Я села на стул напротив директорского кресла, сплела пальцы на коленях, исподлобья посмотрела на директрису. Худая, с хищным носом и короткими седыми волосами Виктория Олеговна расписалась на последнем документе, отложила папку в сторону и со вздохом посмотрела на меня в ответ. Её лицо ничего не выражало, но от этого становилось ещё более жутко. По школе она ходила с таким чопорным видом, что при её появлении разговоры прерывались на полуслове, школьники соскакивали с подоконников, а руки автоматически тянулись к расстёгнутым верхним пуговицам. Её боялись и уважали, но на самом деле, ей совсем не нравилось производить такое впечатление. Судя по нашим с ней немногочисленным беседам, Виктория Олеговна была чутким и справедливым человеком, который горой стоит за свою школу, но холодные серые глаза и гордая осанка почему-то внушали страх. И на этот раз даже мне.

– Анастасия, вы понимаете, почему вы здесь? – спросила Виктория Олеговна, строго и, одновременно, устало.

– М-м-м… возможно, – глухо отозвалась я, переведя взгляд на свои пальцы. А что ещё отвечать в такой ситуации?

– Озвучите?

– Э-э-э… за то, что… не очень прилично повела себя на уроке? – полувопросительно сказала я, зачем-то усмехнувшись.

Виктория Олеговна посмотрела мне в лицо, пытаясь поймать взгляд, вздохнула.

– Знаешь, Насть, когда я работала в другой школе, ко мне как-то привели парня из девятого класса. Такой неприметный, спокойный, хорошо учился, самый обыкновенный такой, – Виктория Олеговна начала говорить так доверительно, так спокойно, что от её голоса тело начало расслабляться. – Знаешь, что натворил этот неприметный мальчик? В общий чат класса скинул видео, в котором они с какой-то девушкой занимаются… сексом. В общий чат, в котором состояло двадцать четыре человека, понимаешь?

Я уставилась на подбородок директрисы приоткрыв рот и подняв брови. Мне нечего было сказать, кроме как «зачем вы мне это рассказываете» и «этот парень что, ебанутый?», поэтому я молчала, ожидая продолжения. И она продолжила:

– Конечно, об этом узнали родители одноклассников, был скандал, разбирательства, девочку нашли в соцсетях, затравили, парня хотели турнуть из школы, но в итоге перевели в другую. Очень сложная была ситуация – все кричали о последствиях поступка, но никто не хотел разбираться в причинах. А причина была простой: спор. Обычный подростковый спор, взятие «на слабо», как говорится. Предмет спора может быть любой, а вот наказание… Наказание за проигрыш вполне себе отражает мысли и желания того, кто его придумывает. К сожалению. – Виктория Олеговна сделала паузу, поправила идеально ровную стопку бумаг на столе. Мой взгляд хаотично перемещался от предмета к предмету, не зная, где остановиться. В глаза директрисы смотреть я до сих пор не могла. – А почему же тогда проигравший беспрекословно исполнил наказание? Вряд ли в таком возрасте могут быть серьёзные последствия за уклонения, согласись? Этот мальчик мог спокойно отказаться. Ну поссорился бы ненадолго с друзьями, пропустил бы пару дней из-за якобы позора, зато избежал бы такого крупного скандала. После этого мы пригласили в школу психолога, чтобы разобраться во всём и помочь другим детям избежать ошибок. Оказалось, что мальчика этого не то, чтобы гнобили – его не воспринимали всерьёз. Как парня, я имею в виду. Он не чувствовал себя привлекательным, его знакомые девочки предпочитали встречаться со всеми, кроме него, – так он думал. Мысль о собственной непривлекательности так глубоко засела в голове, что он без раздумий согласился исполнить условия спора, лишь бы показать всем, что он кого-то всё же привлекает.

Уже на середине рассказа я начала понимать, к чему клонит директриса, и это мне совершенно не нравилось. Мысли проносились одна за другой: моё задание придумала целомудренная и вечно ноющая Светка, неужели глубоко внутри она хочет раскрепоститься? А я? Почему я согласилась исполнить это абсурдное наказание? Да всё и правда просто: потому что я хотела его исполнить. Я хотела чувствовать адреналин, я хотела, чтобы этот несуразный физик почувствовал сексуальное напряжение, я хотела, чтобы на меня смотрели, чтобы меня хотели. А хотела почему? А разобраться в этом, Настенька, тебе предстоит в ближайшее время, иначе такое поведение ещё аукнется тебе, подумала я, неотрывно глядя на песочного цвета столешницу.

