И Роммель отдал приказ отступать, отправив курьера остановить и наступление вдоль реки Голтва, сейчас надо было оттягивать силы к Кременчугу, укреплять оборону и надеяться, что артиллерия, та, что имеется, сможет отразить неизбежное контрнаступление красных. Прибыв в штаб, он увидел Шпайделя, пребывавшего в совершенно шоковом состоянии. На столе лежало донесение. Прочитав его, Роммель выругался, впервые за последние месяцы дав все-таки волю эмоциям. Сообщение гласило, что русские прорвали фронт 50-й пехотной дивизии у Красноселья и заняли город Знаменка. Передовые части большевиков подошли к Протопоповке, за что такие названия! За что?

— Мой генерал, через день русские ворвутся в Кременчуг. — сумел как-то выдавить из себя начальник штаба.

— Думаю, это не самая большая проблема, Ханс, я уверен, что их главная цель — выйти на Днепропетровск, чтобы соединиться с частями Конева и взять нас в мешок. Что с горючим?

— Мо генерал, уверен, что через час мы будем знать точный ответ. — и Шпайдель показал в окно, где было видно, что небо чернеет, покрытое армадой бомбардировщиков. Не было сомнения, что вражеских, немецкие уже давно не летали, тем более, в таком количестве. Поскольку самолеты не отбомбились по передовым позициям, значит, их цели — тыловые пункты снабжения… Еще раз выругавшись, но уже почти про себя, Роммель отправился в бомбоубежище.

[1] «Тигр», «Пантера», «Ягуар» наши солдаты называли «новым зверинцем фюрера».

[2] В этот бой Роммель послал 52 танка, считая, что этого будет достаточно для отвлекающего маневра.

[3] Панцергренадеры — название немецкой мотопехоты, называли их «панцирной пехотой» с некоторым ироническим оттенком, но противник был серьезный.

[4] Это фактически Т-44, который имел торсионную подвеску, поперечное положение двигателя и 85-мм пушку в башне, причем готовилась и его модификация с более мощной 100-мм танковой пушкой, которая начнет поступать в войска в конце сорок второго года.

[5] А вот это танк почти что тяжелый ИС-З с 122-мм орудием, мощным бронированием, который должен был не только уничтожать вражеские «Тигры», но и поддерживать пехоту при штурме укрепленных пунктов противника. Аббревиатура ИС была перехвачена ВВС, так что этот монстр оказался под маркой КВ.

Рублевка. 26 октября 1942 года.

Ну вот я и попал! До Кременчуга осталось чуть более двадцати километров, когда мы наткнулись на группу немецких окруженцев, попытавшихся устроить засаду: наш небольшой караван показался им легкой добычей. Вот я теперь и думаю, как это меня угораздило? Думать-думаю, а делаю всё на каком-то автомате, которого раньше от себя не ждал. До сих пор не пойму, почему я схватил карабин убитого водителя, а не автомат раненного бодигарда, просто в этом случае моё подсознание схватило то, что посчитало наиболее рациональным. Откатился в кювет, прицелился. Фигурка в прицеле падает. Вот и первое убийство человека: вот так, в бою, когда враг атакует, его уничтожают! Это так было у писателя Пешкова? Знаю. что не так, да еще и неизвестно, кто кого сейчас… Не время рефлексировать! Еще выстрел, кажется, промазал, нет, точно, промазал, надо срочно позицию поменять! Пуля, которая ложится рядом, подсказывает, что время для маневра выбрано правильно. Перекатился. Выстрел. Ранил или убил, не ясно, но попал. Обоймы! Вот чудила, всего два выстрела в резерве! Вижу, как Михальчик вытаскивает из подбитой машины ручник и дает короткую очередь. Что, не понравилось? Зато есть минутка, чтобы всё рассказать. Ладно, обо всём по порядку, значится, по порядку!

