— Может, я и вправду помогаю Раххе, а может, я просто стараюсь быть в курсе ваших планов, — Аделаида попыталась выглядеть дерзко, но Халлэйт лишь расхохотался.

— Поверь, ты не видишь и малой части картины, словно насекомое, не имеющее представления о планах людей, — с этими словами он двинулся в сторону своей гостьи, и та инстинктивно попятилась назад, пока не почувствовала спиной стену.

А мертвый лорд продолжал изрыгать слова, все приближаясь к ней, шаг за шагом:

— Демоны, ангелы суть одно и то же. Мы — корни, они — крона, все мы части единого дерева. Галаксия заигрался в добро и стал злом. Ты встала на сторону зла и стала добром. Что хорошо, а что плохо? Кто сказал, что боги и ангелы есть добро? Баюм выказал заложенную в нем самими богами жажду вечной жизни, а они наказали его за это вполне естественное желание. Разве не лучше будет мир без глупых заповедей, без понятий греха, где каждый сможет выражать свою суть без притворства и лицемерия?.. — он остановился в одном шаге от женщины, словно ожидая ответа.

— Мне кажется, — начала Аделаида высказывать первую мысль, пришедшую ей на ум после тирады Халлэйта, — я искренне считаю, что это приведет мир к полнейшему хаосу и беззаконию.

Халлэйт несогласно потряс головой. Заметив, что женщина смотрит на него снизу вверх, практически до конца запрокинув голову, он отступил на несколько шагов назад и снова принялся за объяснение своей концепции идеального мира:

— К хаосу и беззаконию, — повторил Лорд Смерти слова посланницы. — Сначала да, — согласился он, — но спустя время хаос обретет структуру, и мир заживет по новому закону, где будут править не закостенелые традиции и догма, а высший смысл, заложенный у истоков всего сущего. Подумай над этим. А теперь ступай и живи свою жизнь, — Халлэйт пригнулся и сказал слова, которые глубоко отпечатались в уме Аделаиды: — Лорды и военачальники хотят сломать твою сущность — такая, как ты есть, ты им неудобна. Не будь удобна, будь собой. Помни! Наша сила уже заложена в нас, как скульптура уже содержится в куске камня, — надо лишь ее найти…

После этого он встал во весь рост, прочел какое-то темное заклинание, и уже начавший исчезать плащ снова уверенно обхватил тело Аделаиды.

— Это очень хороший плащ, — кивнул Халлэйт. — Пускай будет пока с тобой. И еще вот, — он протянул женщине Кровавую Орхидею, и Аделаида уже была готова ее принять, но рыцарь остановил ее: — Нет-нет, я не отдаю ее тебе. Есть у тебя свое оружие?

— Да, — она смущенно достала свой кристальный ножик.

Халлэйт коснулся лезвием Орхидеи ножа Аделаиды, и тот засветился ярким кровавым огнем.

— Считай это подарком от Раххи.

Аделаида не знала, хорошо это или плохо, но сила, наполнившая ее, была ей по вкусу. Она решила, что это и есть истинный критерий правильности: она чувствовала себя практически богиней. Затем Халлэйт кликнул служанку, которая вывела гостью из комнаты и проводила до лестницы, и посланница демонов, ошеломленная и обескураженная, двинулась вниз по стертым каменным ступеням.

[1] Гарпия — чудовище с головой и телом женщины, но птичьими лапами и крыльями.

–– АДЕН —–

Алойвия, ждавший у входа, обнюхал хозяйку и недовольно заворчал, но Аделаида почесала его за ушком и потрепала серую макушку, и доверие его вернулось. Она вновь обратилась к своим чувствам.

