Ранта жмурится, моргает, но продолжает сжимать Саймона в железном захвате. У Саймона к лицу прилила кровь, отчего оно переливается всеми оттенками красного. Эбба выпускает все содержимое баллончика Ранте в лицо и отбрасывает его в сторону, так ничего и не добившись. Шарит руками у Саймона по бедру, пытается нащупать пистолет. Вот он! Пока она передергивает затвор, Ранта отпускает Саймона и отпихивает его от себя. Саймон перекатывается по полу, но остается лежать, держась руками за шею и издавая свистящие звуки. Помочь Эббе он не может, а в это время Ранта поднимается на ноги и становится прямо перед Эббой, широко расставив ноги. Она остается с ним один на один. С этим великаном. Эбба бросает взгляд на Саймона, на оружие, которое осталось у него в кобуре. Испытывает удивление и одновременно облегчение, когда Ранта разворачивается и, спотыкаясь, направляется к умывальнику.

Он открывает кран, наклоняется и брызгает водой себе в глаза. Бормочет:

– Чертова баба!

Очевидно, баллончик все же подействовал.

Через несколько минут около бара мигает синий проблесковый маячок. Четверо полицейских в форме ведут Ранту к одному из патрульных автомобилей, пригибают ему голову и сажают на заднее сиденье. Эбба наблюдает за ними через открытую дверь, сожалея, что полиция схватила человека, который, возможно, убил Ясмину. Она еще не успела его как следует расспросить, не узнала, где он был непосредственно перед убийством.

Она возвращается в туалет, где Саймон стоит у умывальника на том же месте, где совсем недавно стоял Ранта. – Вам лучше? – спрашивает она уже, похоже, в десятый раз. Впрочем, совесть ее особо не мучает, такое случается на службе сплошь и рядом.

Саймон поворачивается к ней, щуря покрасневшие глаза:

– Почему вы не рассказали о Рантанене? Я же дал вам адрес Санта-Клауса.

Эбба пожимает плечами:

– Просто не успела.

Саймон фыркает, поворачивается обратно к умывальнику и продолжает промывать глаза.

– А я-то думал, что у нас в этом расследовании одна и та же цель.

– Вы так думаете? А мне кажется, что вы уже все решили.

Саймон на ощупь ищет диспенспер с бумажными полотенцами:

– Трудно не принимать во внимание, что Николас Моретти прямо-таки увяз в уликах.

Она снова воздерживается от ответа, да и зачем ей уже в сотый раз выслушивать одно и то же. Ангела была права: полиция пальцем о палец не ударит, чтобы разыскать других подозреваемых. С этим им придется справляться самостоятельно. И Ранта, может быть, не совсем потерян. Несмотря ни на что, она вынудила его продемонстрировать перед полицейскими свою склонность к агрессии. Теперь остается ждать, что он скажет на допросе. А пока нужно разыскать еще двух человек – Санта-Клауса и сталкера.

В окно видно, что подъехал полицейский автомобиль без опознавательных знаков. Эбба забирает свою куртку у бармена, который ее сторожил, и торопится выйти из бара через боковую дверь, которая ведет на закрытую летнюю веранду. Она не хочет рисковать – вдруг сейчас сюда заявиться Йон Хелльберг? Рано или поздно они обязательно встретятся, но лучше позже.

Она идет к автомобилю, который припаркован в квартале отсюда, синему «Форду Фиеста». Запихивает в рот мятный леденец и трогается с места. Мысль о том, что садиться за руль все-таки не следует, Эбба гонит прочь. Ей придется пользоваться автомобилем регулярно, она не справится с делом, если станет передвигаться на метро или автобусе. В общественном транспорте приходится сидеть бок о бок с людьми, которые ее рассматривают, которые неприятно пахнут… Не так уж много она и выпила, всего несколько глотков.

Через несколько минут Эбба паркуется по адресу, который дал Саймон. На первом этаже живет мужчина по имени Роланд Нильссон. Эбба стоит снаружи и прислушивается, потом осторожно заглядывает в прорезь для писем, стараясь не шуметь. До нее доносятся аромат свежесваренного кофе, стук посуды, звук льющейся из крана воды. В доме точно кто-то есть. Тогда она звонит в дверь. Ждет. Стучит, а когда никто не открывает, кричит через прорезь для писем:

– Эй, это из…

И она замолкает. Раньше было так просто, достаточно было сказать, что она из полиции – и все. А что делать сейчас, чтобы произвести такой же эффект?

