А Магос… Лидер их группы вообще не вышел ее проводить, и хотя она теперь уже прекрасно разобралась в его скверной натуре, надежда, что человек, с которым они вместе столько всего пережили и преодолели, найдет в себе хоть толику великодушия, чтобы попрощаться с ней, до конца не оставляла ее.

«Ну и катись на все четыре стороны», — такими были последние слова стареющего мага, когда она попросила высадить ее в ближайшем порту после того, как тот вновь не сдержал своего обещания. Магос долгие месяцы уверял ее, что они наконец смогут найти себе другое дело, помимо сбора по прибрежным землям ресурсов и доставки их на Остров Душ, возникший из ниоткуда около трех лет назад посреди Широкого Моря. Но время шло… А все, что делал руководитель их группы, — продолжал выполнять задание, которое сулило ему горы золота. И плевать ему было, что всем остальным до чертиков уже надоело это плавание вместе с кораблем и его звериной командой.

Махнув на прощание рукой стоящим у борта товарищам, Аделаида поправила висящий за спиной меч, заткнула за пояс кинжал, закинула за правое плечо легкий мешок, в который было завернуто все ее скромное имущество, и, не жалея ни о чем, уверенным шагом направилась в сторону деревни.

— Я с детства мечтала путешествовать по миру, — заявила подсудимая. — И как только я освободилась от своих обязательств как перед лордом Вильгельмом, так и перед своей командой, я тут же отправилась осуществлять свою мечту.

— Тогда не расскажете ли нам подробно, что Вы сделали, оставив свою службу и свою группу? С чего Вы начали свои странствия и что надеялись найти?

Мечтательная улыбка озарила добродушное лицо темнокожей женщины.

— Хотите верьте, хотите нет, но изначально у меня не было совершенно никакой цели. Я всего лишь хотела узнать, что из себя представляет наш мир, какие чудеса он таит и есть ли хоть какая-то правда в сказках, которые я слышала от матери и старейшин нашей общины, от заходящих на остров капитанов и вылеченных мной воинов с сединой на висках: о феях и драконах, о бессмертных богах и гигантах, живших на земле тысячелетия назад и оставивших, согласно легендам, в этом мире волшебные и могущественные артефакты. Я попросила нашего капитана высадить меня в ближайшем порту, и им оказался порт Глудина.

— Кто-то может подтвердить, что в начале осени этого года Вы находились именно на территории Глудио? — спросил судья, и Аделаида уверенно кивнула.

— Страж ворот Скотти, Мартин-животновод, а также Ее Преосвященство Левиан, старший епископ церкви Эйнхасад в Глудине, — с ходу выпалила она.

Аделаида стояла посреди огромной каменной площади и, раскрыв рот, смотрела по сторонам — никогда ей еще не доводилось бывать в таком крупном поселении. Никто ее не торопил, никто ничего не запрещал. Она вольна была делать все что пожелает и идти куда вздумается. И это ее озадачивало: в последние пять лет она научилась неукоснительно следовать указаниям своего лидера и почти разучилась думать своей головой. Так что единственное, что пришло ей на ум, — навестить местный храм и помолиться.

Алтарь венчала прекрасная каменная статуя, изображающая Богиню Света в виде крылатой девы. Аделаида ожидала, что искренняя молитва укажет ей путь, но боги в ее голове все как один молчали.

— Могу я чем-то помочь тебе, дочь моя? — обратилась к ней немолодая женщина в скромном монашеском платье. Ее по-матерински добрые серые глаза успокоили растерянность стоящей перед огромным божеством темнокожей женщины. — Ты ведь епископ с Говорящего Острова? — спросила она, и Аделаида кивнула. Она и сама вспомнила возникшую перед ней персону. Ее Преосвященство старший епископ Левиан однажды посещала их островную церквушку, когда юную тогда целительницу посвящали в профессию около десяти лет тому назад. Левиан представляла духовное посольство с большой земли и помогала Первосвященнику Баэтину, главе их церкви, возводить юных послушников в духовный сан.

Аделаида мягко улыбнулась и сказала, что она просто зашла помолиться перед дальней дорогой.

