– И все? – кожа под пластырем зудит.

– А ты чего ждал? Права загрузил в базу, нужны будут дополнительные опции – придется заплатить, но уже реальными деньгами. Рейтинг, кстати, тридцать.

Тридцать?! Хотел потребовать больше, но вспомнил, где теперь находится, и прикусил язык.

– Спасибо, наверное. – он посмотрел на Оливера, тот встал.

– Ага, хотел бы сказать, что рад помочь, да только не нравишься ты мне. Следи за ним, Оли, мутный тип.

Вышли на улицу, замки за спиной защелкнулись. Дождь закончился, поднялся ветер, наверное, скоро выпадет снег.

– И зачем он меня за чашками отправлял, если ничего не предложил? – проворчал Оливер, натягивая капюшон.

Ему тоже это интересно. Ньютон мгновенно понял, что он совершил переход, но не рассказал об этом. Какой резон скрывать, если он действительно может оказаться убийцей или насильником?

До нужной остановки пришлось доехать в одиночестве – Оливер вышел раньше, сославшись на работу. Эва, которой он позвонил, пришла встретить Рэйджи. Увидев ее, сидящую на лавке, стало неловко – он как несмышленый ребенок, проблем от которого больше, чем от близнецов.

– Я бы и сам дошел.

«Лучшая защита – это нападение». – решил он.

– Мне помощь нужна, а тебе пора начинать отрабатывать проживание. – она махнула рукой. – Пойдем.

Они перешли дорогу, Эва какое-то время молчала, потом все же спросила:

– Как прошло?

– Нормально. – он приложил ладонь к предплечью. – Заживет через пару дней.

– Значит, не так уж сложно стать другим человеком, да? – задумчиво спросила девушка.

На секунду ему показалось, что она раскусила его, узнала, но огонька понимания в ее глазах не зажглось. Она только плотнее закуталась в короткую кожаную куртку и прибавила шагу.

Интересно, почему никто не узнает ее, не оборачивается, не просит автограф? Звезда в их группе он, но и музыкантов все знают в лицо. Такое чувство, что жителям Семнадцатого вообще наплевать на популярность и славу, они не видят ничего, кроме собственных проблем. С другой стороны, когда ты живешь далеко за чертой бедности, тебе, наверное, и дела нет до людей, раскрученных в Сети.

– Какой у тебя рейтинг? – спросил он.

– Пятьдесят два. – ответила быстро, без запинки. – Теперь спросишь, что я здесь делаю?

– Если это не тайна. – ему плевать, тайна или нет, он вообще не очень уважает чужие личные границы.

– МэдМакс зависли на двадцати семи.

– Сколько им лет?

– Скоро четырнадцать.

– Через четыре года ты сможешь уехать.

– И оставить их здесь? – она посмотрела на него через плечо. – У тебя вообще есть сердце?

– За это время они могут подтянуться хотя бы до сорока. – он пожал плечами. – Разве нет?

– В каком мире ты жил, Сэм? Рейтинг наших родителей никогда не поднимался выше двадцати пяти, нужно пахать всю жизнь, чтобы добраться хотя бы до Двенадцатого квартала.

– Но у тебя пятьдесят два. – напомнил он.

– Это, – она замялась, – другое.

Ясно, рассказывать, откуда у нее такой рейтинг она не хочет. Почему? Разве людям не свойственно хвалиться достижениями, чтобы приобрести вес в глазах окружающих? Она ведь выбралась из этого дерьма, так почему скрывает это?

– А Оливер? У него тоже низкий рейтинг?

– Да что ты заладил «рейтинг, рейтинг»… – Эва толкнула металлическую дверь и пропустила его вперед. – Мы в Семнадцатом, ниже только конченые маргиналы и наркоманы, здесь есть проблемы посерьезнее.

Сначала он подумал, что она привела его в тюрьму для детей, но потом понял, что это школа. Унылое серое здание, окруженное металлическим забором, занимает непозволительно много места – видно, что его построили до того, как правительство озаботилось проблемой перенаселения и начало экономить место. Всего три этажа, но площадь огромная – несколько «крыльев» отходят от центрального корпуса, а ребятни во дворе столько, что глаза разбегаются.

