На этом они попрощались.

Больше всего Виталий ненавидел пустое ожидание. А сейчас, по его мнению, время тратилось именно впустую. Но по-другому уже не получилось бы. Кому-то этот его бывший товарищ уже точно успел наплести про планируемое убийство. Хотя как он обо всём догадался, оставалось загадкой…

Загадок вокруг чёрта обычно переплеталось множество и ему доставляло удовольствие их решать. Там, где другой человек сразу спасовал бы, этот наоборот – воодушевлялся. Он мог не спать ночами, решая очередную головоломку, пить снотворное и всё равно не спать, мог уехать за город и, бросив всё, просто бродить по лесу. При этом проблемы никогда не выносил на первый план. Обычно они гармонично переплетались со всем остальным, чем он занимался в жизни и что любил.

К себе на фирму в этот день он не поехал, а отправился домой – отсыпаться.

***

Сразу заснуть никак не удавалось, но был ещё день и принимать снотворное Виталий не стал – вдруг кто-нибудь позвонит по срочным делам и придётся заниматься неотложными вопросами. Хотелось закурить и выпить немного спиртного, однако от этих двух разъедающих жизнь привычек он отказался уже давным-давно. Поэтому съел пару яблок и включил телевизор. Под звуки, раздающиеся с экрана, засыпалось проще всего, и никогда он особенно не всматривался, что там показывают, а просто забавлялся этим навязчивым фоном, который тем не менее никогда его не раздражал.

Вперемешку с обрывками чужих фраз услышал знакомые голоса – может быть они снились, а может всплывали откуда-то из далёких воспоминаний. Там был он и этот его товарищ, которые теперь должен был умереть, а ещё его погибший в Афганистане брат и живые родители этих двоих, а также родители его самого и ещё младший братишка… Казалось, девяностые годы только начинаются: приснившиеся взрослые были совсем молодые, а их дети – юные. Все смеялись и кормили прожорливых норок свежим мясом, потом из оставшегося мяса жарили прямо во дворе шашлыки. Взрослые гладили ребятню по голове. Малышам не было стыдно от таких их жестов, потому что они ещё вовсе не выросли и даже пока не мнили себя большими.

– Только никогда не обижайте друг друга, когда вырастите, – повторяли отцы.

Сыновья послушно кивали, очевидно не понимая, что же можно такое не поделить в этой весёлой и беззаботной жизни, которая их окружала. Они продолжали смеяться и дурачиться, корчили друг другу весёлые рожицы, копируя героев из разных мультфильмов, которые без ограничения смотрели целыми днями.

– Вот станете взрослыми, женитесь, и так же дружите между собой, – приговаривали женщины.

От разговоров о женитьбе ребятня краснела, потому что предполагалось в этом что-то постыдное, им пока непозволительное…

Вслед за этими пригрезившимися воспоминаниями Виталий всё-таки увидел настоящий сон – вообще ему часто снились кошмары, и также часто, просыпаясь посреди ночи, он отгонял разные нелепые мысли, которые лезли в голову, в том числе и такие, от которых кровь застывала в жилах. Сейчас ему приснилось, что кто-то, скорее всего вот этот болеющий его товарищ, подсыпал ему тоже в еду битое стекло – поэтому он умрёт, медленно, мучительно, и никаких способов не найдётся его спасти.

Проснулся чёрт быстро и обрадовался, что не успел окончательно погрузиться в свои кошмары. Разбудил его телефон – звонила сиделка.

– Виталий Николаевич, – прошептала она, отчётливо выговаривая каждое слово. – мы покушали и заснули, лекарства тоже приняли, так что всё хорошо, не переживайте.

Он что-то пробурчал в ответ, и так зная наперёд, что всё хорошо, а станет ещё лучше, когда этого его подопечного не будет уже в живых – тогда ему перейдёт во владение не только шикарная городская квартира, но и особняк на берегу моря, огромный дом у озера, где прямо из гаража можно выплывать на яхте и кататься, сколько душе угодно, и ещё – куча денег, каких хватит до самого конца его жизни. С другой стороны – смотря как жить. Чёрт часто подозревал – не только норками и песцами занимались эти старики.

Долгие годы Настя жила одна.

