Недавно ободранная и усталая, Аделаида добралась до столицы во всем великолепии, надеясь, что ее вид не смутит местных вельмож. Охранники пропустили путницу молча, тщательно осмотрев с ног до головы. Переступив городскую черту, Аделаида первым делом отметила царившую в столице атмосферу роскоши и комфорта. Безупречно мощеные улицы были украшены газонами, живыми изгородями, ровно подстриженными кипарисами, самшитами, остролистными кленами, ароматными клумбами и декоративными кустарниками. Аделаида была впечатлена так, будто попала на бал во дворец. Было раннее утро, но люди гуляли все наряженные, как на вечернем променаде, и даже воины и охранники все как один были одеты в превосходные парадные костюмы.
Разузнав, где находится гильдия темных эльфов, Аделаида вышла к прекрасному зданию с раскинувшимся перед его фасадом ухоженным цветником. Она уверенно проследовала в холл, где находилось несколько темных эльфиек. Женщины замерли при виде посетительницы в переливающемся всеми оттенками красного плаще и со светящимся кинжалом за пазухой, а придя в себя, принялись перешептываться. Аделаида невозмутимо подошла к одной из них с просьбой позвать начальника гильдии и через несколько минут уже была приглашена в кабинет старшего мастера Олтлина. Это был молодой с виду, элегантный эльф явно благородного происхождения с равнодушным взглядом. По словам мастера Ангуса, Олтлин обучал отца Аделаиды, а это означало, что, несмотря на кажущуюся моложавость, ему на самом деле было не меньше сотни лет. Аделаида с ходу объяснила цель своего визита: осмотреть Аден и забрать кое-какие вещи со склада, с тем чтобы вскоре вернуться на воинскую службу в Орен. Также она заявила, что срочно должна написать письмо мастеру Ангусу в Гиран. Мастер Олтлин предоставил гостье бумагу и письменные принадлежности и оставил ее на некоторое время, которого хватило, чтобы бегло набросать письмо. В нем Аделаида извещала руководителя темной эльфийской гильдии Гирана о своем решении служить в Орене после прохождения своего обучения. Она также поинтересовалась, может ли она оставить обещанный ей меч, заметив, что ее решение никак не нарушает изначальной договоренности, но если ее выбор чем-то является оскорбительным для наставника, то она непременно вернет ценный подарок адресату и заранее приносит свои глубочайшие извинения.
После возвращения Олтлина Аделаида попросила его послать письмо в Гиран со срочной корреспонденцией, и мастер заверил ее, что отправит послание с ближайшей почтой. Он выразил сожаление, что у них нет для гостьи свободной комнаты, но заметил, что раз темная эльфийка теперь на службе у командующего войсками Орена, то в воинской гильдии ей не должны отказать в приюте. После этого темный эльф взял письмо из рук женщины, поклонился и сам закрыл за посетительницей дверь, проводив до выхода.
Аделаида была рада провести какое-то время среди людей, а также познакомиться с великим мастером Сэдриком, о котором слышал, наверное, каждый житель королевства. Разыскивая гильдию воинов, она не спеша брела мимо бесконечных домов вельмож, самых дорогих клановых гильдий и гостиниц королевства и все сильнее чувствовала себя чужой в этих идеальных городских декорациях. Алойвию надлежало сдать на попечение местного животновода, но Аделаида за умеренную плату договорилась с одним из охранников у ворот, чтобы тот присмотрел за волком. Алойвия заметно вырос и имел теперь весьма угрожающий вид, и путешественнице пришлось заверить охранника, что ее питомец почти ручной, и, посмотрев на весело играющего волчонка и покормив его с руки вяленой рыбой, тот согласился.
