Микра подошла к банке и легонько постучала по горлышку пальцем.

  - Она иногда… отзывается, и мы с ней… беседуем… ну так… по-своему.

  Внизу тумбочки Бруха заметила очертания пузатой стеклянной бутыли с узким горлышком, заткнутым мочалом из водорослей, крутой бок которой вдавливался с водяную стену, и можно было подумать, что это Озеро надулось пузырём и непрошено вторглось в спальню. Бруха, украдкой, ткнула пузырь пальцем, и в нём качнулась вода.

  Между калошами и медузой, придвинутый к стене, располагался вместительный старинный сундук, перламутрово украшенный, с коллекцией ажурных чепцов, любовно связанных Микрой. Распахнув выгнутую крышку, она на секунду погрузила в него голову, а затем бережно достала несколько экземпляров и разложила на кровати, скрупулёзно расправив самые мелкие складочки, которые могли бы помешать просмотру.

  - На них нужно смотреть именно отсюда, - сказала Микра, отойдя на несколько шагов назад, - именно с этого ракурса открывается их истинная красота.

  Бруха поспешила встать рядом с Микрой и с удивлением отметила, что все чепцы имели одинаковый рисунок, цвет и форму. Она уже открыла рот…, но потом решила, что она, наверное, ещё не достаточно взрослая, чтобы понять величие замысла вязальщицы и, как смогла, выразила своё восхищение.

  Микра сложила чепцы обратно в сундук и многозначительно захлопнула крышку.

  - А здесь…

  … и Бруха повернула голову к полочке с фолиантами. Они стояли плечом к плечу, образовывая плотную неровную стенку, которая заканчивалась самым толстым, в тяжёлом потёртом переплёте, на котором при определённом освещении можно было различить его имя: «О средних водоёмах в общей сингулярности пространства».

  «Ты его читаешь?» - она с уважением поглядела на Микру.

  - Конечно, - кивнула Микра, - в моём деле… столько нюансов…

  Бруха сразу же запуталась в буквах «ю» и потому не стала спрашивать, что означает слово «нюансы».

  Фея сняла книгу с полки и, надев специальные плавательные очки с диоптриями, (зрение стало садиться, пожаловалась она) прочла несколько известных фраз, которые звучали как музыка, и были так же непонятны, как и она.

  - Посмотрите, - Микра достала ещё одну толстую книгу, которая на поверку оказалась коробкой, - тут всякие мальки… для определения.

  И Бруха увидела, что вместо страниц, в ней грядами пришпилены мелкие сухие рыбки всех цветов радуги, с подписями на неизвестном языке.

  - Они все… пойманы на удочку с короткой... леской, - нравоучительно заметила Микра, - интереснее ловить глубоководных.

  Она захлопнула книгу перед брухиным носом и протиснулась к другой полочке:

  - А тут… у меня… кораллы. Вот это — мадрепоровый, а этот… , - она глянула на Бруху и заметила, что та её уже не слушает.

  Скользя широко раскрытыми глазами по всем этим чудесам, никогда не виданным ею ранее, Бруха пришла в состояние такого тихого, всепоглощающего восторга, что её мозги совершенно отказывались работать, и она была способна лишь беззвучно открывать рот и кивать головой.

  Чтобы немного успокоиться, ведьмица некоторое время гладила шелковистую поверхность капители из белоснежного каррарского мрамора, старательно думая о том, что он похож на застывшее молоко.

  Потом она посмотрела вверх и с облегчением увидела просто небо. Оно просвечивало через толщу озёрной воды и невозможно было точно определить, что ты видишь: небо или воду, потому что они слились в одно. Но всё-таки, небо было тем привычным элементом, зацепившись за который можно было спастись. По небу быстр-быстро сновали чёрные точки. Они ловко перемещались, словно в церимониальном танце, образовывая различные фигуры, потом вдруг рассыпались, как горох, в разные стороны и оставалось только четыре, которые потом тоже исчезали, а потом вновь появлялись. Бруха, пытаясь уловить закономерность их движения, загадала, что если сейчас проявятся четыре точки, то будет всё хорошо, но появилось восемь. «На тебе, восемь! - с досадой подумала она, - значит всё будет очень-очень хорошо? Или нет?»

  Окончательно к действительности её вернула Микра.

  - Водомерки, - сказала она, - бегают… к дождю…

  Она вытащила из брухиной руки раковину, которую та всё ещё крепко прижимала к груди так, что занемели пальцы и куда-то ушла.

  Когда Микра вернулась, Бруха рассматривала медузу, которая, в свою очередь, рассматривала Бруху через стекло, оставаясь при этом совершенно безучастной.

  Фея вручила ведьмице другую «бутылочку», белую с розовым рисунком, а Бруха тем временем размышляла том, что медуза старается выглядеть простушкой по каким-то своим соображениям и если когда-нибудь скинет эту блёклую мантию, то станет яркой-яркой, может быть даже красной.