24 сентября началась операция «Кутузов». Это была совместная операция трех фронтов: Южного (генерал-лейтенант Михаил Фёдорович Лукин[1]), 1-го Украинского (генерал-полковник Иван Степанович Конев) и 2-го Украинского (генерал-полковник Николай Федорович Ватутин), под общим руководством Георгия Константиновича Жукова. Каждому фронту придавались по две танковых армии. Звучит грозно. Но… Было принято тоже решение, что и в годы Великой Отечественной войны в моей реальности: то, что соответствовало танковому корпусу получало название танковой армии, а из выделенных 6-ти армий танковыми корпусами можно было назвать только 1-ю и 2-ю, остальные — мехкорпусами, причем довольно урезанными. Но звучало всё очень и очень грозно. Началось же всё с авиаудара. Так получилось, что на этом участке фронта в августе месяце противник сосредоточил два своих флота, почти 70 % всей авиации Рейха, обескровив другие участки и обокрав ПВО Германии, за что поплатился, когда бриты начали ковровые бомбардировки городов Германии. Это шло в разрез с секретными договоренностями джентльменов с Гитлером от сорок первого года, о которых нам было известно, но джентльмены, как известно, хозяева своему слову: хотят — дают, хотят — взад берут. Им противостояли три воздушных армии, объединенные в Южное командование ВВС под общим руководством Жигарева, в общем, долгое время был паритет. Но когда на подготовленные заранее аэродромы стали прибывать части 6-й воздушной армии, противнику стало не до шуток. Эту эарогруппу формировали почти что год, основу ее составили самолеты ИС-2, первые боевые испытания которых состоялись чуть менее года назад в Норвегии, но там эти машины были еще слишком сырыми, вылезли серьезные недочеты в техническом обслуживании, которое было очень сложным из-за весьма капризных двигателей, дающих рекордную мощность. Но такой двигатель — это не только скорость, это особая требовательность к управлению, так что не каждый опытный пилот с этим делом справиться, это требование к взлетно-посадочным полосам, тут никаких грунтовок, только бетонированные площадки, это требовательность к высокой квалификации технического персонала и наличие на аэродромах специальной техники, без которой обслуживание таких машин было крайне затруднительным. А у нас, как всегда, всего не хватало. Да и противник в северном небе как-то слишком быстро исчез, не с кем было тягаться. Плюс… Рекордные скорости и устойчивость в полете ИС-2 демонстрировал на очень качественном бензине с высоким октановым числом. Мы его уже начали производить, но было этого мало, а амеры такой продукт нам поставлять отказывались наотрез. Какие-то крохи перепадали от бриттов, но это были именно крохи: они сами его получали у кузенов. Но к весне сорок второго основные проблемы двигателя были изжиты, он стал получаться достаточно технологичным, давал на выходе отличные показатели, а его ресурс работы стал вполне приемлемым. Дорогой и сложный, но ИС-2 научились пилотировать, по мере нарастающего производства этих машин, комплектуя новые истребительные авиабригады, но не посылая их бой. Было решено массированно использовать новую технику в одном месте и в одно время, чтобы получить решающее преимущество над противником. 26 сентября в три часа утра включились станции радиоподавления. Их первое использование тоже пришлось на операции Северного фронта в Финляндии и Норвегии. Более-менее справились, а противник их действия принял за природную аномалию, что для северных широт довольно частое явление. Были учтены замечания, устранены недоработки, станции пошли в работу, их накопили в достаточном количестве, чтобы массово применить в совместной операции трёх фронтов. Всё это время, когда на фронте было затишье, страна напряженно работала, давая фронту всё, что надо было для победы! В тот же день, 26-го, рано утром после артподготовки и обработки передовых позиций боеприпасами объемного взрыва началось наступление двух танковых армий — 5-й танковой армии (генерал-майор Семен Моисеевич Кривошеин) и 6-й танковой армии (генерал-лейтенант Дмитрий Данилович Лелюшенко). Эти армии фактически были усиленными механизированными корпусами, имеющими