В начале декабря сугробы уже были высотой до бедра. Снег валил грузными хлопьями, заметая дороги и закрывая обзор водителям. В такие дни папа предпочитал передвигаться пешком или вообще оставаться дома. Хорошо, что работа позволяла не работать.

7:40. Под ухом раздалась приятная музыка. Я с огромным трудом разлепила глаза, будто намазанные чем-то липким, вялым движением руки выключила будильник. Этот чёртов будильник опять разрушил мой сон. Это был прекрасный сон, в котором я сбежала от преследующих меня злодеев, вылетев из окна своей комнаты. Я летела над несуществующими городами, деревьями, заливами и зелёными холмами. Если бы люди и правда умели летать, ощущение было бы точь-в-точь как в моих снах – слишком уж реалистичные ощущения пружинистого взлёта, земного притяжения, тяжести в теле. Такие сны мне нравятся больше всего: непринуждённые адреналиновые приключения, которые после пробуждения действуют на сознание как фантастический блокбастер после выхода из кинотеатра.

Куда менее я любила сны с реальными сюжетами и реальными людьми. Процентов восемьдесят моих снов именно такие – слишком реалистичные события, слишком реалистичные чувства. Самое отвратительное, что с утра эти чувства не исчезают, а целый день варятся в мыслях, мешая сосредоточиться. Я привыкла ко снам с Левиным – чувства к нему я прекрасно осознаю, – но иногда во сне я влюбляюсь в совершенно неожиданных людей и наяву начинаю смотреть на них через призму ночных чувств. На прошлой неделе как раз приснилось, что Игорёк начинает встречаться с Евой, а я его дико ревную и на глазах всего класса признаюсь в своих чувствах. Как же мне было некомфортно работать с ним в команде на обществознании, когда отголоски несуществующей любви засели в голове! Я бросала на него смущённые взгляды, любовалась его медными волосами чуть ниже ушей, прямым носом, колечком пирсинга в губе, до который он непроизвольно дотрагивался кончиком языка. Даже его тупые шутки не казались тогда слишком уж тупыми, но я осознавала, что эти чувства лишь навеяны сновидением. Игорёк навсегда останется Игорьком – выпендривающимся инста-придурком, который способен только тратить отцовские деньги и переругиваться с учителями.

Час спустя я уже бежала по заснеженным тропинкам между обшарпанными гаражами наперевес с тяжёлой сумкой через плечо. Несмотря на то, что живу я в пяти минутах ходьбы от школы, опаздываю стабильно три раза в неделю. Сегодня с первым звонком я впопыхах переодевала сменную обувь в раздевалке, а на алгебру ворвалась секунд за пять до прихода математички, пронёсшись мимо неё в коридоре. Ольга Викторовна зашла в класс, тут же стало тихо.

– Достаем двойные листочки, пишем проверочную, – едко сказала она и оглядела нас злобным взглядом, словно хотела задушить каждого лично.

– Ну пиздец, – обречённо прошептала я. Рядом Лера тяжело вздохнула.

Не знаю, что я не любила больше – алгебру или математичку. Ольга Викторовна была стервозной бабой, ненавидящей детей. Каждый урок она направо и налево раздавала двойки: за невыполненную домашку, неверное решение у доски, даже если правильно применишь формулы и ошибёшься лишь в вычислении. Ходили слухи, что её когда-то бросил муж, вместо детей она завела котов и теперь вымещает злобу на учениках. Внешний вид был соответствующий: бесформенная короткая стрижка, тёмные пиджаки, второй подбородок и бульдожьи щёки, неопределённый возраст между сорока и шестьюдесятью. Лекс как-то рассказывал про свою математичку в школе – выглядела и вела себя она точно так же. Интересно, хоть где-нибудь бывают нормальные математички или их, как кондукторов, набирают одного типажа?

Ольга Викторовна расхаживала по классу и раздавала листочки с заданиями. Когда листок с моим вариантом оказался у меня на столе, я болезненно сморщилась. Логарифмы. Мы начали проходить их на прошлой неделе, а сегодня проверочная. Вот же стерва! Со всех сторон послышался возмущённый шёпот.

