забита, понял, что звонок Бев мне не приснился.

Билл прижался щекой к его щеке.

— Знаешь, что я помню лучше всего? Что мама Энди даже не пустила меня на похороны.

Он пришел в костюме. Каждую мелкую кость в теле выворачивало — лихорадка не то от прогулок без шарфа, не то от утренней ломки. В кармане — засаленный, в пятнах кофе — мялся лист с речью.

— Она сказала, что это моя вина. Что я и мои наркоманские дружки — больные уроды, которых нужно держать подальше от нормальных людей.

Не смог дослушать утешения Бев хочешь-я-пойду-накричу-на-нее-да-как-она-вообще-посмела-ну-же-пожалуйста-ответь-мне-что-нибудь, которые она выпаливала ему, пока Ник молча обнимал его за плечи. Сел в машину, проехал пару кварталов и расплакался — впервые за сколько лет?

Потому что не получилось помочь ему? Потому что ничего нельзя было сделать? Или потому что этого не мог сделать он?

Но разве можно сделать что-то с воспоминанием? Разве воспоминания лечатся? Тем более чужие.

— Конечно, удобно свалить все на меня, — он усмехнулся — без тени улыбки под гримасой-усмешкой. — Я не знаю, почему он покончил с собой. Возможно, боялся, что не способен реализовать себя через творчество. Или какая-то химия в мозгу Энди работала неправильно. Или из-за того, что я узнал потом от его старшей сестры. Она сказала, что приятель их матери — дружок-алкоголик — как тебе такое? — насиловал его, когда ему было четырнадцать.

Билл прижался крепче.

— Ну ты же тут ни при чем, — пробормотал он. — Его м-мама просто…

— Хотела свалить вину. Знаю. Но ты разве не понял, каким я могу быть? Я не хочу видеть никаких проблем. Я хочу, чтобы все было классно. Сложно жить с таким человеком, когда тебе хреново. Тебя удивляет, что за три года он так и не рассказал мне про того мужика?

— Может, пр-росто не хотел нести это в ваши отношения?

Он укрыл руки Билла ладонью.

А сам бы рассказал своему парню про изнасилование?

Откуда ему знать? Что у него в жизни — смерть отца, пара «пидорских» прозвищ в старшей школе, недодиагностированный-недолеченный СДВГ. И неутихающее, зудящее недовольство, что мир не летит в его темпе. Это даже не травмы. Так, набор отрицаний и приставок «не».

Если бы Энди сказал, может, вел бы себя иначе. Выбирал бы иные слова, чтобы не разбить ни одну фигурку в их «стеклянном зверинце»{?}[Отсылка к пьесе «Стеклянный зверинец» американского писателя Теннесси Уильямса. Повествует о семье (главный герой, который мечтает стать поэтом, его психологически уязвимая, хрупкая сестра и их мать), застрявшей в запутанных сложных отношениях. Впервые поставлена в 1944 году.]. Наверняка не ляпнул бы про уровень самоубийств в Скандинавских странах.

Да и большинство знакомых не сомневались, что это он бросил Энди, и тот из-за него скинулся с моста. Вот же связь. Отношения с рокером-торчком, яркой звездой «Black Wednesday» — расставание — и падающий огонек.

Иногда он и сам не видел ошибок в этой логике.

Поддерживали его разве что Ник и Беверли. Пытались не оставлять одного. Оба за три года перепробовали все средства, пока он подсаживался все больше. Даже пытались плеснуть едкими словами в лицо, чтобы слез с иглы назло им.

Билл выпутался из его рук и встал с кровати. Наклонился, чтобы посмотреть в глаза.

— Если он встр-речался с тобой, значит, сам этого хотел. Может, только из-за тебя он не спрыгнул с т-того моста раньше?

Отличное достижение. А на грамотах такое печатают?

— Откуда мне знать?

— Он очень тебя любил! — почти крикнул Билл.

— А ты откуда знаешь?

— В твоем в-воспоминании он был в моей голове.

Билл уперся ладонями в его колени. Стиснул зубы — щеки напряглись, заострились скулы.

— Он винил себя, п-потому что не мог дать тебе того, что ты заслуживаешь. И он очень тебя любил.

— Но этого было недостаточно.

Кулаками Билл с силой надавил на колени.

— Не говори так!

Взгляд прожигал.

Бился бы так со своими проблемами, а, Билли?

Но Роберт кивнул. И раскрыл руки, чтобы тот обнял его. Билл сел на кровать и положил голову ему на плечо — Роберт устроился щекой на макушке.