– Снимки делать будете? – спросила кассирша.

– Нет, только посмотрю. Я у вас никогда не был, – сообщил я. И это была чистая правда.

– Тогда двести рублей, – дама назвала ту самую смешную цифру, которая показалась мне прежде нелепой.

Мне выдали маленький билетик, и я, не глядя, сунул его в карман. Зал был довольно просторный, зеркала и перегородки разных форм и величины зрительно увеличивали размеры помещения. Разнокалиберные фигуры в ярких одеждах сидели, стояли на подиумах и даже пытались изобразить движение и танцевальные па. Из всех знаменитостей я узнал только Киркорова и Безрукова. Женщины были исключительно длинноногие, пухлогубые и большеглазые – абсолютно всех их я не знал ни в лицо, ни по именам.

Обошёл я все экспонаты и заинтересовался только пустой круглой площадкой – с микрофоном на стойке и нарисованным на картонном заднике занавесом. Вокруг этой подставки я крутился минут пять, особенно внимательно осмотрел все детали интерьера – и обнаружил сбоку табличку, закрытую листом бумаги. Видно, здесь кто-то стоял, и табличка должна была помочь узнать «знаменитость» посетителям вроде меня. Всё думал, как и у кого спросить: кто здесь стоял, и куда его убрали.

Совсем рядом с испарившейся восковой знаменитостью расположилась девица с гитарой и ярко-красными волосами, сзади неё пристроились два невзрачных парнишки с воздетыми руками и полусогнутыми ногами, что должно было изображать движения. Читать табличку я не стал, тем более, что запомнить не надеялся. Пока я глазел на красноволосую девицу и узкую дверцу с надписью «Служебный вход» за спиной неизвестной мне гитаристки, из-под вывески вышли двое. Худая высокая женщина с суровым лицом что-то бубнила мелкому мужику в полицейской форме. Я изо всех сил прислушался, хотя голос музейной дамы был слышен хорошо:

– Мы за него отдали четыре тысячи евро… с половиной, а теперь его нет перед самыми праздниками. Так на него рассчитывали, его все девушки обожают, очень прошу…

– Ну… не обещаю ничего, Вера Ивановна. У нас тут каждый день то сейф с миллионами взломают, то «мерседес» сопрут, а то и жёны пропадают у известных людей…

– Но уж постарайся, голубчик. Мы на вознаграждение денег-то найдём, – тут собеседники скрылись за перегородкой в середине зала, и голоса их до меня больше не доносились.

Кажется, я догадался, откуда к нам попала копия Синичкина – или любимца девушек звали как-то иначе? Срочно надо доложить обстановку Изольде, пока злоумышленники не вернулись за своей добычей в офис «Следопыта». Однако я пока не был полностью уверен, что отсюда украли именно персонажа из нашего ящика. Для уточнения отправился к кассирше – персонала здесь много быть не могло. Я усомнился, что хорошо запомнил имя певца, поэтому прикинулся бестолковым посетителем.

– Не скажете, когда из реставрации фигурку-то вернут? – спросил я даму в очках, засунувшись так глубоко на её конторку, что женщина откинулась назад и от неожиданности даже сняла очки.

– Син-ница не в реставр-рации, – испуганно буркнула кассирша и добавила, понизив голос: – Умыкнули его нынче ночью. Когда вернут, не знаю.

Тут мимо нас к выходу прошла обалденной красоты девушка.

– До свидания, – бросила она кассирше на ходу.

– Пока, Ниночка! – чему-то обрадовалась женщина в кассе и вернула на нос очки.

Я буркнул что-то в благодарность за сведения о Васе и бросился за красавицей. Но тут мне не повезло: девушка села в красную «ауди» Sportback, машину моей мечты, и отъехала от служебной стоянки прежде, чем я спустился по трём ступенькам на тротуар. Ничего, Ниночка от меня никуда не денется – работаем мы с ней совсем рядом.

***

– Изольда, считай, что Вася у тебя в кармане! – заорал я с порога мамаше, которая по-прежнему болтала по телефону, но теперь из приёмной. – То есть, деньги за него, разумеется.

– Перезвоню тебе позже, – пообещала кому-то детективша и повернулась ко мне. – Так что там, на Кривом? Добыл сведения?