– Задания несложные, у вас есть целых сорок минут. Приступайте, – отчеканила математичка и уткнулась в записи на столе. Я уставилась на листок:

Дальше я даже смотреть не стала. Все мои личные проблемы вдруг показались мне такими незначительными. Какой тут Левин, Лекс и всякая любовная чушь, когда у меня есть шанс не сдать ЕГЭ по математике? Я напрягла мозги, пытаясь вспомнить хоть один пример с прошлого урока. Должна же я помнить что-то! Да, помнить должна. Но в последние пару месяцев голова забита дурацкими личными проблемами, а на уроках я больше погружалась в свои фантазии и рисовала в тетради, чем училась.

Я посмотрела на Лерин листочек: пусто. Я украдкой обернулась назад и умоляюще посмотрела на Еву.

– Третий вариант, – прочитала я по губам. И здесь облом, у меня был первый.

Полчаса спустя я кое-как решила половину примеров. Мне удалось приоткрыть тетрадь на нужной странице и подглядеть похожие задания, которые мы решали на прошлом уроке, пока математичка по очереди орала на Игорька, Жеку или Карину за их повышенное внимание к телефонам. Я обречённо взглянула на свой полупустой листок и подошла к учительскому столу сдаваться.

– У вас осталось десять минут, – сказала Ольга Викторовна и, скривившись, посмотрела на мой листочек. – Настя, ты же вроде умная. Где остальные решения?

– Вы слишком высокого мнения о моих математических способностях, – насмешливо ответила я. То, что я в шестом классе сделала хороший реферат про вычислительные машины, ещё не значит, что я знаю математику, подумала я про себя.

Я с облегчением села на место, и тут на телефон пришло сообщение от Димы:

Ого, какие люди! Дима не писал мне почти месяц, очень приятно, что он не забыл, что мы всё ещё друзья. Интересно, чем ему не угодила Лера? Я бросила взгляд на подругу, которая с паническим выражением лица что-то писала на листочке. Раз он попросил меня не звать Леру, значит ей никто не писал. А если на вписке будет Левин, то Лере просто категорически туда нельзя!

Я почти незаметно написала ответное сообщение:

Левин придёт, остальное было не важно. Мне нужно во что бы то ни стало быть там и кинуть лучшую подругу. Это мерзко, я знаю.

Два дня тянулись слишком медленно, уроки проходили слишком нервно. Я представляла нашу встречу с Лексом, наш серьёзный разговор, во время которого в комнату врывается Левин и признаётся Лексу в чувствах ко мне. В фантазиях это выглядело так романтично, но я достаточно умный человек, чтобы понимать: мысли не материальны и никогда не будут.

Мне повезло: Лера собиралась куда-то со своим Костей, пятничной ночью она была занята. Последнее время она почти не упоминала Левина. Моё нутро ликовало – мне было приятно смотреть, как Лера прячет глаза и нервно дёргает ртом, когда я невзначай интересовалась, как у них дела. Я бы многое отдала, чтобы он послал её и полностью прекратил общение, ведь тогда мне достанется всё его внимание. Ну, до тех пор, пока не заведёт себе какую-нибудь стрёмную бабу.

Уговаривать Олю пришлось недолго. Хоть она и считала моих друзей недалёкими и странными, с Рязановым они всё ещё не помирились. Той ночью у Леры на Дне рождения Оля и Олег так и не переспали. Пошалили ручками для приличия, а потом долго разговаривали о жизни. В основном, Олег слушал Олино нытьё о своём «ужасном мужике», ради которого она готова на всё, а он трахает других баб. Судя по рассказу Оли, Олег был рад не заходить так далеко или просто не мог – за то время, пока они возились на диване, у него если и вставал, то только наполовину и на несколько секунд. Оля не сильно расстроилась, ей интересно было послушать его жалобы на шутки над его радужной майкой и гейскими замашками, хотя он всегда вёл себя как обычный парень. Наверное, таким образом он решил доказать это самому себе, что он не гей. А вот мы с Олей сошлись во мнении, что Олег такой же гетеросексуал, как Оля – лесбиянка.