в своем составе почти 300 средних и тяжелых танков, половина из которых были новыми КВ-3 и Т-42. В этих армиях не было самоходной артиллерии, но все приданные орудия имели скоростные транспортеры, что позволяло им оперативно оказывать поддержку наступающим частям, мотопехота двигалась как на грузовых автомобилях, так и на бронетранспортерах, а вот фланги наступающим войскам обеспечивались кавалерийскими корпусами, которые позже замещались линейной пехотой. Утром 29-го обе армии встретились у Вознесенска, создав первой кольцо окружения. Успех был обеспечен еще и тем, что удар армии Лелюшенко наносился с Одесского пятачка, где противник никаких танков не ожидал увидеть. А противостояла ему 3-я румынская армия, которая попыталась оказать сопротивление, но против такого мощного удара ничего сделать не могла. В этот же день, 26-го сентября, началось наступление 4-й танковой армии генерал-лейтенанта Василия Васильевича Новикова, после стремительного продвижения наши мобильные части под Днепродзержинском утром 28-го смогли соединиться с частями 1-го Украинского фронта, отрезав танковую армию Роммеля от снабжения. В это время 25 сентября Гудериан подошел к Мелитополю. Это был мощный удар, в то время как танковые корпуса Манштейна почти что растаяли, преодолевая вязкую оборону РККА, намертво застряв у Каховки, последний рывок подвижными соединениями 1-й танковой армии был из района Запорожья на Сталино[2]. Но это продвижение позволило выскочить Гудериану из-за спины Манштейна и рвануть на Крым. При взятии Мелитополя и выходу к Азовскому морю немецкое командование создавало благоприятные условия для прорыва на полуостров, а почти не растраченные силы 3-ей танковой армии должны были стать тем козырем, который изменит всю обстановку на Восточном фронте. Но не судьба! Павел Семенович Рыбалко (командующий 2-й танковой армии) и командующий 3-й танковой Михаил Георгиевич Хацкилевич[3] сумели организовать фланговые удары по наступающей армии Гудериана, в то время как под Мелитополем врага встретил огненный мешок — почти вся тяжелая артиллерия Южного фронта плюс тяжелые батареи резерва главного командования (в том числе батареи 210-мм гаубиц) создали вал огня, выбивая танки противника, превращая их в огненные костры. Помогла авиация, главной целью которой стали машины снабжения, в первую очередь те, что перевозили бочки с бензином[4]. Главной сложностью этой операции было даже не перетащить под Мелитополь гаубицы и пушки, а организовать доставку снарядов, которых за два, самых интенсивных, дня боев было израсходовано четыре эшелона![5] А пятый уже подходил к концу… Оказалось, что в условиях подавления радиосвязи управление мобильными соединениями Вермахта очень сильно страдает. Мы этим и пользовались, изо всех сил! А потом все части трёх фронтов перешли в контрнаступление, которое привело к образованию множества котлов, в которых оказались сотни тысяч солдат немецкой и румынской армий. 27-го был тяжело ранен Гудериан, которого самолетом вывезли в Берлин, а вот Манштейну не повезло. Его фюрер вызвал в ставку, чтобы прекратить истерические вопли генерала с требованием организовать прорыв его застрявших глубоко в украинской глубинке корпусов. Но самолет с главным авантюристом Вермахта был сбит, сам генерал погиб, значит, не напишет своих утерянных побед, ну, как писатель он так себе, с этой точки мировая литература ничего не потеряла. Хуже всего досталось Роммелю. Он тоже посылал какое-то время курьеров, чтобы ему разрешили прорваться назад, но… Разрешения не последовало. Каким-то чудом командующий 2-й таковой армией Вермахта постарался организовать удар из-под Кременчуга на Знаменку, который закончился ничем. А фюрер в качестве подкрепления произвел Роммеля в фельдмаршалы и послал ему маршальский жезл. Самолет с этой посылкой был сбит, и не было известно, сообщили новоявленному фельдмаршалу, что фюрер приговорил его к самоубийству? 21-го октября в Кременчуге 2-я танковая армия Вермахта сложила оружие. И вот поэтому я срочно вылетел в освобожденный город, чтобы провести допрос немецкого командующего. Как-никак, первый фельдмаршал, попавший нам в плен!