[1] Уилии Деккерей, помощник Тафта, который был около него 5 августа 1942 года.

Москва. Лубянка. 12 августа 1942 года

Этого человека взяли благодаря моему «послезнанию». Ближе всего к покушению на товарища Сталина подобралась группа немецких диверсантов, посланных в СССР, так называемая «группа Таврина». Это было в этом варианте истории, в моей истории ближе всего к удаче был некто Савелий Дмитриев, обстрелявший машину Микояна, которую принял за сталинскую. Но тут, Дмитриев уже год находился в закрытой психбольнице, откуда выход только на кладбище. Врачи, обследовавшие Савелия, установили у него наличие психического заболевания, хронического, давнего, скорее всего, ну что же, теперь стрелять ему уже недосуг[1]. С Тавриным (Шило) получилось нехорошо. Дело в том, что он был изначально Шило, но несколько раз менял документы. И если в моем варианте истории стал Тавриным, взяв фамилию жены, то в этом варианте истории он сумел взять себе документы умершего человека примерно одного с ним возраста. И в моем послезнании этого факта не было. Так Петр Иванович Шило превратился в Анастасия Лукьяновича Коржина, уроженца Тобольска. Мы искали его под фамилиями Шило (Шилов), Таврин и Серков, фамилии Коржина в моих воспоминаниях не было. Фигурант был призван в первый же год на фронт, в 256-й отдельный стрелковый полк, воевавший на Ленинградском фронте, там вскоре оказался на лейтенантской должности, получил взвод и медаль «За отвагу». В ноябре сорок первого года перешел линию фронта и добровольно сдался в плен недалеко от Нарвы. Обнаружили мы этот факт, во многом, благодаря случаю и системному анализу. В основе легло моя информация, что в РИ сам Таврин был классическим «двойным агентом»: его переход на сторону немцев был хорошо запланированной акцией… Но на первом же допросе, без какого-либо нажима, лейтенант Таврин рассказал следователям всё, в том числе и про его спецзадание: начать сотрудничать с врагом и передавать разведданные в центр. Это было решено использовать в игре против СССР. Кальтенбруннер лично санкционировал акцию против Сталина. И тогда самолет с диверсантами отправили вглубь нашей страны. В РИ после ареста Таврин включился в радиоигру против германской разведки, целью которой было предотвратить засылку новой группы диверсантов. Это удалось, но в сорок девятом в руки СМЕРШа попали документы, которые подтверждали, что Таврин реально сотрудничал с врагом. В пятидесятом его расстреляли. С большим скрипом удалось добиться у самого Лаврентия Павловича дела тех, кого особые отделы фронтов и наркомат отправлял во вражеский тыл. Трое из них должны были сдаться на фронте и начать активное сотрудничество с немецкими спецслужбами. Ни в одном из этих трех дел фамилии Шило, Таврин или Серков не было. Но вот лейтенант, да еще совершивший переход на сторону врага из расположения роты… В деле была фотография. Мне показывали ее в моем мире ДО отправки сюда, к сожалению, научить рисовать меня не могли, никак, если руки не приспособлены, то ничего, кроме каракулей, не получится, но память точно выдала: это он! Берия понял, что допустил серьезный промах. И, если немецкие ученые быстро изготовят свой «Панцеркнакке»[2], то могут быть серьезные неприятности.

3 августа 1942 года недалеко от Минска был подбит немецкий транспортный самолет, отлично подходивший для заброски в тыл парашютистов-диверсантов. К месту посадки самолета были переброшены смершевцы, которые взяли в плен команду самолета, а вот его пассажиры сумели уйти. Допрос немецкого экипажа ничего не дал, они не знали, кого должны были доставить в тыл, только система ПВО и радары выручили нас, не позволив диверсантам забраться слишком близко к столице. В группе было четыре человека: трое мужчин и женщина. Опять женщина![3]

