Могло такое произойти и в том случае, если вспыхнуло восстания части населения страны, представленного каким-то отдельным народом, проживавшим на территории Русской Земли. В этом случае, такое население вполне могло, воспользовавшись ситуацией, уйти в набег.
В этом случае, придется рассмотреть вариант, при котором в набеге участвовали представители какой-то этнической группы, проживавшей на территории Русской Земли.
В этом случае следует поискать, а не было ли в это время каких-нибудь войн, в которых принимала или могла принимать участие Русь? И не было ли в это время восстаний данников Руси?
Оказывается, на Руси в это время и впрямь было восстание древлян: «В лѣто 6421. Поча княжити Игорь по Ользѣ…И Деревлянѣ заратишася отъ Игоря по Олговѣ смѣрти»[90].
Из записи, содержащейся в летописи, становятся понятны причины такой войны. Но для это следует вспомнить о том, как летопись описывает наложение дани на древлян: «В лѣто 6391. Поча Олегъ воевати на Древляны, и примучивъ я, поча на нихъ дань имать по черьнѣ кунѣ»[91]. Получается, что дань уплачивалась не государству, а какому-то конкретному лицу. В нашем случае таким лицом был князь Олег. По этой причине приходится признать, что древляне ничуть не ошибались в отношении того, кому они платили дань. Древляне отчетливо осознавали, что дань они платят не Русской Земле, а конкретной особе – князю Олегу, который и обложил их данью. В принципе, такая позиция понятна, ибо хозяином всей Русской Земли ими воспринимался именно князь Олег. А раз так, то и обязательства у древлян по выплате дани существовали исключительно по отношению к князю Олегу: именно ему они платили дань и никому больше. Однако, с наступлением смерти получателя дани, обязанности древлян по выплате дани прекращались, по той простой причине, что некому стало эту самую дань платить. Таким образом, с исчезновением получателя дани, прекратились и договорные отношения между сторонами. Это говорит о том, что у древлян не существовало такого понятия как «государство». В их голове не укладывалось то, что дань они платят не какому-то конкретному лицу, а всему сообществу населения, которое и проживало на территории Русской Земли.
Дальнейшие события тут тоже понятны. Как сообщается в летописи, князь Олег умер осенью. А это время, на Руси, если смотреть по тексту летописей, всегда было началом сбора дани. По этой причине Игорь и его сборщики дани и нагрянули в Древлянскую землю, но получили отказ: «Ты кто такой? Мы дань платили Олегу. Олега больше нет. А раз нет Олега, то и дань платить больше некому. Даннические отношения закончились. Проваливай!»
Попытка заставить древлян продолжать платить дань, как и прежде, закончилась ничем. Пришлось применять силу. Но и из этого ничего не вышло. Древляне похватались за оружие. Попытка русов заставить древлян платить дань закончилась провалом. Причиной тому не только воинские достоинства древлян, но и природно-климатические условия – зима. Военные действия пришлось прекращать. До завершения посева (в следующем году, но все в то же «лѣто 6391»), никто, ни о каких военных действиях против древлян и не помышлял: причина в том, что нужна дань, а она за зиму, если и была, то к весне ее уже и не стало. Развязать войну весной, опять-таки, означало остаться без дани и на следующий год: сеять некому (население полегло в боях), сеять нечего (остатки продовольствия забраны), осенью нечего и собирать. То есть, до осени никто, ни каких военных действий вести и не собирался. Но, пришло лето, а военные действия в Древлянской земле так и не возобновились. Какова же причина?
Инкогнито. Таким образом, кандидат на совершение набега у нас есть – это древляне. Осталось проверить, они ли это?
Для того чтобы получить ответы на поставленные вопросы, нам придется сделать остановку и вернуться к исходным данным.
И вот тут приходится вспомнить о том, что для ал-Масуди все проживавшие под властью русского князя были русами. Но, вместе с тем, это совершенно не означает, что поход был организован и совершен русами. Кандидатов на налетчиков мы нашли. Осталось проверить, насколько такая кандидатура соответствует заявленным параметрам?
Для этого нам не помешает всмотреться в события, которые произошли не только на Руси, но и во всем Причерноморье.
Начать придется с 911 года. «В лѣто 6419»[92] Русь отправляет два посольства: одно в Царьград для заключения торгового договора между Русью и Византией, второе – в Болгарию. Пока первое посольство находилось в Константинополе, второе вернулись домой с невестой для Игоря – с болгарской княжной ("Игоря же (Олег) жени в Болгарах, поях за него княжну именем Олгу"[93]. Между Болгарией и Русью, таким образом, был заключен династический союз.
Что собой знаменовал этот брак? Только ли брачные узы? Вряд ли. Такие браки назвать обыденным явлением нельзя. Подобные шаги всегда преследовали какие-то конкретные цели: в данном случае такой брак мог знаменовать собой скрепление каких-то обязательств сторон по отношению друг к другу. Как всегда, напрашивается вопрос, против кого дружим? Вариантов ответа может быть несколько, но скорее всего, стоит остановиться на двух.
Первый вариант. Следует вспомнить о событиях 882–885 годов. Русы выдавили с Киевских гор болгар, которые в качестве ответных мер, умудрились в Поднепровье против русов развязать целую войну. Когда война затихла, то болгары, не погибших в боях с русами, конечно же, вернулись в Болгарию. В Поднепровье наступил мир. Но осадок и у тех и у других остался. Отношения нужно было каким-то образом урегулировать, приведя их в состояние нормальных добрососедских отношений, то есть, «Драку прекращаем. За удаль в бою голову не сечем. Кто старое помянет – тому глаз вон». Династический союз для таких целей подходил как нельзя лучше.
Второй вариант. Стоит вспомнить о походе Олега на Византию в 907 году («В лѣто 6415»[94]).
Болгары продвижению по своей территории русскому войску не препятствовали (И съ сѣми всеми поиде Олегъ на конѣхъ и в кораблѣхъ»[95]). В этот момент и те, и другие оказались на одной стороне, противопоставляя себя Византии. В этом случае между Болгарией и Русской Землей могло быть достигнуто какое-то соглашение, если не о союзе против Византии, то хотя бы о нейтралитете по отношении друг к другу и оказании помощи в случае начала военных действий Византией против одной из договаривающихся сторон.
Стоит ли об этом говорить, если этому нет подтверждения ни в одном из письменных источников? Совершенно верно, такого упоминания нет, но зато, имеются косвенные подтверждения. Во-первых, зять не мог быть (по крайней мере, на начальном этапе) врагом для своего тестя, а во-вторых, нас на такое утверждение наталкивает весь ход последующих событий.
Посудите сами, война против Византии начата Болгарией в 913 году («В лѣто 6421»[96]), что странным образом совпало с приходом к власти на Руси Игоря. Может быть, это случайность и войну Болгарии с Византией следовало бы, скорее всего, увязать с войной Византии с мусульманами? Может быть! Но как объяснить тот факт, что перед тем как Игорю подавить древлянское восстание, Болгарией заключается перемирие с Византией: «В лѣто 6422. Иде Игорь на Древляны, и побѣдивъ възложи на ня дань большою Ольговы. В то же лѣто приде Симеонъ Болгарьский на Царьградъ, и створивъ миръ, иде въсвояси»[97], а после подавления древлянского восстания война на Балканах тут же разгорается с новой силой?