По привычке втянул голову в плечи, потом вспомнил, что он больше не Рэйджи, испытал отвращение и облегчение одновременно. Эва тараном прокладывает им путь к входу, он плетется следом, стараясь не сталкиваться с подростками.

Толпа оживилась, дети потянулись за телефонами, ага, значит, ее все-таки узнают, но только малолетки, которым пока не нужно думать о том, как прокормить семью.

– Эй, можно сфоткаться?! – выкрикнул кто-то.

– Эва, Эва! – начали кричать остальные.

– Стоп, стоп! – она остановилась и подняла руку вверх, призывая к молчанию. – Мы договаривались – одно общее фото в неделю!

– Ну, так что? – вперед протолкнулся мальчишка лет восьми. – Можно?

– Хрен с вами. – в ее голосе нет раздражения, только напускная строгость. – Дайте телефон ему, он сделает фотографию.

Малышня начала протягивать ему смартфоны, Рэйджи выбрал один случайный и отошел в сторону, чтобы не мешать малышне выстраиваться рядом с Эвой.

– А концерт когда? – спросил мальчик, едва достающий ей до груди.

– Для тебя? Лет через шесть. – она усмехнулась.

– А ты Рэйджи часто видишь?

Он похолодел. Слышать, как о тебе говорят в третьем лице, то еще удовольствие. Почувствовал себя самозванцем и обманщиком, и так хреновое настроение упало до нуля.

– Конечно часто, ты что, дурак? – в разговор влезла девчонка. – Он классный, правда?

– Ага. – Эва улыбнулась ей.

Врет и не краснеет, не она ли называет его «желтым карликом»? Наверное, в контракте прописан пункт о том, что они не могут портить его репутацию. Хотя, если быть честным, свою репутацию портит он сам.

Сделал фото, но толпа не торопится расходиться. Дети облепили Эву, что-то спрашивают, она кивает, но глазами шарит по территории, высматривая кого-то. Он проследил за ее взглядом и увидел Мэдди и Макса – стоят на крыльце, послушно ждут, пока ребятня отпустит сестру.

Сам решил помочь им, вернул смартфон и пробрался к крыльцу. Пандуса нет, их нет во всем Объединенном Городе, потому что, по версии правительства, инвалидов не существует. Технически, в кварталах до Десятого это действительно так – у жителей есть деньги на то, чтобы обратиться к «Беному», зато здесь картина совсем другая, но это никого не волнует.

– Давай помогу. – присел, чтобы поднять коляску, но Макс замахал руками.

– Ты сломаешься, не надо, не тро…

Хотел доказать всем, а себе – в первую очередь, что даже в этом тщедушном теле на что-то способен, но переоценил себя. Они скатились по лестнице, он упал на спину, коляска – сверху, Макс – рядом.

Мэдди даже с места не сдвинулась, стоит, сложив руки на груди, смотрит на них сверху вниз.

– Боже, Макс!

Эва поднимает мальчишку, Рэйджи выбрался из-под коляски и поставил ее рядом. От стыда горят уши, там, за его спиной, целая толпа, которая видела его провал. Если уж его оставили в живых, то почему в таком теле?! Дерьмо.

– Ну, ты пытался. – Макс похлопал его по спине. – Может, стоит подкачаться?

– Я не думал, что…

– Что я такой тяжелый? Понимаю, часть меня фактически ссохлась, никто не верит, что я вешу больше пятидесяти килограммов, а уж вместе с креслом… – обиженным мальчик не выглядит.

– Заткнись, Макс. – Мэдди злобно уставилась на него. – Ничего ты не ссохся!

– Могу показать! – с готовностью предложил ей брат.

Чужие переживания его никогда не интересовали, но по лицу девочки видно, насколько ей неприятно слышать от брата такие слова. Макс, в свою очередь, делает вид, что смирился с положением, даже шутит об этом, но шутки получаются какие-то горькие.

– Поехали. – Эва повезла брата вперед.

Проходя через толпу, Рэйджи услышал, как кто-то прошипел:

– Ну ты и дрыщ.

Можно начать потасовку и избить ребенка, но, как не прискорбно, говнюк прав – он совершенно немощный. Помог, называется, на все сто процентов выложился.

Сжал кулаки, опустил голову, на лицо упали идиотского цвета волосы. Еще и выглядит как клоун! В каком же он дерьме…

– Я никуда не пойду.