Некоторое время я просидел на высоком табурете, отхлебывая бренди прямо из бутылки и тупо пялясь в стену. А потом Кевин проснулся и потребовал продолжение банкета.

— Ладно, — сказал он, после того, как мы осушили очередные бокалы. — Теперь я готов об этом поговорить. По крайней мере, мне так кажется. Мы облажались.

— Мы облажались, — согласился я.

— Возможно, нам не хватило всего пары часов.

— Кто же знал, что откат хлопнет так быстро, — сказал я. — В большинстве случаев это случалось не так, чтобы вот прям сразу.

— В любом случае, это неправильный расчет и это наша ошибка, — сказал Кевин. — То есть, в основном, моя. Мне не следовало вести его по следу из хлебных крошек. Надо было хватать его под руки и объяснять все в лоб.

— Его еще схвати, — заметил я.

— Как бы там ни было, мы не успели, — сказал Кевин. — Тем не менее, мы получили кое-какую полезную информацию, и сейчас я практически уверен, что откат не является результатом системного сбоя. Это не баг, это фича, заложенная в программный код, и мы оба знаем кто ее туда заложил.

— Только он ни черта об этом не помнит.

— Скорее всего, откат инициируется смертью кого-то из игроков, — продолжил Кевин. — Логично было бы предположить, что этим игроком является сам Виталик.

— Вот только это не он, — сказал я. — Мы с Сумкиным — кстати, где он? — поднимали логи одного из ранних сохранений, и там видно, что Виталик погиб задолго до того как все снова вернулось на стартовую позицию.

— Возможно, там есть какое-то дополнительное условие, — предположил Кевин.

— Непохоже это на Виталика, — сказал я. — Не тот он человек, чтобы пытаться сохранить собственную жизнь ценой жизни вообще всех.

— Непохоже, — согласился Кевин. — Но кто тогда?

— А ты не допускаешь мысли, что это вообще Федор при вводе налажал? Ткнул в какую-нибудь не ту переменную и кирдык всему сущему, включая сорок два?

— А ты у него самого не спрашивал?

— Спрашивал, разумеется. Он отрицает.

— Мне бы очень не хотелось, чтобы это на самом деле было так, — сказал Кевин. — Потому что в таком случае концов мы вообще никогда не найдем. Но, как я уже говорил, это может немного подождать. В первую очередь нам нужен Гарри, и у нас остался только один способ его достать и сделать это быстро не ожидая, пока он снова вырастет и возмужает. Сколько там ему сейчас?

— От пяти до двенадцати, — сказал я. — Мы же пока не знаем, насколько глубоко оно жахнуло.

— Тогда я предлагаю извлечь его… э… радикальным методом.

— И тебя не смущает, что мы лишим его детства? — поинтересовался я.

— Это уже двенадцатое его детство, — напомнил Кевин.

— Тоже верно, — сказал я. — Говоря по правде, я удивлен, что ты не предложил этот радикальный способ с самого начала.

— Я приберег его на самый крайний случай, потому что у меня существуют определенные опасения, — сказал Кевин. — Некоторые инструменты настолько опасны, что лучше не прибегать к ним, пока совсем не припрет. Ведь после того, как вы использовали Венец в последний раз, получилось как раз вот это.

— Твои опасения небеспочвенны, — признал я. — Но, похоже, что другого выхода у нас нет.

— Я уже написал Федору и скинул ему наши координаты, — сказал Кевин. — Полагаю, он скоро будет, а пока мы можем выпить еще по одной.

И мы выпили еще по одной. А потом еще и еще. И хотя со стороны могло бы показаться, что мы продолжаем надираться, пытаясь утопить в алкоголе горечь от предыдущего поражения, на самом деле, мы делали это конструктивно, коротая время в ожидании Сумкина.

А Сумкин таки заставил себя ждать.

И поскольку Федор заставил себя ждать, нам таки успешно удалось решить задачу по нахождению правильной пропорции количества алкоголя к уровню нашей прокачки.

То бишь, мы напились.

Я смутно помню эти несколько часов… или дней..

