Если доброжелатель и присутствовал при этих событиях, то вида не подал и остался незамеченным. Количество стрел в колчане убитого лучника превосходило количество врагов, и потому девушка легко расправилась с ними. Лефириус смотрел за её действиями, думая о том, что стоит всё же узнать у Элейны, кто она такая и почему в ней сочетаются столь странные и противоречивые страхи и умения.

Когда Элейна закончила и спрыгнула вниз, жалобный стон второго лучника заставил вспомнить о его существовании. Девушка подошла к нему, посмотрела на скрючившееся на земле тело и обратилась к Лефиру:

- Ты не против, если мы не будем его добивать? Рана не смертельная, и его скоро найдут, так как ищут нас… - она посмотрела на него как-то умоляюще.

Принц нахмурился. Неужели он был похож на того, кто станет настаивать на смерти этого лучника? Заметив, что девушку беспокоит то, что он хмурится, Лефир тут же принял доброжелательный вид.

- Тебе решать, – пожал плечами он. – Кажется, это твоё сражение, я тут так, просто стою, наблюдаю… - он улыбнулся, показывая, что совершенно не против такого положения дел и вовсе не упрекает её в самоуправстве.

- Тогда уходим отсюда, – решила Элейна без колебаний.

Она взяла лежащий рядом с лучником полный колчан, оставив ему свой пустой, и сказав:

- Подумай пока, как ты всё это объяснишь своим. И передай, что принца им не видать мёртвым, но пусть попытаются, если им не важны жизни таких жалких людишек, как ты!

Раненый не ответил, и девушка оставила его в покое. Элейна подошла к первому убитому лучнику и вытащила свой клинок из его груди. Она улыбалась, приглашая принца следовать за ней: они входили в её владения, покидая город и вступая в лес, который уже начал серебриться в свете восходящей звезды Лартус. После Оуила ночной лес казался ей мирным и надёжным, страхи отступали, уступая место уверенности и желании поскорее убраться за пределы Северного Догорма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лефир видел, что Элейна ослабла от этой стычки, что ей нужен был более длительный отдых, чем он мог ей позволить в своём убежище. Он взял у неё лук и колчан, а она не стала спорить. Ей было проще идти налегке, и она не скрыла этого от принца. Элейна больше не стеснялась быть при нём беспомощной и слабой, и, зная её уже не так плохо, как раньше, для Лефира этот факт значил много.

В ближайшем ручье, попавшемся на пути, путники умылись. Хотелось смыть с себя все воспоминания об Оуиле. Причём в равной степени и Лефириусу, и Элейне. В серебристом свете звезды бегущая вода смотрелась волшебно, сверкала, переливаясь, шумела о камни, образуя пороги. Деревья, тоже окрасившиеся в серебристый цвет, могли бы заворожить любого своей волшебной красотой. Принц не был исключением, хотя часто видел лес именно при таком освещении, охотясь с Санаром, но не переставал восхищаться великолепием природы.

Принц, отходя от ручья, поднял мокрую ладонь вверх, замечая, как с лёгким ветерком влага исчезает, сменяясь лазурной пыльцой. Он не слышал о подобных поверьях прежде, но сейчас ему показалось, что всё действительно правильно и не стоит даже роптать на судьбу: они шли верным путём, если верить лазоревому ветру.

***

Путники всё дальше уходили от столицы, но путь им предстоял извилистым – было необходимо обогнуть все, даже самые мелкие поселения. И, пожалуй, особенно мелкие поселения – люди в них могли работать сообща, стремясь убить принца, так как заоблачные богатства были не к чему простым людям, и они вполне могли довольствоваться тем, что получилось бы на руки каждому при делёжке дохода. Это было опасно.

Лефир всю дорогу молчал. Могло показаться, что он просто ждёт, пока девушка придёт в себя и сама начнёт разговор, но на самом деле ему было и так хорошо. Он всё больше чувствовал, что опасность остаётся позади. Нет, она не исчезала вовсе, но теперь, по крайней мере, она не преследовала их по пятам, а осталась где-то там, в столице. В дополнение к этому, он честно признался себе, что находится на завершающем этапе такого сложного и маленького, такого незаметно простого и в тоже время огромного шага от ненависти до любви. Он легко преодолел этот шаг, тем более, что ветер был попутным. Ветер, сотканный из непредвиденных обстоятельств, неприятных событий, опасностей и противоречивых эмоций, но всё-таки ветер в спину. Не было ни сил, ни желания ему противиться.