В конце концов она откашливается и, придав голосу максимум уверенности, громко и четко произносит:

– Речь идет об убийстве, которое произошло неподалеку и которое я расследую. Мы опрашиваем всех жителей района. Откройте, пожалуйста.

Внутри наступает тишина, вода больше не течет, никто не гремит посудой. Дверь по-прежнему закрыта. Может, она ослышалась? Но нет, аромат кофе ведь никуда не делся. Эбба снова нажимает на кнопку звонка, но опять безрезультатно, тогда она принимается осматривать двор. Находит вход на веранду, которая относится к квартире, открывает калитку и заходит в небольшое пространство. Дневной свет ослепляет ее, и она закрывает глаза руками, приблизив лицо к оконному стеклу. Отшатывается назад, обнаружив, что стоит лицом к лицу с полуобнаженным мужчиной, от которого ее отделяет лишь тонкое стекло. Трикотажные шорты – вот и все, что прикрывает его мощное волосатое тело.

Эбба указывает на дверную ручку и одними губами просит его открыть дверь.

– Вы кто?

Эбба оборачивается и видит изумленное женское лицо. – Ой, простите. – Она делает пару шагов в сторону, чтобы не оказаться зажатой между входом на веранду и женщиной в коричневом плаще, которая выглядит раздраженной. – Вы здесь живете?

– Вы кто? – повторяет женщина.

Эбба объясняет цель своего визита как можно спокойнее, представляется довольно неопределенно, говорит, что расследует убийство, которое произошло прошлой ночью, и потому опрашивает всех жителей района. Выражение густо накрашенного лица женщины немного смягчается. Теперь она удивлена и даже немного испугана.

– Убийство? Ничего не знала об этом. Где-то неподалеку?

Эбба рассказывает о Ясмине Моретти, и это потрясает женщину еще больше.

– Она снимает квартиру у Курта и Берит, они сейчас в Португалии. У Курта псориаз, и он чувствует себя лучше на солнце…

Женщина, которая где-то между сообщением о Португалии и замечанием про солнце представляется Евой Нильссон, зажигает сигарету и зажимает ее тонкими губами, осмысливая новость.

– Так вот, я почти не знаю Ясмину, мы просто здороваемся, когда видим друг друга, максимум обмениваемся замечаниями о погоде… Боже правый, поверить не могу, что она мертва! Неужели это правда?

– Да, это ужасно, – говорит Эбба. – И нам нужно поговорить со всеми, кто живет по соседству, но… я предполагаю, что этот мужчина в доме – это ваш муж? – он не открыл, когда я звонила.

Ева закатывает глаза и просит Эббу следовать за ней.

Они обходят вокруг дома, и Эбба кивает на сумку, которую несет Ева:

– Вы уезжали?

– Ну нет, так нельзя сказать.

– Что вы имеете в виду? Нам важно знать, были ли вы дома, не слышали ли или не видели ли чего-нибудь подозрительного?

Ева придерживает дверь для Эббы и немного медлит с ответом.

– Дело в том, что это довольно болезненный вопрос. Мы с Роландом находимся в состоянии развода, так что я не хотела бы говорить об этом прямо сейчас.

Она проходит дальше к двери, в которую Эбба недавно звонила, отпирает ее и пропускает Эббу в прихожую, где до сих пор пахнет свежесваренным кофе.

Они застают Роланда в спальне, он сидит, прислонившись к спинке двуспальной кровати и скрестив руки на груди, и, не отрываясь, смотрит хоккейный матч по телевизору, закрепленному на стене. За те несколько минут, которые прошли с их встречи с Эббой, он вспомнил о приличиях и натянул на себя футболку. Футболка застиранна, и в ней кое-где зияют мелкие дырочки, но это лучше, чем ничего. Эва сообщает Роланду, что Эбба из полиции, а Эбба только улыбается и не поправляет женщину. В конце концов, она ничего такого не говорила, Эва все додумала сама. Роланд отводит взгляд от телевизора только в тот момент, когда понимает, что речь идет об убийстве.