Центральная площадь, обрамленная изящными торговыми лавочками, выглядела так же безупречно, как и все в городе, а храм был просто бесподобен и сравним разве что с храмом Гирана — его строительство заняло почти десятилетие, а изящные декорации были сделаны светлыми эльфами из Иннадрила. Гильдия воинов располагалась по правую руку от храма. Войдя в нее, Аделаида вновь была встречена растерянными лицами. Темнокожая воительница поинтересовалась, где она может найти великого мастера Сэдрика, и ее провели в длинный холл, где мастер проводил утренние построения. Подождав, когда перекличка будет окончена и мастер покинет свой пост, Аделаида подошла к пожилому воину и с ходу начала выказывать свое восхищение заслугами как его самого, так и его племянника и преемника, юного сэра Ройена, управляющего военной школой на Говорящем Острове. Мастер Сэдрик, в свою очередь, с подозрением осмотрел незнакомку, с огромным удивлением выслушал ее историю становления от клирика с Говорящего Острова до рекрута воинской гильдии Орена, а узнав о желании женщины начать службу в качестве танцора с клинками, аккуратно отвел ее в сторонку и сказал строго, но по-доброму, как ребенку:
— Для начала рекомендую тебе переодеться. Тебе может показаться, что ты вольна выглядеть так, как тебе желается, но все не так просто. Тебе не следует привлекать к себе лишнего внимания и вопросов. Это твое дело, как и где ты раздобыла столь неоднозначный наряд и кинжал, но прошу тебя последовать моему совету и стать немного неприметнее. Далее, — продолжал рыцарь, — я полагаю, что ты по наивности и ввиду юности не вполне отдаешь себе отчет в своих действиях, но твое вызывающее предложение не придется по вкусу руководству ни военной гильдии Орена, ни другого города королевства. Изучение названной тобой профессии жестоко карается властями здесь, особенно здесь, в центральной части континента. А предлагать использовать ее военным приближенным местных лордов — прямой путь на виселицу, — последнюю фразу он сказал особенно выразительно, но затем сменил тон и спросил более дружелюбно: — Ты же училась у мастера Галлинта?
— Да, — подтвердила Аделаида, — а затем служила у Первосвященника Баэтина при храме Эйнхасад.
— Да так успешно, что даже получила посвящение в епископа, — мастер Сэдрик нахмурил брови. — А теперь вот это все…
Аделаида лишь растерянно кивнула.
— Эх, — продолжил он, — укусила же тебя бешеная муха. Слушай внимательно: я попрошу своего ассистента найти для тебя комнату. А вот и она, — указал он на светлую эльфийку в бирюзовом платье. — А теперь стань незаметной и завтра же отправляйся к Его Преосвященству Баэтину за разрешением и спокойно служи себе в Орене. Это мой тебе хороший совет. Но если же ты собираешься учиться этим своим танцам, — паладин вновь сдвинул брови, — то на меня даже не рассчитывай. Разбирайся дальше сама со своими мастерами. Поняла? Все, ступай. И не грусти — все мы были молоды и совершали ошибки, — добавил он, видя абсолютно сконфуженный вид собеседницы, которая, казалось, была готова вот-вот расплакаться. — Реши, на чьей ты стороне, — добавил он серьезным тоном.
После этого мастер Сэдрик откланялся и ушел, а Аделаида осталась стоять в холле. Пытаясь сдержать не то слезы, не то крик, она даже не заметила, как подошла эльфийка, на которую указывал паладин. Обратившись к гостье, она провела ее в небольшую комнату в дальней части гильдии. Как только за ней закрылась дверь, Аделаида схватила первый же попавшийся ей под руку предмет — а это был увесистый подсвечник — и со всей силы бросила его в стену. С минуту она смотрела на трещину в том месте, куда угодил материализатор ее злобы. Все, что сказал мастер Сэдрик, казалось Аделаиде неправильным, снисходительным, ограниченным пустыми уставами и нелепыми нормами. Учиться на гладиатора? Да она в жизни не планировала ничего такого. Вернуться и попросить принять меня в качестве клирика? Отвергнуть свою природу? Свою силу? Аделаида посмотрела на свои руки: в центре ладоней ощущалась неведомая ей ранее энергия. Ей казалось — еще миг, и ее руки воспылают огнем, которым она сможет сокрушить любую цель, пробить любое препятствие. И эту силу они решили у меня забрать. Она бросила взгляд на висящее на стене зеркало и обомлела: в красном наряде демонессы, тяжело дыша, гневными глазами на нее глядело незнакомое ей лицо. Нет! Что же это происходит?.. Может, и вправду этот плащ, эта сила управляли теперь ее разумом и сердцем? Слушать сердце, срочно слушать сердце… Она скинула кровавый плащ, убрала нож и остальные вещи в сундук, стоявший у изножья постели, и снова посмотрелась в зеркало: в светло-синей тунике с заплетенными волосами она узнала прежнюю себя. Мамино платье — как же она хотела его теперь надеть. И она внезапно поняла, что ей следует сделать.
