Ном поднёс палец к своему уху:
- Говорит, что её Шушей кличут.
Он завернул мышь в тряпицу и положил в карман. И они зашли в дом.
Избушка давно была свободна от жильцов, и фонарь Нома высвечивал фрагменты этой нежилой жизни: пустые проёмы окон, затянутые тряпками, солому на полу и запах леса, которого никогда не бывает в настоящем жилье. А посредине был стол. Это был круглый стол, на удивление, целый, из хороших дубовых досок, заваленный разным хламом. Дар легко запрыгнул на столешницу, обнюхал и начал лапой сбрасывать вниз всё подряд.
- Ты что делаешь? - ахнула Бруха, глядя как на пол летят подсохшие соты, тряпочки, коричневые очки, длинное жёлтое перо, многочисленные камушки с озёрного берега, грибная мелочь, какой-то засохший букетик...
Дар уже занёс лапу над красной кружкой...
- Это же моя кружка! - закричала Бруха, хватая её, - я даже и не заметила, когда она пропала!
- А ну, тихо! - приказал Ном, - положь взад!
- Я и так…, - она вернула кружку на стол.
- Смотри-ка, он и около дуба шастает, - сказал Ном, - супостат-то. Это хорошо.
Бруха совсем не считала, что это хорошо, но спорить не стала.
- Пойду, с мышкой побалакаю, а ты пока приберись тут, - сказал Ном и вышел за порог.
Бруха сложила на стол всё, до чего дошла лапа Дара и окликнула Нома:
- Я прибралась! А что вам мышка рассказала? Про супостата?
- Не она - мне, а я-то - ей, - не вдаваясь в подробности сказал Ном. - Ну что? По нраву тебе избушка-то?
- Избушка как избушка. - уклонилась от ответа Бруха, - А почему мне нельзя кружку забрать?
- Вот словим супостата, так сразу и заберёшь, - сказал Ном. - Нам без кружки -то его никак не словить.
- А мы точно его поймаем?
-Не сумлевайся, дочка, поймаем, ещё как поймаем! - было слышно, что Ном улыбается.
Они присели на дорожку. Ном достал из кармана домодельную трубочку, набил её табаком и с наслаждением затянулся дымом.
- Ты, чай, чаёк-то совсем не пьёшь, - хитро спросил Ном, - раз кружку-то проворонила?
Бруха подивилась его проницательности.
- Ага, - сказала она, - одной пить чай не интересно. Когда мы пили чай вдвоём со Шнуром, то МЫ ПИЛИ ЧАЙ! А одной пить чай, это просто пить чай.
Она вспомнила Шнура, и у неё внутри начали распускаться цветы. «Жаль, что он тогда не узнал об этом, а теперь осталось только Ному рассказывать», - отдалось уколом в сердце.
- Эхе-хе,- покряхтел Ном, - знакомо, знакомо, в молодые-то годы я бывало…, - и он улыбнулся в усы.
- А вы тоже были молодым? - не поверила Бруха.
- А как же, - приосанился Ном, - и уж куролесил-то, ого-го! Была у меня подружка — Веточка, так мы с ней, бывало, как пойдём по лесу-то, как пойдём!..
Бруха зевнула и поняла, что смертельно устала. Цветы внутри стали потихоньку увядать, она положила голову на плечо Ному, но…
- Погоди-ка, - сказал Ном, - надоть тебя до дому отправить.
Он усадил её верхом на Дара, шепнул ему что-то на ухо, и тот уверенно пошёл обратной дорогой, неся на себе драгоценный груз. Он никогда не думал, что позволит кому-нибудь управлять собой, но сейчас был горд, что ему оказали такое доверие. А Ном, немного походив вокруг избушки, уселся на завалинку и задумался.
22.
- Други мои! - сказал Ном, стоя на корнях дуба и торжественно оглядывая собравшихся, - объявляю, - он поднял указательный палец вверх, - заключительный, так сказать, этап пленения…
- … бандита, - закончила Микра, сидящая по-турецки, с толстым томом «Руководства по...» на коленях.