– Насть, ты здесь? – Виктория Олеговна махнула рукой перед моим лицом, я вздрогнула. – Здесь, хорошо. Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? Не надо отвечать, вижу, что понимаешь. И я даже не с точки зрения психологии говорю, а с высоты собственного опыта и практики, ведь таких случаев очень и очень много. Так же, как трагедий, связанных с ними. Я не могу ругать и серьёзно наказывать нашкодивших школьников, потому что у каждого из них, как правило, есть проблемы, которые толкают их на необдуманные поступки. И вместо директора их нужно вести к психологу. Скажи, пожалуйста, Настя, ты чувствуешь себя виноватой в чём-то?

По спине и бокам пробежались мурашки. Чувствую ли я себя виноватой? Виктория Олеговна так откровенна со мной, что хочется сказать правду. И я решилась.

– Не уверена, – хрипловато сказала я. – В смысле… виноватой за то, что произошло, – нет, если… если только Гектору Ефимовичу ничего не грозит…

– Не грозит, не переживай. А вот тебе грозит плохо сдать физику после такой выходки, – мне показалось, что у Виктории Олеговны дёрнулись уголки рта. – И я понимаю, почему тебе не стыдно. А напоследок настоятельно советую проработать проблемы со специалистом, не пускать всё на самотёк, – она вручила мне визитку. – Думаю, твоей сестре стоит посоветовать то же самое.

– А причём тут Катя? – осторожно спросила я.

– Я очень надеюсь, что не причём, – быстро сказала Виктория Олеговна, – но, по моим личным наблюдениям, повторяю, личным, процесс её… взросления, так скажем, проходит не совсем так, как у большинства подростков.

– С отклонениями, вы хотите сказать? – раздражённо вырвалось у меня.

– Ни в коем случае, – спокойно ответила Виктория Олеговна. – Я хочу сказать, ей, возможно, понадобится поддержка и… максимальное понимание. Просто имей в виду и будь готова её понять.

– Я её понимаю. И поддерживаю. И… всё знаю, – я не смогла подавить широкую улыбку облегчения.

Бар Gav’n’O находился в самом центре барного района города. На площади из нескольких кварталов расположились лучшие заведения Перми, начиная от пафосных кофеен с авторскими напитками, заканчивая самыми модными барами, где выступали популярные российские артисты. Gav’n’O был чем-то средним между модным баром и злополучной обрыгаловкой в спальном районе – стильный интерьер с кожаными диванами, неоновой подсветкой и тематическими постерами в рамках удивительно сочетались с сомнительным контингентом и крепчайшими коктейлями, после которых вместе с белочкой приходил весь лесной табун. Поэтому название идеально вписывалось в атмосферу заведения. Здорово ведь звучит: «—Ало, ты где? – Я в Gav’n’O!»

Каждые выходные здесь собиралась творческая молодёжь Перми, слушая выступления андеграундных групп, участвуя в тематических вечеринках или просто напиваясь в оно самое. Как только я узнала, что Лекс устроился работать в Gav’n’O, стала часто наведываться сюда в выходные вместе с ребятами. Несовершеннолетним даже не приходилось подделывать паспорт: Лекс нашёл общий язык со всем персоналом, а охранников тайно угощал своими убойными смесями, поэтому нас спокойно пускали без фейсконтроля. Я на правах девушки бармена пила бесплатно, правда, процент алкоголя приходилось занижать.

Сегодня бар выглядел невероятно круто: с крыльца свешивались бутафорские пальмовые листья, на ступеньках были разбросаны кокосы, невысокий паренёк крепил к кирпичной стене оранжевую неоновую ленту. «Добро пожаловать в Р..» светилось в сумерках. Наверное, в Рай, судя по тематике завтрашней вечеринки, которая в очередной раз прогремит на весь город. Здесь так всегда: каждая вечеринка организована настолько круто, что становится чуть ли не главным молодёжным событием. Но дело вовсе не в крутости вечеринок, – это понимали все, – а в том, что в Перми больше ничего и не происходит. Внутри зал украсили в лучших традициях гавайских вечеринок. Пальмовые листья висели буквально повсюду, мешая нормально ходить, с потолка свисали разноцветные шарики, стены украшали фотографии моря в синих и голубых рамках. Моё дизайнерское нутро возликовало, когда взгляд упал на фотозону – небольшое возвышение, служившее сценой, было усыпано золотистым песком, по бокам стояли горшки с настоящими пальмообразными растениями, к стене прикреплены два сёрфа. От декораций словно веяло морским ветерком и запахом свободы.