Она хотела служить в отряде Каена, ей понравились эти ребята, ей понравились Орен и Деревня Охотников. Но она также хотела, чтобы ее приняли со всеми ее сторонами. Она могла бы стать бесценным воином, если бы научилась использовать все умения, к которым у нее был дар, а не только те, которым учили в школах и академиях. Она чувствовала теперь, что способна на многое. И она решила поставить условие мастеру Ангусу и генералу Клаусу: она овладеет положенными ей умениями призрачного танцора, что бы это ни означало, и станет частью королевской армии, оставшись на службе в Орене. Ни одно войско Адена, насколько ей было известно, не имело в своих рядах призрачного танцора, и она могла бы стать первой. Одной из тысячи. Она вдруг четко осознала свою полную уверенность. Ангус обязан согласиться, ведь он сам послал меня в Орен, где мою помощь заметил и оценил сам сэр Густав Атебальт. А люди будут глупцами, если отвергнут такое предложение. Уверенная в своем решении, она ступила на неприметную тропу, которая должна была привести ее прямо в Аден. Посмотрю столицу, напишу письма Ангусу и Каену, а потом отправлюсь за разрешением к Первосвященнику Баэтину.

Утро было туманным и холодным. Броня, защищающая в бою, была совершенно бесполезна при ветре и сырости, к тому же на Аделаиде было две брони: одна, рубаха из синей прочной материи, — подарок древня; другая, красная и невесомая зачарованная накидка, — дар главаря демонов. Крики птиц заполнили прохладный воздух. В животе по-прежнему урчало. Вдали показался силуэт города, но трудно было разобрать что-либо, так как на землю вновь опустился туман, и обзор уменьшился до сотни шагов. Подойдя поближе, Аделаида поняла, что перед ней был не город, а огромный прекрасный замок, увенчанный остроконечным звездчатым шпилем, в то время как город располагался немного южнее. На полях паслись одичавшие стада силенов, провожая путницу своими бледными печальными глазами.

Аден являлся политическим, культурным и религиозным центром континента и сердцем одноименного королевства. Раньше многие люди опасались жить здесь из-за близкого расположения города к границе с Элмором, северным королевством. Но после недавнего заключения мирного договора многие вельможи, пострадавшие от войны с Грасией, перебрались сюда из южных городов, и с недавних времен Аден стал считаться вторым после Гирана самым густонаселенным городом мира. Воинской гильдией города управлял мастер Сэдрик — основатель Тренировочных Залов на Говорящем Острове. Аделаида знала об этом, потому что была немного знакома с сэром Ройеном, оставшимся заведовать военной школой своего дяди после того, как пожилой рыцарь был вынужден перебраться в столицу по личной просьбе молодого короля Амадео. Несмотря на то, что самый знаменитый паладин королевства, правая рука покойного короля Рауля, объединившего весь юг под флагом Адена, был уже немолод и не мог непосредственно участвовать в боевых конфликтах ввиду ослабевшего за последнее время здоровья, его опыт и знания не раз выручали юного правителя. Очень сильна была и магическая гильдия столицы. Здешние маги пытались во всем превзойти магов Башни Слоновой Кости, и местные лорды всячески старались этому поспособствовать, так как независимыми магами Башни было сложно управлять, а власть — это главное, что нужно правителям.

С виду в городе все было благополучно, пышно и красиво, но поговаривали, что борьба за власть в столице шла нешуточная, начиная с того, что некоторые лорды втайне поддерживали короля Севера Астеара, считая его истинным правителем, последним потомком великих императоров, и заканчивая тем, что Первосвященник Орвен, архиепископ церкви Эйнхасад, вообще не имел права короновать слабого здоровьем Трабиса, а вскоре после его кончины и необычайно юного Амадео, в то время как королева носила под сердцем ребенка Короля Единения Рауля, а наследники приходились лишь братьями ее величеству. Но тот факт, что королева сама дала на то согласие, отказавшись от регентства, а затем и небывалая победа, одержанная шестнадцатилетним королем над армией Севера, а после и Грасии, немного поумерили пыл негодующих и дали всем небольшую передышку. Аделаида вспоминала, что Первосвященник Баэтин, глава церкви Эйнхасад ее родного острова, еще лет десять тому назад с сожалением замечал, что, по его мнению, мир продержится недолго, и даже без вмешательства богов, богинь и демонических сущностей расы не смогут долго просуществовать в согласии. У орков была «Легенда о Вечной Зиме», и время ее прихода, указанное в писаниях, неумолимо приближалось. Не ясно было, пересекалась ли как-то эта легенда с пророчествами эльфов о восстании Богини Смерти или она больше была связана с полнейшим раздором на континенте, но тревога витала в воздухе вокруг столицы, и Аделаида смогла в полной мере ее ощутить в первый же день своего прибытия.