Когда-то давно она выходила замуж за неказистого неудачника намного старше себя, но замужем пробыла недолго и детей не родила. Теперь одинокий быт вошёл в привычку. В то же время была в нём куча минусов, которые она стала замечать особенно остро именно сейчас. Потому что сейчас почувствовала опасность и никак уже не могла избавиться от этого ощущения. Ей мерещились наёмные убийцы, притаившиеся в подъезде, мерещилось, как кто-то хватает за горло, едва она открывает дверь в квартиру, и даже в собственном платяном шкафу, когда она приходила откуда-нибудь, отсутствуя достаточно долго, чудились подозрительные шорохи. Некоторое время назад женщина установила сигнализацию и подключила тревожную кнопку, но это успокаивало лишь отчасти и волнение её периодически возобновлялось. После недавней встречи в кофейне Настя и вовсе была на взводе: не сомневалась уже – Виталий хочет разделаться с ней как можно быстрей.

Теперь она раскрыла в коридоре мокрый зонт, повесила куртку. Вспомнила, что собиралась по пути зайти в магазин, но прошла мимо, занятая своими мыслями, и уже не хотела снова выходить на улицу, хотя дождь закончился и небо светлело. Ещё вспомнила давний эпизод, хотя впрочем, она его не забывала – досадно часто мысли всё настойчивей возвращались в тот далёкий зимний день.

***

Случилось это в канун Нового года.

Надо сказать, что с Виталием они не отмечали вместе этот праздник ни разу – просто как-то не складывалось. Он часто уезжал в декабре на заграничные курорты один, а она уезжала к родственникам в провинцию. Но в этот раз он позвонил заранее и предложил встретиться тридцатого числа у неё. Она удивилась, что он остался в городе, и удивилась, что не придумал на этот день себе какое-нибудь занятие получше. Сначала радостно согласилась и в предвкушении встречи принялась бегать по магазинам, выбирая себе наряд. Глаза разбегались, порадовать любимого хотелось от всей души – для этого надо было всего лишь выглядеть ярко и особенно привлекательно. Для раздумий решила сделать паузу, зашла в свою любимую кофейню.

Зимой здесь готовили потрясающий глинтвейн и женщина заказала его.

Уткнулась взглядом в каталог, где в новогодних платьях и сверкающей бижутерии позировали разукрашенные красотки. Ароматы кофе и свежей выпечки тянулись с кухни, а ещё к ним примешивался запах хорошего одеколона и Настя чуть огляделась, выискивая, от кого же так пахнет. Прямо рядом за соседним столиком сидели мужчины и полушёпотом энергично обсуждали какую-то свою проблему. От нечего делать она стала прислушиваться, потому что музыку здесь включали редко и очень тихо, а в этот день и вовсе забыли включить.

– В общем, ты будешь кататься на снегоходе, а я посторожу машину, – сказал один.

Другой беззвучно кивнул, а после добавил:

– У чёрта всегда рождаются потрясающие планы. Надо же – получится идеальное убийство, и к алиби не придерёшься: весь посёлок будет слушать рёв снегохода и думать, что это катается он, в то время как на самом деле он явно кого-то собирается замочить.

– Да, хорошее время для убийства – канун самого весёлого праздника. Представляешь, покойник его будет потом лежать в морге в то время как вся страна станет запускать фейерверки.

– Ха-ха! Видать кто-то сильно ему насолил, раз он хочет это убийство так красочно отпраздновать.

Дальше они договорились на день и на время… Назвали как раз тридцатое декабря и тот самый час, в который Виталий назначил свидание с ней. Другого чёрта во всей округе не существовало, и в тот момент, когда он планировал находиться с ней, убить кого-то другого неизвестно где он просто физически не смог бы.

От ужаса Настю охватила оторопь.

Никак не верилось, что эти двое говорили всё-таки о ней – прямо какой-то дурной сон. В то же время сомневаться в услышанном не было оснований. Значит чёрт намеревался её убить… Сразу понятными стали многие его двусмысленные фразы и беспричинный, как ей казалось, гнев, который он позволял себе то и дело. С грустью женщина осознавала, что уже давно он возненавидел её. Виновата в этом была только она… Всё это теперь нахлынуло сразу – как прозрение. Торопливо она захлопнула каталог, понимая, что платье ей вовсе не нужно, а главное – придумать свой план, чтобы перехитрить этого жестокого мужчину. Точнее – самого чёрта.