Слишком много совпало. Вскоре удалось перехватить одного немецкого агента, потом второго. Но пара Шило-Шилова никак не проявлялась, оставалась надежда на то, что они воспользуются явкой или контактом, который готовился НКВД как раз на такой случай. В Москве была создана «тайная группа» командиров, которые хотели свергнуть Сталина и вышли на контакт с представителями РОВСа (тогда еще живыми). Никто не сомневался, что эти контакты будут известны Абверу или Гестапо. Вопрос был только в том, к кому они обратятся: к генерал-майору Загладину[4] или майору Палкину. Когда к Валентину Николаевичу недалеко от кадрового управления РККА, где он служил, подошла молодая красивая женщина, попросившая закурить и сказавшая пароль, все стало на свои места. Взяли «сладкую парочку» тихо и незаметно на следующий же день. И звериная осторожность гражданина Шило не помогла. Против профессионалов СМЕРШа это не играет! Женщиной оказалась Магда Людвиговна Клюгге, фольксдойче, проживавшая в Риге и выполнявшая задания немецкой разведки с тридцать третьего года. А вот старший лейтенант СМЕРШа Логвинов, он же Коржин, точнее, Шило, оказался тем еще фруктом. И его «опознать» пригласили именно меня, вот так судьба кидает карты.

На Лубянке меня встретил старший майор госбезопасности Леонид Федорович Райхман, с которым я был знаком достаточно давно: именно он занимался процессом над польскими офицерами, обвиненными в геноциде советских военнопленных после Варшавской катастрофы Красной армии. Это был образцово организованный процесс, в ходе которого вина всех участников была неопровержимо доказана. Так что в справедливости приговора не сомневались даже иностранные эксперты, присутствовавшие на нем, хотя некоторые и скрипели в кулуарах, что пшеки имели право уничтожить несколько десятков тысяч унтерменшей. Высокий, представительный стройный мужчина с правильными чертами лица, в самом расцвете сил (всего-то тридцать шесть лет) весной этого года сумел обрести семейное счастье с примой Большого Ольгой Лепешинской. Пара получилась красивая! В Москве он курировал охрану иностранных дипломатов, на которых могли устроить покушения, чтобы опорочить СССР и ухудшить отношения с теми или иными партнерами. И такие планы у противника были! Одно покушение на посла США удалось предотвратить буквально в последний момент: бдительный сотрудник НКВД нашпиговал свинцом грузовой автомобиль, который начал движение, не смотря на запрещающий сигнал регулировщика, когда к перекрестку начала приближаться посольская машина. И вот теперь разбирался с гражданином Шило.

Он совершенно спокоен. К нему не применяли физического воздействия. И еще, он уверен, что имеет крепкие позиции и будет нам нужен. Он согласился включиться в радиоигру и даже передал первое сообщение под своим позывным. Вот только он не знал, что рация — фальшивая и передача идет только на запись. Почему? Потерпите одну минуту! Внимание предателя сосредоточено на новом персонаже — мне. Но первый вопрос задает Райхман:

— Гражданин Шило, почему вы так долго не выходили на связь с НКВД или СМЕРШ?

— Но я же объяснял, гражданин…

— Повторить!

Шило неожиданно теряется, его почему-то мое присутствие раздражает, я знаю, что моя иновременная сущность на некоторых чувствительных людей действует именно таким образом.:

— Я… со мной была Магда, она контролировала… я ждал встречи с агентами Шторм и Орехов, после этого … вот.

— Почему вы не воспользовались документами Серкова? — этот вопрос задаю я, воспользовавшись тем, что внимание Шило сосредоточено на следователе.

— Я… что? Откуда… Извините… Я неудачно переклеил фотографию, потом исправил, но получилось все равно… такой комплект документов пропал зря…

Очень хорошо, внимание разделилось между двумя следователями.

— Почему вы сразу согласились сотрудничать с немцами и рассказали все о своем настоящем задании? — Это Райхман.

— Что? Как? Я…

Шило хватает стакан воды и нервно пьет, старается привести нервы в порядок. Но тут уточняю вопрос уже я:

— Вы сказали следователю Риману, что вас послали для сдачи в плен и внедрения в ряды антибольшевистского сопротивления.