Мы пили, курили, пели, изредка закусывали и травили байки из наших прошлых, так сказать, жизней. Я рассказал Кевину, как мы пережили зомбиапокалипсис в Москве и были свидетелями вторжения игроков и своими глазами видели зарождение легендарного рейд-босса Ильича, которого, кстати, так никто до сих пор и не прошел. В ответ Кевин мне поведал, как он сражался с целой армией демонов, которые обиделись на него за отказ на их предложение эту армию возглавить, и делал это довольно красочно, так что порой мне начинало казаться, будто я этих демонов вижу.

Потом в наш уютный трактир пыталась вломиться какая-то журналистка, которая вещала об огненных осадках и пыталась взять у нас интервью. Я, как человек скромный, скучный и ничем особо не примечательный, давать интервью наотрез отказался, после чего Кевин вежливо, но твердо выставил девушку за дверь.

Я продолжил прерванный ее визитом рассказ о том, как сидел на планете-тюрьме, после чего Кевин поведал мне, как он сидел в тюрьме и познакомился там с очередным юным принцем, у которого была очередная великая миссия по освобождению своего государства от гнета очередного тирана, которую он в конечном итоге благополучно завалил.

А потом дверь открылась и вошел Сумкин.

— Привет, Федор, — сказал я.

— Двенадцатый раз, — сказал Федор.

— Да, мы в курсе, — сказал Кевин.

— А где Гарри?

— Мы не успели, — сказал я. — План не сработал, так что, полагаю, сейчас Гарри ходит в дорогую частную школу для мальчиков где-нибудь в Эссексе.

— Фигово, — прокомментировал архимаг. — А вы в курсе, что являетесь вестниками апокалипсиса?

— Опять? — удивился Кевин.

— Это не мы, мы не хотели, мы случайно, это вообще не то, о чем ты думаешь, — сказал я.

— Да вы пьяные, — сказал Федор и посмотрел на заставленный пустыми бутылками стол. — Бухаете тут, как герои Ремарка.

— Мы слегка расслабились, — объяснил я.

— А местные уже город эвакуировали, — укоризненно сказал Федор. — И знаете, что? Я их прекрасно понимаю. Если бы я узнал, что где-нибудь по соседству до розовых слонов надираются бог кровавого возмездия и кровавый тиран, я бы тоже свалил от греха подальше даже без всяких пророчеств. Кстати, вам не кажется, что у вас есть что-то общее? Например, слово "кровавый" в описании?

— Это навязанные обществом стереотипы, — попытался оправдаться я. — И не кровавого, а справедливого возмездия. А Кевин вообще не тиран, просто так обстоятельства сложились.

— Значит, про апокалипсис вы не в курсе?

— Ну, в целом мне известно, что означает это слово, — сказал я. — А так — нет.

— Хуже кровавого упыря может быть только в хлам напившийся кровавый упырь, — пробормотал Федор вроде бы себе под нос, но так, чтобы мы его непременно услышали. — Два напившихся в хлам кровавых упыря.

— Оскорбление августейшей персоны и богохульство, — классифицировал я. — Карается смертью и смертью.

— А Венец мы поднимем с трупа, — согласился Кевин.

— А если не дропнется? — спросил Федор.

— Обязательно дропнется — сказал Кевин. — У него в характеристиках прописано.

— Ну ладно Василий, — сказал Федор. — Он в принципе такой, с него взятки гладки. Но ты-то зачем поддался пагубному и тлетворному влиянию? Я ожидал, что у тебя, как у императора, должно быть больше ответственности….

— Да это вообще была его инициатива, — сказал я. — И трактир тоже он купил.

— Так что там за история с апокалипсисом? — заинтересовался ответственный бог-император. — Нам обязательно в это вписываться?

— Так вы уже вписались, — обнадежил его Федор. — Вы — два его вестника.

— А ты?

— А я — третий.

— А сколько их всего должно быть?

— Прямо по классике, четыре.

— Но мы больше никого не приглашали, — резонно заметил Кевин и посмотрел на меня. — Ты приглашал кого-нибудь?

— Нет, — сказал я. — Но есть один тип, который может заявится без приглашения. Я тебе о нем напоминал.

— А, точно, — сказал Кевин. — Но пока нас только трое, никому тут ничего не грозит.