— Пусть свет Эйнхасад укажет тебе верный путь, — промолвила Ее Преосвященство, прежде чем вновь оставила Аделаиду одну перед алтарем.

Когда-то давно эти слова обволокли бы ее сердце теплыми лучами благоговения, но теперь она лишь продолжала растерянно рассматривать вознесшую меч под самый купол Богиню Света.

Мать Аделаиды была женщиной набожной и религиозной, и лишь юный возраст и душевная наивность подтолкнули ее тогда к странному шагу, заставив бежать с тем, кого все ее окружение считало злейшим врагом. Ника с лихвой поплатилась за ту оплошность и дочь воспитывала в атмосфере веры и благочестия. Аделаида с детства слушала ее рассказы об Эйнхасад, Богине Жизни, что сотворила весь мир и людей, и ее детях, что создали потом все остальные расы. Она всегда твердо верила, что есть свет и есть тьма, и что свет — это хорошо, а тьма — не очень, и каждый раз чувствовала себя виноватой, осознавая, что и в ней самой заложена частичка этой самой тьмы. Но мать никогда не давала ей повода сомневаться в себе.

— Доверься Богине Света, стань ее голосом в этом мире, и тогда твое сердце сможет очиститься от любой разрушающей его скверны, — говорила Ника, и девочка верила, что рождена для того, чтобы нести в мир свет и гармонию, и утвердилась в этой мысли, когда была принята в храм сначала послушницей, потом выучилась на клирика и за безупречную службу и помощь обществу была в итоге произведена в сан епископа местной церкви Эйнхасад.

И все было хорошо до тех пор, пока на Говорящий Остров не зашел корабль с наемниками и она не поддалась на уговоры могущественного чародея и тайно не покинула родную деревню в надежде окунуться с головой в захватывающий мир приключений. Но вместе с разочарованием, последовавшим после того, как все приключения свелись в итоге к зарабатыванию денег, а потом и вовсе обернулись принудительной службой в военном лагере во время конфликта с Грасией, Аделаиде пришлось принять еще более мощный удар по своей вере. Темный лучник, угрюмый неразговорчивый эльф, сопровождающий их самодовольного лидера, как-то раз разоткровенничался с девушкой, внешне больше всего похожей на него самого из всей их компании, и рассказал ей свою версию божественных событий, которую впитал с молоком матери, принадлежащей к древнему роду пещерных эльфов.

Темный эльф поведал ей сказание, которое не только объясняло непрекращающуюся вражду между эльфами, но и пошатнуло все постулаты, на которых прежде зиждилось ее, казалось бы, непоколебимое мировоззрение.

Вначале было яйцо, гласила забытая эльфийская легенда, и не было в безграничном пространстве ничего, кроме него. Но однажды силы, заключенные в этом яйце, объединились, и совместными стараниями им удалось прорвать его оболочку. Какие-то осколки его скорлупы стали небом, а какие-то — сушей: так появились мир смертных и мир вечных. Вечных энергий было две: одна, направленная на созидание и порядок, вторая — на разрушение и хаос. Без сил разрушения невозможно бы было вскрыть яйцо, а без энергий созидания — создать устойчивый мир. Сила созидания первой приняла форму и назвала себя Эйнхасад, а сила разрушения и хаоса вселила свою форму в тело и нарекла себя Гран Каином. Отныне Эйнхасад властвовала над духом, вечным и неизменным, а Гран Каин — над материей, грубой и непостоянной. Из эфира, заполнявшего яйцо, вышло все сущее, а из его сердца появилась раса гигантов, смертных созданий, которые поклялись подчиняться богам и наполнять их мир гармонией.

Богиня Эйнхасад стремилась к созиданию и попросила Гран Каина поделиться с ней подвластной ему материей. Так появились у них пятеро детей. Старшая дочь, красавица Шилен, была поставлена матерью управлять мировыми и небесными водами. Старший сын, могучий Паагрио, принял на себя руководство стихией огня. Средняя дочь, мудрая Мафр, взяла на себя управление землей, а младший сын, любимец матери Сайха, — ветрами. Младшей дочери Эйнхасад, Эве, меньше всего походившей на отца, а больше на бестелесную мать, наказали управлять бесплотными стихиями мыслей и чувств.