- Что ж ты так звенишь -то, - проворчал Голос, - мурашки по коре бегут.

  И дуб зашуршал листьями, будто хотел сбросить с себя надоедливую птицу.

  - У Филина... утащили... очки! - с расстановкой проговорила Сорока. - Если... кто... не понял! И если мы не обезвредим похитителя, то завтра очки пропадут у вас, уважаемый Голос!

  - Я не ношу очков, - сказал Голос, - я и так прекрасно вижу. И я вижу, что мы назначили тебя Главным Искателем, а ты не оправдала доверия!

  - Как это не оправдала! Как не оправдала! - взвилась Сорока, - Я только и делаю, что ищу. Ни сна, ни отдыха, все крылья уже истрепала! Вот! Посмотрите! - она махнул крылом, - Видите?

  - Ты мне здесь крыльями-то не махай, - стараясь говорить спокойно, сказал Голос, - ты результат предъяви. Нашла кого?

  - Где вы этого понабрались-то? - возмутилась Сорока, - Вы же сами назначили меня Главным Искателем, Ис-ка-те-лем! А не Находителем! Чувствуете разницу? Поэтому я вовсе не обязана кого-то там находить!

  Голос задумчиво умолк.

  - Мда, - наконец проговорил он, - промашка вышла. Ну ладно, так что там с Филином?

  - У Филина пропали очки, - в десятый раз повторила Сорока, - он вечером повесил их на сучок, рядом с дуплом и тряпочку для протирки стёкол тоже и полетел завтракать. А когда вернулся — ни очков, ни тряпочки. Очки в коричневой оправе, тряпочка - зелёного цвета, как эти листья, - она указала клювом на дубовый лист.

  Бруха наблюдала за перепалкой снизу, не зная, чью сторону ей принять. Она думала, что Сорока в общем-то права, но не хотела при этом, обидеть Голос. Поэтому она дождалась заминки в дружеской беседе и спросила:

  - А как поживает Фазан?

  - Принц начал отращивать новое перо, - отрапортовала Сорока, - правда, оно ещё небольшое, и его плохо видно. Но он начал уже выходить из-под ели, когда стемнеет. Вы бы видели, как он похудел, бедняжка, как похудел! Но талия ему всё-таки к лицу.

  - Ты приведи его ко мне, как-нибудь. У меня есть одна задумка.

  - Попробую, - с сомнением в голосе сказала Сорока, - он же такой пугливый.

  Она прощально дёрнула хвостом и полетела. «Уважаемые жители...», - гулко разнеслось по округе.

  - Вот болтушка-то, - усмехнулся Ном, прилаживаясь на своё место.

  - По-моему, эта новость уже потеряла всякую свежесть, - пожала плечами Бруха.

  - Я-то припозднился сегодня: с Микрой словечком перекинулся, - прокряхтел Ном, разворачиваясь.

  - Что-то её последнее время не видно, - прогудел Голос, - не приболела ли?

  - Нееее, - протянул Ном, - здорова, сокровишша свои стережёт.

  Ном повернулся к дубу спиной и замер. Чуфа, вертевшийся неподалёку, подлетел к нему и, наконец, сел на своё место.

  - Так-так, - неожиданно Брухе в голову пришла гениальная мысль, - так-так-так! Как же я раньше-то не сообразила!

  Она сгребла Чуфу с пня, поставила на траву и села сверху. Поелозив на скользкой спинке и как следует укоренившись, она скомандовала:

  - Полетели! - и для верности дёрнула себя за косу.

  Пылесос зажужжал, слегка приподнялся над землёй и обессиленно упал на траву.

  - Ну что за напасть! - ведьмица с досадой посмотрела на Чуфу.

  - Ты из него балласт вытащи, - посоветовал Голос, - в нём же камней полно.

  Бруха отворила пылесосову спинку и извлекла оттуда мешочек с мусором.

  - Вот, - одобрительно сказал Голос, - теперь пробуй.

  Бруха снова оседлала пылесос. Он поднялся в воздух сначала не высоко, потом, замигав всеми лампочками, всё выше и выше и сделал круг над дубом.

  - Агааа! - задохнулась от восторга Бруха, - Лечууу!

  Она посмотрела на землю: пень, домик, кусты, сверху всё выглядело совсем по-другому, Посреди поляны неподвижно сидел Дар, его согбенная спина кричала: «Вернись! Я не могу без тебя!»

  - Я не надолго, - прошептала Бруха и полетела над лесом.

  Вскоре восторг сменился любопытством, Бруха внимательно разглядывала пробегающую под ней местность: живописные купы деревьев, поляны жёлтых цветов, затейливые ручейки, которые вертелись то тут, то там. Потом они покружили над озером, которое, как оказалось, своей формой напоминало желудок.

  - Микра! Микра! - закричала Бруха, приветственно взмахивая рукой, - Я лечууууу!

  Но Микра не слышала её. Она находилась в своей спаленке, около бюро, коим служила мраморная капитель с огрызком греческой колонны, присланная Макрой несколько лет назад и доселе служившая подставкой под веник. Теперь же веник навсегда был выслан в прихожую, чем он был немало раздосадован. Близкое соседство с драгоценной мраморной колонной, пребывавшей даже в таком усечённом виде, придавало его существованию особый смысл. Считая себя неотъемлемой её частью, он вечерами размышлял о «печальном очаровании вещей», и когда Микра брала его с собой в плавание, топорщил усы, всем своим видом показывая, что не достоин такой горькой участи поласкаться в воде, собирая телом ошмётки тины. Однако Микра не обращала внимания на капризы своего весла и уж точно не собиралась возвращать его в спальню, где она занималась новым для себя, увлекательнейшим делом.

   Она вдохновенно писала мемуары. Рядом с тетрадью на капители лежала коробка карандашей, которыми она пользовалась по системе, придуманной ею недавно. Карандашами светлых оттенков она описывала приятные события, тёмными — трагические, а грустные — серым.