Природа, словно почувствовав, что шаг сделан, погрузилась в безмолвие и безветрие. Девушка первая заметила, что ветер стих. Совершенное спокойствие воцарилось в эту ночь, и даже на верхушках деревьев не колыхался ни один листик. Это не было затишьем перед бурей, но Элейне от этой гнетущей обстановки стало тревожно на душе, к тому же время Лартус подходило к концу и лес снова стал погружаться в тьму. Она внимательно вгляделась в лицо принца, и подумала, что прежде она не видела его столь спокойным. Лефир совершенно не был напуган. Он проверил свои силы, и теперь был уверен, что так просто убить себя и девушку никому не позволит.

- Ты говорил, что не умеешь сражаться! – заметила Элейна, стараясь начать разговор, чтобы забыть о тревогах.

- Я такого не говорил, – улыбнулся он, дотрагиваясь до пореза над бровью и растирая в пальцах сухую запёкшуюся кровь. – Я говорил, что отец не учил меня самообороне, но кроме него в моём окружении были люди, способные передать мне свои навыки.

- Расскажешь, пока идём? – спросила она и посмотрела на него с нескрываемой надеждой, что он не отвергнет это предложение. – Очень не хочется оставаться, окружёнными тишиной. После недавнего появления в моей жизни тебя, тишина стала меня пугать… Так же, как и темнота… - она врала ему, и он отлично это чувствовал, сам не понимая, откуда в нём была уверенность, что страхи её куда более древние, чем их знакомство. - Так что расскажешь, хорошо? – она всё смотрела на него и ждала ответа.

Он снова улыбнулся, думая о том, как забавно Элейна не желает признавать свой природный страх перед ночным лесом. Девушка была пуглива, но он не знал её прежде, и не мог судить, насколько большую роль в её страхах сыграл он. Впрочем, ему нравилось чувствовать себя храбрым рядом с ней, и нравилось, что ни смотря на все страхи, она решила остаться с ним. А ещё Лефир начинал ей верить. Не ища каких-то доказательств тому, что она не будет мстить ему, не проверяя и не терзаясь сомнениями – просто принимая на веру все её слова и действия. Возможно, потому что больше верить ему всё равно было не во что.

- Расскажу, – легко согласился он и добавил условие: - Если не будешь перебивать, – она кивнула в знак того, что не будет, и он продолжил: - Наш дворецкий, Эдвард. Мы были с ним дружны, и он всегда учил меня тому, что отец считал лишним. Это было нашим секретом. Он учил меня сражаться, выживать, вырезать ножом фигурки из дерева… То убежище, где мы были – это наше с ним место. Эдвард был прекрасным мечником, хотя ходили слухи, будто меч он в руках и держать не умеет, а из оружия предпочитает лук… - он вздохнул, припомнив спасшего его лучника и снова пожалев, что он так и не узнал, кто это был. – Мы тренировались часто, и он ни разу не позволил мне победить в наших поединках. Эдвард был сильнее, ловчее, стремительнее, опытнее, и каждый раз я знал, что проиграю, и однажды я отказался от тренировки, и тогда он объяснил мне, чему хочет меня научить. Он хотел, чтобы я всегда помнил, что сражаюсь я бездарно, а потому лучше не ввязываться ни в какие бои, но если уж случится так, что сражения не избежать, то надо биться до последнего и не бояться вступать в бой с любым противником, даже если он заведомо сильнее… Вот и вся история.

- Сражаться ты научился лучше, чем не сдаваться, – усмехнулась девушка. – Вспомни себя вчера на побережье…

- Это другое, – ответил он, решив не пояснять ей, насколько разные вещи она опять сравнивает.

- Что с ним стало? – спросила Элейна, и уточнила, поняв, что мысли уже далеко унесли Лефириуса и он не понимает, о чём она: - Эдвард – ты говорил о нём в прошедшем времени, что с ним стало?