– Васю Синицу спёрли точно у них, начальница салона полицейского упрашивала дело завести. Видел подставку от него, и кассирша сказала, что ночью случился грабёж. Я притворился, что реставрацией отсутствующей фигуры интересуюсь.

– Теперь надо мне идти, я придумала, как нанять их в клиенты. Только ты сбегай за пиццей, проголодалась я.

– Давай деньги, я мигом принесу. Торопиться надо, пока жулики за Васей не пришли.

– Аванс весь потратил? Такие дорогие билеты у них?

Совсем забыл про аванс и двести рублей, пришлось выгрести из карманов деньги и скомканный билет. Изольда глянула на бумажки и снисходительно сказала:

– На пиццу должно хватить. Да чек не потеряй!

Когда я вернулся с едой из «Пицца Миа», Изольда заканчивала покраску лица.

– Есть не буду, – заявила она, – только что губы нарисовала. Принеси мою сумку из кабинета. И сиди тут тихо, двери никому не открывай. Вдруг жулики, в самом деле, вернутся.

Глава четвёртая. Возвращение воскового Васи и

первый гонорар

Изольды не было долго: я съел одну пиццу, поразмышлял о том о сём – проголодался снова и прикончил половину мамашиной порции. За едой всё пытался сообразить, как мадам Иванова будет цеплять клиента, предлагая услуги, которые нам ничего не стоили. И зачем кому-то надо было спереть драгоценное чучело и спрятать у нас. Думалось мне плохо: вместо интерьеров салона восковых фигур и подробностей разговора суровой администраторши с полицейским чином, всплывал нежный профиль неизвестной Ниночки. Припоминалась и её шикарная машина, которая выглядела значительно лучше моей собственной «киа».

В общем, мысли в мою голову лезли странные, совершенно посторонние для моего нового служебного положения. Впрочем, для последней книги, над которой я работал, яркий образ женщины за рулём шикарного авто вполне пригодится. Я как раз решал, сделать ли Ниночку положительным персонажем или злодейкой, когда хлопнула входная дверь и застучали каблучки Изольды. По бодрому и скорому шагу я понял, что мамаша-начальница в прекрасном настроении.

– Дело сделано! – громко похвасталась мадам Иванова. – Запиши приход аванса по договору номер тысяча один в триста евро в рублях по курсу Центробанка. Завтра принесут ещё столько же в уплату за фигурку певца Васи Синицы.

– Как тебе удалось так легко получить деньги непонятно за что? Мы даже не можем сказать, кто это сделал.

– Какой же ты бестолковый, хоть и мой родственник! – Изольда никогда не забывала, что она слишком молода для матери такого взрослого оболтуса, как я. – Им не нужны жулики-похитители, судить и сажать – обязанность органов правопорядка. А салону требуется вернуть своё имущество. Деньги же отдали запросто, потому что полицейский хотел вознаграждение существенно больше. Это администраторша Вера Ивановна мне выболтала нечаянно.

Удачливая детективша бросила сумку на диван, поставила на стол бутылку шампанского, а сложенный пополам договор вручила мне со словами:

– Подшей в папку и поставь номер 1001, – распорядилась Изольда, потом задержала взгляд на остатках пиццы и добавила: – Доставай бокалы и налей мне шампанское, себе можешь капнуть пару чайных ложек. А пиццу больше не трожь! Я ещё не обедала сегодня.

– Почему номер 1001? – удивился я.

– Ну не единичку же ставить. А так внушительный шифр получится.

Шампанское я только пригубил, мне ещё предстояло отвозить начальницу домой. Спасибо, что жили мы с Изольдой в разных районах, хоть дома мною никто не командует.

Родительница моя оказалась ловка и в детективно-агентских делах, чего я от неё никак не ожидал. С этим восковым Васей так изящно провернула, что я бы заподозрил, что она сама же его и спёрла прежде, чем «найти». Но она так натурально вопила при виде тела в ящике, что тут я усомнился. Ах да, она же ещё и машину не водит! На руках такое чудище не пронесёшь – и тяжело, и кто-то непременно увидит. Даже ночью…

Мамаша тем временем прикончила второй бокал, доела остатки пиццы и снова приступила к руководству: